Юрий Корчевский - Гвардия, в огонь!

Илья ничуть не сожалел об убийстве уголовника. Блатной да при оружии – зло. Будет безнаказанно, пользуясь тяжёлым положением страны и временным отсутствием какой-либо власти, заниматься преступным промыслом – грабить, насиловать, убивать.

В деревне, по крайней мере в избе, куда он постучался, встретили доброжелательно. Накормили пшённой кашей, дали хлеба, налили кружку парного молока. Илья поел, хозяева – муж с женой, лет пятидесяти, смотрели жалостливо.

– Где же твоя часть, товарищ боец?

– Не знаю. Пока немец силён. Техники у него много, прёт. Но это временно. Остановим, перемолотим, вперёд пойдём. Так что война долгой будет и тяжёлой.

– Говорят, Минск под немцем, – неуверенно сказал хозяин.

– Под немцем, правда. А вот Москву не сдадут, точно говорю.

– Сынок, как думаешь – уходить нам?

– Если не жалко хозяйство бросить, имущество нажитое, уходите. Однако немец опередит. Вы пешком, а он на машине, на танке.

– Вот и я так думаю, – вздохнул хозяин.

– Спасибо за угощение, – поднялся Илья из-за стола.

– Полина, хлебца отрежь бойцу да сала дай, – сказал хозяин.

Тут же небольшое лукошко нашлось, туда половину каравая хлебного уложили в тряпице, кусок солёного сала, пучок зелёного лука, редиску. Хозяин, может быть, и больше бы дал, да бедно в деревнях жили. Илья и этому рад. День-два о еде думать не придётся. Из деревни, вёске по-белорусски, на запад двинулся. Можно немцев и здесь ждать, всё равно придут, да натура у него активная. Зачем ждать, когда за это время врагу урон нанести можно? Он военный, присягу давал страну защищать, пусть и ценой жизни. Значит – пришёл его черёд. В своё время страна о нём заботилась, обучила, кормила-одевала, денежное довольствие приличное платила. Теперь долг возвращать надо, желательно с лихвой. Пусть страна другая – СССР, а не Россия. Земля-то одна и люди.

Подкрепившись у добрых людей, Илья направился на запад. Там враги, там его место. Но уже километров через десять наткнулся на группу красноармейцев. Причём неожиданно. Вышел на поляну, а с другой её стороны наши бойцы, до отделения. Сборная солянка, потому что петлицы разных родов войск. У троих – пехотные, красные, у двоих – чёрные, с эмблемами связистов, а остальные из БАО, батальона аэродромного обслуживания, у них петлицы голубые. На всех одна винтовка. От неожиданной встречи замерли. Илья среагировал первым.

– Я свой, русский. Откуда идём, бойцы?

Сразу напряжение спало. На середине поляны сошлись. Старший в отделении из БАО, сержант.

– Мы из-под Сморгони выбираемся.

Бойцы на лукошко поглядывают. Илья томить не стал.

– Чем богаты, тем и рады.

Порезал ножом хлеб, сало. Каждому по бутерброду досталось. Как поели, приободрились. Сержант спросил.

– Не подскажете, где наши?

– В Лепеле, точно, сам видел. Вот по этой дороге, не сворачивая. А где немцев видели?

– У Молодечно, восточнее километров десять.

Отдохнув, бойцы поднялись. Сержант к Илье подступился.

– Оружием, вы смотрю, богаты, не поделитесь?

– У вас же трёхлинейка есть!

– Антураж. К ней ни одного патрона.

Илья достал из набедренного кармана револьвер, протянул сержанту.

– В нём всего два патрона, учти.

– Спасибо.

Сержант «наган» за пояс брезентовый сунул.

– Вы не с нами?

– К Минску пойду.

– Занят он, связисты едва выбраться смогли, – предостерёг сержант.

– За совет спасибо, но мне туда.

Разошлись. Неизвестно, что сержант об Илье подумал. То ли задание специальное, то ли сдаваться идёт. С войной вся «накипь» голову подняла. Так всегда бывает в тяжёлую годину. Но Илья доволен. Бойцы, которых он встретил, не по хуторам разбежались, лихое время переждать, а к своим идут. Стало быть, присяге и долгу верны. Из таких хорошие вояки получаются.

День яркий, солнечный. Никакого компаса не надо, иди за солнцем, получится на запад. К вечеру вышел к пересечению железнодорожной ветки Полоцк – Молодечно – Минск и автомобильной дороги Борисов – Докшицы – Мядель. Залёг на опушке леса понаблюдать. Как автоколонна покажется, будет понятно кто: наши или немцы? Видел он уже немецкие грузовики – большие, тупорылые, почти все крыты брезентом для защиты груза или солдат. Несколько минут на дорогах движения не было, потом показалась колонна автомашин. Точно наши – полуторки, «ЗИСы», все нагружены. Через несколько минут вой моторов, налетели «Юнкерсы». Автоколонна встала, люди из машин бежали в стороны от дороги, укрывались в кювете, канавах, ямках. Пикировщики успели сделать один заход.

Появился наш «И-16», прозванный в войсках «Ишачком». Подловил выходящего из пикирования «Юнкерса», подобрался поближе и открыл огонь. Хвостовой стрелок пикировщика попытался отстреливаться, меткой очередью сражён был. «Юнкерс» задымил под восторженные крики людей из автоколонны. Но не вспыхнул, не рухнул, повернул на запад. Остальные пикировщики рассыпались в стороны, спасаясь. Из-за тучи, с высоты, пикировали два «мессера». Видимо, на прикрытии были, пропустили «Ишака», теперь пытались сбить. Наш «И-16» чужих истребителей не видел. Настойчиво атаковал дымящий «Юнкерс», пытаясь добить. Все самолёты скрылись за лесом, стали не видны. Люди вернулись к машинам, автоколонна продолжила путь. Илья перебежал дорогу, углубился в лес. Для себя решил – пойдёт до сумерек, потом спать. Через час стало темнеть. Илья стал подыскивать место, и вдруг голос сверху.

– Эй!

Илья поднял голову. На дереве висел парашют, под ним на стропах лётчик.

– Помоги спуститься, боец!

Илья прикидывать стал, как лётчика спустить. Ножом срезал толстую ветку с коротким сучком, вместе с ней полез на дерево. Лезть, держа в одной руке ветку, затруднительно. Сразу выход нашёл – сучком цепляется за вышерастущую ветку, лезет сам, снова перецепляет импровизированный крюк. Забрался выше лётчика, полез к куполу парашюта, стал крюком подтягивать шёлковый купол к себе. Скользкий материал этот шёлк и прочный. Пока удалось купол поближе подтянуть, сам чуть не сорвался с дерева. Высоты Илья с детства побаивался. Затем принялся орудовать ножом, подрезая стропы. Причём не все резал, только с одной стороны. Под весом тела лётчика купол стал съезжать вбок, пилот рывком опустился ниже на добрых пять метров. С каждой минутой видимость хуже, солнце уже наполовину за горизонт ушло, освещает только верхушки деревьев. Ещё две стропы разрезаны и снова рывок пилота вниз. Трещали ветки, сыпались листья. Илья боялся одного – парашют может сорваться с веток и лётчик рухнет на землю. Пилот на уровне десяти метров над землёй – вполне достаточно, чтобы сломать ноги или повредить позвоночник. Действовал осторожно теперь. Перережет стропу, подёргает купол. Вот так, рывками по метру, а то и по половине его, удалось опустить лётчика метров до двух. Пилот сказал.