Кира Измайлова - Путеводная нить (сборник)

– Что случилось здесь, добрая девушка? – спросил он, напившись из моей фляги. – С кем мы сражались? Я не помню… Быть может, меня ударили по голове? Слыхал, от такого теряют память.

– А ты можешь рассказать, что было прежде?

– Нет, – подумав, ответил он. – Все так смутно… кажется, у меня были братья, мы стояли в одном строю, но я не помню ни лиц их, ни имен. Своего имени я не помню тоже, – добавил мужчина, помолчав, потом огляделся и добавил: – Лица я теперь вижу, но не знаю, кто есть кто. А как зовут тебя?

– Медея, дочь Ээта, царя Колхиды, – ответила я.

– Что же ты делаешь на поле боя, царевна? – он недоуменно взглянул на меня. – Где твои служанки, где телохранители? Неужто ты пришла одна?

– Да, – ответила я. – Попробуй встать. Нужно уйти отсюда, потому как если тебя найдут…

С третьей попытки он поднялся на ноги, опираясь на чье-то копье, быть может, то самое, что распороло ему бедро или бок. Повязки набухали кровью, но пока я ничем не могла помочь: по пути рана все равно вскроется, а лучше уж кровь, чем гной.

Я отвела его в ближний лес, был у меня там в овраге заветный куст бузины, под которым никого не увидишь, не подойдя вплотную, ну а от собак, чтобы не унюхали кровь, у меня средство имелось.

Сменив повязки, я спрятала окровавленную материю и снова спросила:

– Ты так и не вспомнил своего имени?

– Нет, – ответил он. – Прошлое куда-то исчезло. Я будто был в забытьи, а очнулся на этом поле, и кто-то напал на меня, а я ответил… Вот и все. Я не знаю, кто я.

– Тогда я стану покамест называть тебя Ксеносом, – произнесла я. – Побудь тут. Вот фляга, там еще есть вода. Я приду, как только смогу. И прошу, не пытайся уйти, здесь тебя никто не найдет, если не станешь шуметь, а снаружи живо выследят!

– Мало я накровил по дороге, – усмехнулся он.

– Я колдунья, – напомнила я. – Не бойся. Я скоро вернусь.

Увы, вернуться мне удалось не скоро: пока готовили пир, пока чествовали Ясона-победителя… Улизнуть мне не удавалось, герой не сводил с меня глаз, а я делала вид, будто смущаюсь. Только я понимала: герою не терпится узнать, что еще придумал мой отец, а я, хоть и знала наверняка, решила помалкивать до поры до времени.

Только поздним вечером удалось мне выбраться из дворца. В темноте я не плутаю, поэтому живо добралась до своего убежища.

Ксенос спал, тихо постанывая, но жара у него не было, и умирать он не собирался. В ближайшие лет двадцать так уж точно: умирающие не просыпаются, почуяв запах копченого окорока. Я прихватила еще козьего сыра, оливок, лепешек с пылу с жару, немного вина и много – воды, потому что, повторюсь, крови он потерял предостаточно.

Странно было смотреть на то, как он ест: будто никогда не видел ни хлеба, ни сыра. Мясо – дело другое, а прочее явно оказалось ему в диковинку. От вина Ксенос отказался, едва понюхав. Сказал, что-то смутное мелькает на границе памяти, вино ему пить опасно, а почему и для кого именно опасно – для него самого или окружающих, – он не знает. Я согласилась, что рисковать не стоит, и забрала флягу с собой. Предупредив, что назавтра я снова приду ближе к ночи, если не выйдет днем, я хотела было встать, но тут Ксенос вдруг спросил, ощупывая свое лицо:

– Царевна, а каков я на вид? Я не помню. Пытался разглядеть отражение в своем шлеме, да оно так кривится, что ничего не разобрать! А клинок слишком узкий, только и рассмотрел, что глаза вроде бы не темные.

– Глаза у тебя, кажется, цвета моря, – сказала я. – Как у меня. Сейчас и я не разгляжу наверняка, слишком темно, а огня зажигать я не хочу. А лицо у тебя… как опишешь? Обычное мужское лицо, только борода уж больно космата.

– Мне кажется, прежде я не носил бороды, – задумчиво произнес Ксенос. – Или это память о юности?

– Хочешь, так сбрей, – пожала я плечами. – Поглядим, каков ты без нее. Бритву я тебе добуду.

– А правда, – неожиданно улыбнулся он, – а если не понравится, так она ведь снова отрастет, долго ли?

Назавтра, снова придя в потаенный овраг, я с удивлением поняла, что раны у Ксеноса заживают с необычайной скоростью: он уже мог подняться на ноги безо всякой помощи и почти не хромал. Я принесла ему чистую одежду взамен изорванной и окровавленной и показала, где протекает бурный ручей.

Когда Ксенос отмылся, сбрил бороду и переоделся, ясно стало, что ему, должно быть, немногим больше тридцати, а может, и меньше. Уж всяко он казался не старше героя нашего, Ясона-аргонавта! Был он не особенно красив, но и не уродлив. Как я сказала тогда – обычное лицо, мужественное, ну да это неудивительно. Темные волосы завивались от влаги, и в них мелькала седина. Ну а с глазами я тоже угадала – изменчивые, как море, то серые, то синие, то вроде бы и зеленоватые…

– Что же мне делать теперь, царевна? – спросил он, когда мы вернулись в овраг, и я развернула перед ним узелок с припасами. Ел Ксенос порядочно, как и полагается воину. – Ведь я не помню даже самого себя! Быть может, попроситься на службу к твоему отцу? Сражаться я умею, иначе почему я единственный выжил на том поле?

– Ты уже на службе, – ответила я, – у меня. Но во дворец тебе хода нет. Подожди, пусть твои раны совсем заживут, а я покамест кое-что обдумаю…

– Но что мне говорить, если вдруг кто-то наткнется на меня? Кто я? Что я здесь делаю с оружием?

– Так ты спрячь пока копье да меч, доспехи и шлем со щитом, конечно, а кинжалом тут никого не удивишь, – улыбнулась я. – Мало ли, куда и откуда ты идешь, путников тут хватает. Устал вот да прилег подремать! И все равно мало кто ходит в эту рощу, а в овраг и вовсе не сунутся: все знают, я собираю тут одной мне ведомые травы, и мешать мне опасно.

Это я придумала давно. В самом-то деле травам все равно, кто их собирает, главное, знать, когда это делать: весной или в середине лета, на убывающую луну или на растущую, утром или ближе к ночи, – а потом правильно приготовить. На это и деревенская знахарка способна, я многому научилась у таких старушек… Однако целебных и ядовитых трав – мириады, и вряд ли придворные моего отца в состоянии упомнить, когда я собираю соцветия ромашки, а когда – тысячелистник, не говоря уж о куда менее заметных и известных растениях.

Все уж привыкли, что я порой исчезаю в неурочное время, а возвращаюсь с охапкой зелени или корзиной ягод. Расспрашивать меня никто не стал бы, близких подруг у меня не водилось, ну а служанкам я не намерена была объяснять, что этот вот букет – действительно букет, а не основа для тайного зелья.

Я оставила Ксеносу котомку (что это за путник, если у него при себе ничего нет!) и вернулась домой. Нужно было потянуть время, и я уже знала, как это сделать.

Раз за разом отправлялся Ясон-аргонавт к дракону, снова и снова я встречала его в саду на закате и давала очередной совет, да только ничто не помогало! Не брали драконью шкуру ни меч, ни копье, а отряда он и вовсе не заметил, развернулся неудачно и ранил одного или двоих. Спасибо, огнем не дохнул, а то ведь возвращаться аргонавтам было б не на чем: просмоленные корабли отменно горят!