Наташа Кокорева - Круг замкнулся

– Стой-стой, – перебил Улис, оттягивая на себя край свитка. – Это Окружная стена?

С явным неудовольствием Рокот отобрал у него лист.

– Да. Мы прошли по тракту на юг. Вот первый колодец – мы здесь.

– До Каменки пять дней пути, – над картой склонился Натан. – От нее до леса еще три, но для этого мы делаем крюк на юг. А можно срезать напрямик, и получится… – он нарисовал воображаемый треугольник и задумался, подсчитывая.

– Дней шесть, – мрачно подсказал Стел.

Да уж, с вычислениями у вояк не быстро.

– Верно, – сухо подтвердил Рокот и показал окончательный маршрут. – Идем на запад, забирая к северу, до Срединного отрога и потом вдоль него до Степной реки. Вопросы?

Стел глянул на Натана и стиснул зубы.

– Борт, выступайте без меня, я догоню, – Рокот убрал карту. – Натан, ты поведешь основной отряд.

Дольные разошлись, Рокот верхом отравился в степь, а Стел так и остался стоять.

Стоило говорить спокойнее.

Стоило понять мотивы Рокота.

Стоило лучше подготовиться, изучить вопрос… стоило. Зачем он вообще тащится с рыцарями? Вот прямо сейчас можно развернуться и поехать домой. А потом объяснить Мергу, что не увидел смысла в своем пребывании в отряде.

Можно.

Но Мерг не поймет. И прощай родная Школа. Кажется, Стел топтался по этому кругу еще вчера? И выхода так и не нашел, но ситуация изменилась, и теперь…

– Что у тебя стряслось? – Рани протянула ему полный мех воды.

– Мерг приказал мне сопровождать отряд, так? – Он принял тяжелый мех и глотнул.

Рани вытянула губы трубочкой и приподняла брови.

– Мерг приказал мне доставить груз в Каменку, – продолжил Стел. – Отряд в Каменку не идет. Значит, один из приказов я просто обречен нарушить. – Он торжествующе улыбнулся.

– Сам себя не перехитри, умник, – ухмыльнулась Рани.

Конечно, остается еще просьба Агилы, но вряд ли он чем-то здесь поможет. В этот раз принцесса, похоже, ошиблась в выборе исполнителя…

– Жди здесь, – Стел подозвал Мирного и запрыгнул в седло. – Может, мы с тобой погостим в Каменке вместе!

Ухмылка на лице Рани обернулась детской болезненной полуулыбкой, но Стел отвернулся и поспешил за Рокотом. Не сейчас, с загадочными чувствами Рани он разберется позже.

В нос ударил запах разгоряченной лошади и взрытой копытами земли. В ушах засвистел ветер, горизонт смазался широкой полосой. Глаза сами собой широко распахнулись, плечи расправились, ноги вросли в стремена, а за спиной будто раскрылись крылья. Простором и свежестью можно было задохнуться. Задохнуться и умереть счастливым. Сердце замерло. И захотелось кричать. Так громко, чтобы услышал весь мир. Услышал и отозвался.

Когда Мирный замедлил бег, Стел наконец-то смог разглядеть первозданную степь.

Среди прошлогодней бурой травы зеленели новорожденные ростки. Из-за горизонта выкатилось солнце, и косые лучи золотили ворсинки лиловых колокольчиков сон-травы и звездочки горицвета. А над головой необъятным куполом летело небо. Ни один рисунок, ни один свиток не мог передать даже крупицы этого чуда. И непреодолимого желания жить.

Как люди, сидя за толстенной городской стеной, могут думать, что знают о мире все?

Что вообще хоть что-то знают о мире?

Стел закрыл глаза, но разнотравье, подернутое прозрачным маревом, продолжало пестреть на веках. Тепло гудело переполненным пчелиным ульем, сочилось из земли, неторопливо текло по лепесткам цветов, сплеталось с порывами ветра. Стел так давно не бывал за городской стеной, что и забыл, какое оно – свободное тепло. Он глубоко, до боли, вдохнул свежесть с невесомым запахом меда и прелой травы, наполняясь до отказа – большего без слитков не унести.

Послышалась сиплая песня дудочки. Чуть ниже, чуть выше – незамысловатый мотив плавно вился по воздуху, и тепло устремлялось следом. Неторопливое поначалу, оно ускорялось и текло к невидимому музыканту. Степь смазывалась широкими полосами сизой травы, желтыми мазками, лиловыми кляксами, будто кто-то мокрым пальцем провел по картине.

Продолжая разглядывать степь внутренним взором, Стел осторожно направил Мирного на звук дудочки и вскоре у небольшого оврага заметил Рокота. Предводитель сидел на земле, без сапог и кольчужного шлема, и с закрытыми глазами играл на дудочке. Встрепанные черные волосы блестели на солнце, лоб покрывала испарина, несмотря на прохладный ветер. Ничего более нелепого Стел и представить себе не мог.

Рокот колдовал.

И не просто колдовал! Он подчинял токи свободного тепла и задавал им направление. Изменял мир, а сам оставался закрытым и цельным, его жизнь не вытекала наружу. Степные маги сливаются с внешним теплом, выходят за пределы себя – точнее, их телом становится чуть большая часть мира, чем дана от рождения. Города лишены мощных потоков тепла, и потому маги колдуют только за счет внутренних запасов: им обязательно пропускать внешнюю силу через себя.

Рокот колдовал как-то по-своему…

Но какая разница? Он колдовал! Предводитель рыцарей Меча и Света, первый защитник веры Ерихема, образец для подражания вмешивался в пути Сарима! И пусть Стел тысячу раз с пеной у рта доказывал, что магия – разумная и честная магия – вере не помеха, но лицо всего рыцарства не просто нарушил внешние условности – нет, он нарушил закон, утаив свои умения от Школы магии.

– Так вот почему ты боишься заезжать в Каменку! – воскликнул Стел.

Рокот с досадой открыл глаза и опустил дудочку:

– Только тебя здесь не хватает, щенок!

– В Каменке тебя могут учуять и доложить Мергу, – бросил ему Стел. – И ради своей безопасности ты рискуешь целым отрядом и служителями.

Рокот поднялся и принялся натягивать сапоги, бормоча себе под нос:

– Много ты понимаешь.

Одно дело терпеть личное неуважение и даже презрение, и совершенно другое – промолчать, когда попирают закон.

Стел выпрямил спину и спокойно, но твердо произнес:

– Как представитель Школы магии, я обязан доложить о тебе.

– Мне уже страшно, – Рокот зевнул и потянулся до костного хруста.

– Когда все в Ерихеме узнают, что ты неучтенный маг, – Стел старался говорить будничным тоном, – в лучшем случае ты лишишься поста главнокомандующего, а в худшем – загремишь в темницы или даже попрощаешься с жизнью.

Рокот приторно улыбнулся и поймал его взгляд.

– Права не ты мне будешь зачитывать, мальчик.

Как же самодовольно блестят его глаза! И до чего они странные – с огромными зрачками, будто перезрелые прелые вишни, облитые маслом. И этот взгляд пронзает любые преграды, смотрит в самую душу.

Да он ворожит! Лезет прямо в голову!

Стел даже щит не успел поставить – тело не слушалось. И если бы Рокот давил своей волей, с ним можно было бы поспорить, вышвырнуть за пределы себя, но нет, он напрямую изменял токи чужого тела! Стел с ужасом наблюдал как руки налились тяжестью и обвисли плетьми. Задрожали колени, подогнулись, и он рухнул мешком. Удар пришелся в правое плечо, отдало в затылок. Резкий запах травы забил ноздри. Перед глазами оказались пыльные сапоги.