Павел Корнев - Безликий

Иногда я готов убить, лишь бы только остаться в тишине. Особенно когда нет никакой возможности махнуть на все рукой и уйти, а от неприятных звуков натуральным образом раскалывается голова.

На этот раз причиной мигрени стал невыносимо визгливый тенорок Виктора Долина – нового приобретения хозяйки клуба. Распекавший танцовщиц хореограф то и дело срывался на фальцет, и никак не удавалось заставить себя не обращать на эти пронзительные крики внимания.

Но убить? Да нет, есть способ проще.

Отложив кисть, я достал из кармана коробочку с надписью Ohropax, вставил в уши изготовленные из пчелиного воска и пропитанной вазелином ткани беруши, надавил, и наступила блаженная тишина. Головная боль исчезла, а вслед за нею пропало и желание свернуть крикливому баламуту шею.

Хорошо!

Я вновь взял кисть и взглянул на сцену, где шел последний перед завтрашней премьерой прогон. Девушки из кордебалета были прекрасны и восхитительны, но Ольга Орлова своей грацией легко затмевала их всех. Даже не потребуй этого хозяйка клуба, я в любом случае поместил бы на афишу именно русскую приму, и никого другого.

Просторный зал был погружен в полумрак, газовые фонари освещали лишь сцену да мой закуток с большим плакатом и парой мольбертов поменьше. Какое-то время я наблюдал за прогоном, подмечая интересные детали, а затем вновь вернулся к работе, но только начал смешивать краски, и репетиция уже подошла к концу. Ольга первой покинула сцену, вслед за примой побежали разряженные девицы из кордебалета.

Постановщик наконец прекратил бесноваться, вытер платочком вспотевшее лицо и спустился к Софи Робер – черноволосой женщине в длинном узком платье, облегавшем стройную фигуру словно вторая кожа. Рядом с ними тут же оказался буфетчик Морис Тома. Владелица клуба взяла с подноса бокал с шампанским и что-то сказала постановщику. Долин от угощения отказываться не стал, но при этом отчего-то сильно смутился и вперил взгляд себе под ноги. Оно и немудрено: за те два года, что Софи управляла доставшимся от супруга клубом, она в совершенстве овладела искусством укрощения творческих личностей вне зависимости от степени их известности и взбалмошности.

Я не удержался, взял карандаш и принялся небрежными штрихами рисовать Софи. На скорую руку изобразил ее вьющиеся волосы, мягкий овал лица, прямой нос, ямочки на щеках и полные губы. Затем добавил легкие морщинки в уголках миндалевидного разреза глаз, несколькими быстрыми движениями наметил высокую грудь, стройную талию и длинные ноги, а под конец вместо платья обрядил Софи в корсет и чулки с подвязками. В руку вложил хлыст.

Бедный, бедный Виктор. Надеюсь, завтрашняя премьера нашу хозяйку не разочарует…

Пока я развлекался почеркушками, Виктор и Софи допили шампанское и покинули зал. Пришлось вновь заняться плакатом, попутно размышляя, в какое из окрестных заведений заглянуть после работы. У работы с красивыми женщинами есть один существенный недостаток: она… утомляет.

Некоторое время спустя вернулся Морис, уже без подноса, в куртке и кепке. Один за другим он погасил газовые светильники у сцены и направился к моему закутку. Я увидел, как его губы сложились в беззвучное «Пьетро!», и постучал указательным пальцем по уху.

– Не слышу!

Для буфетчика моя манера затыкать уши во время работы секретом не была, поэтому он молча указал на ближайший газовый рожок.

– Погашу! – пообещал я, слыша собственные слова странно искаженными, словно они звучали у меня в голове.

Морис кивнул и ушел в коридор.

Накануне премьеры Софи предоставила свободный вечер всему персоналу, за исключением ночного сторожа и меня. Впрочем, я цепью к мольберту прикован не был. Закончу работу и уйду.

Вытерев обрывком льняной ткани пальцы, я откинул полу убранного на стул пиджака и за цепочку вытянул из кармана серебряную луковицу часов. Взглянул на циферблат, убрал хронометр обратно и вдруг уловил отголосок непонятного удара, словно кто-то опрокинул шкаф или со всего маху захлопнул массивную входную дверь.

Шум вызвал точно не прокативший мимо клуба паровик; размеренный перестук их стальных колес давно сидел у меня в печенках. Нет, это было что-то новое. Необычное.

Я начал вытаскивать беруши, но поторопился и лишь затолкал их еще глубже. В сердцах выругался и, на ходу пытаясь подцепить ногтями скользкую материю, вышел из зала в фойе, а там враз позабыл об ушных заглушках.

Ночной сторож валялся у входной двери, и вокруг его головы растекалась лужица крови.

Я подскочил к нему, опустился на колено и приложил пальцы к шее. Пульса не было.

Какого дьявола?!

В глаза бросилась распахнутая дверь служебного коридора, я забежал в него и увидел, что у кабинета Софи Робер стоит незнакомый моложавый господин, невысокий и крепкий. При моем появлении он нахмурился и спешно завел правую руку за спину.

Я кинулся к незнакомцу и на ходу затараторил:

– Синьор! Нужна ваша помощь! Сторожу плохо, он весь в крови! Вышел на улицу и свалился с крыльца, представляете? Все залил кровью! У нас приличное заведение, а не какой-нибудь притон! Что подумают люди?!

Молодчик в сером костюме произнес в ответ что-то отрывистое и злое.

– Не слышу! – постучал я себя пальцем по уху, продолжая шагать по коридору. – Синьор! Ночной сторож сильно расшибся! Нужна ваша помощь!

Незнакомец ступил вперед и резко махнул короткой дубинкой, метя мне по голове. Я отшатнулся в сторону, и дубинка мелькнула перед лицом, а промахнувшийся молодчик провалился вперед.

Рывок за руку, локтем в лицо!

Тычок пришелся точно в подбородок, голова крепыша мотнулась назад, и он уселся на задницу. Но сознания не потерял, вытаращился на меня и вновь разинул рот. Я шибанул коленом в висок, и незнакомец завалился на спину, приложился затылком об пол и распластался без чувств.

Чистый нокаут.

Распахнувшийся пиджак открыл поясную кобуру, и я не стал поднимать набитую свинцовой дробью дубинку, вместо этого завладел револьвером. Переломил его – барабан подмигнул донцами нестреляных патронов. Заняты оказались все шесть камор.

В мои руки попал «Веблей» тридцать восьмого калибра с четырехдюймовым стволом; почему-то это обстоятельство показалось очень важным, но копаться в обрывках смутных воспоминаний не оставалось времени. Я выругался и толкнулся в кабинет.

Налетчиков оказалось двое. Усатый дылда прижимал Софи к письменному столу и выкручивал руку, не давая дотянуться до ножа для бумаг, его лысоватый напарник пытался задрать хозяйке клуба платье, но узкая юбка застряла на бедрах и никак не поднималась выше. Плешивый тип заранее спустил брюки и оказался столь увлечен грядущим развлечением, что на стук распахнувшейся двери даже не обернулся. На мое появление среагировал лишь долговязый. Смахнув нож для бумаг на пол, он резко крутанулся от стола, и тотчас в его руке возник выдернутый из кобуры револьвер.