Мэрион Брэдли - Туманы Авалона

Воспользовавшись своим новообретенным правом, Моргейна вошла не постучавшись и никак не возвестив о своем появлении. Отчего-то, думая об этом доме, Моргейна неизменно представляла себе, как Вивиана ждет ее, восседая в кресле, подобно Богине на ее темном троне, но сегодня Вивиана занималась чем-то в глубине комнаты, огонь не горел, и в доме царили темнота и холод. На Владычице было простое платье из некрашеной шерсти, волосы прятались под капюшоном, и впервые Моргейна со всей отчетливостью осознала, что ныне Вивиана – жрица не Девы и не Матери, но древней карги, которую иначе называют Старухой Смертью. Осунувшееся лицо ее избороздили морщины, и Моргейна подумала: « Ну, конечно же, если от этого обряда нам с Враной сделалось так дурно, а мы обе – молоды и сильны, каково же приходится Вивиане, что состарилась, служа той, кому служим и мы? »

Вивиана обернулась, глянула на вошедшую, улыбнулась ласковой улыбкой, и Моргейна вновь ощутила знакомый прилив любви и нежности. Но, как то и подобает младшей жрице в присутствии Владычицы, девушка ждала, чтобы Вивиана заговорила первой.

Вивиана жестом пригласила гостью сесть.

– Ты поправилась, дитя?

Моргейна тяжело опустилась на скамью, осознав, что даже расстояние столь небольшое оказалось ей не по силам. И молча покачала головой.

– Знаю, – отозвалась Вивиана. – Иногда, не будучи уверены, как средство на тебя подействует, травницы дают слишком много. Следующий раз съедай не все – сама суди, сколько тебе нужно, – достаточно, чтобы пробудить Зрение, но недостаточно, чтобы так расхвораться. Теперь у тебя есть это право: ты достигла ступени, на которой послушание дополняется собственным здравым смыслом.

В силу неведомой причины слова эти отозвались в сознании девушки еще раз и еще, не умолкая: « Дополняется здравым смыслом, дополняется здравым смыслом ». «Мне все еще недужится из-за этих их снадобий», – подумала про себя Моргейна и нетерпеливо встряхнула головой, отгоняя навязчивое эхо.

– Много ли ты поняла из пророчества Враны? – продолжала между тем Владычица.

– Почти ничего, – призналась девушка. – Для меня это все загадка. Я так и не знаю, зачем меня вообще туда позвали.

– Отчасти, – пояснила Вивиана, – чтобы поделиться с ней своей силой; Врана довольно слаба. Она до сих пор не встала с постели, и я за нее беспокоюсь. Врана знает, сколько снадобья ей нужно, и все-таки даже эта малость для нее – чрезмерна; ее рвало кровью, а в моче кровь заметна и сейчас. Но она не умрет.

Моргейна схватилась рукою за стену, чтобы не упасть, внутри ее словно образовалась пустота, а в следующий миг на нее вновь накатила тошнота, голова закружилась, с лица сошли все краски. Не извинившись, она встала, пошатываясь, вышла наружу и извергла из желудка хлеб и молоко, послужившие ей завтраком. Словно откуда-то издалека Вивиана назвала ее по имени; выпрямившись, девушка вцепилась в дверной косяк, борясь с последними спазмами. Подоспевшая прислужница из числа младших жриц обтерла ей лицо тряпицей – влажной, слабо благоухающей травами. Нетвердой походкой Моргейна возвратилась обратно в дом, Вивиана поддержала ее и вручила ей неглубокую чашу.

– Выпей, но медленно, – приказала она.

Жидкость обожгла Моргейне язык и на мгновение усилила тошноту: то был крепкий напиток северных Племен – «вода жизни», зовут они его. Моргейне доводилось пробовать его лишь однажды. Но, осушив чашу до конца, девушка ощутила, как из пустого желудка изливается блаженное тепло, и спустя несколько минут почувствовала себя куда лучше, крепче, во власти беспричинной радости.

– Еще немного, – проговорила Вивиана. – Это укрепит твое сердце. Ну как, слабость прошла?

– Спасибо, – кивнула девушка.

– Сегодня ты сможешь поесть, – объявила Вивиана, и в отрешенном состоянии Моргейны это прозвучало для нее как приказ, так, словно Владычица обладала силой призвать к порядку даже желудок. – Так вот. Давай поговорим о пророчестве Враны. В древние дни, задолго до того, как из затонувших храмов западного континента сюда пришли мудрость и религия друидов, здесь, на берегах внутреннего моря, жил народ фэйри – его кровь течет и в наших с тобою жилах, моя Моргейна; и до того, как фэйри научились сажать и жать ячмень, кормились они плодами земли и охотой на оленей. В те дни короля у них не было, лишь королева, их мать, хотя в ту пору они еще не научились думать о ней как о Богине. А поскольку кормились они охотой, их королева и жрица научилась созывать к себе оленей и просить их духов принести себя в жертву и умереть ради того, чтобы Племя жило. Но жертва оплачивается жертвой; олени умирали ради Племени, и один из Племени должен был в свою очередь умереть ради жизни оленей или хотя бы дать оленям возможность при желании забрать его жизнь в обмен на собственные. Так поддерживалось равновесие. Ты меня понимаешь, родная?

Непривычно ласковое обращение удивило Моргейну, и в ее одурманенном, недужном сознании промелькнула смутная мысль: « Она хочет сказать, что жертвой стану я? Моя жизнь послужит на благо Племени? Это неважно. И жизнь моя, и смерть принадлежат Богине ».

– Я понимаю, о Матерь. Или думаю, что понимаю.

– Вот так каждый год Мать Племени избирала себе супруга. А поскольку он соглашался отдать жизнь за Племя, Племя отдавало ему свою жизнь. Даже если грудные младенцы умирали от голода, он ни в чем не знал отказа, все женщины Племени принадлежали ему, дабы он, самый могучий, самый сильный, стал отцом их детей. Кроме того, Мать Племени зачастую бывала стара и рожать уже не могла, так что он свободно выбирал и среди молодых девушек, и никто из мужчин Племени не смел препятствовать его желаниям. А спустя год – каждый год в это время – он надевал оленьи рога и платье из недубленой оленьей кожи, чтобы олени сочли его одним из своих, и мчался со стадом, когда Мать-Охотница налагала на них чары весеннего гона. Но к тому времени стадо уже избирало Короля-Оленя, и порою случалось так, что Король-Олень чуял чужака и бросался на него. И тогда Увенчанный Рогами погибал.

У Моргейны вновь побежали по спине мурашки – то же самое она чувствовала, когда на Холме перед глазами ее разыгрывался этот ритуал. « Королю года суждено умереть во имя жизни своих людей» . Под воздействием ли дурманного снадобья она видит это все так отчетливо?

– Ну что ж, времена нынче иные, Моргейна, – тихо докончила Вивиана. – Теперь в древних обрядах нужда отпала, ибо растет ячмень и жертвы приносят бескровные. Лишь в час великих бедствий Племенам потребен такой вождь. И Врана предрекла, что такой час настал. Так что вновь испытание ждет того, кто рискует жизнью ради избранного им народа, дабы народ этот последовал за ним и к смерти. Рассказывала ли я тебе о Великом Браке?