Алексей Лавров - Путь стали

Кудесник строго заговорил:

– Отрок Горислав! Матушка твоя сетует, что растёшь ты никудышным, пустым человеком, лодырем и обормотом. Тревожится за тебя и судьбу, тебе уготованную. Я попробую помочь вам в память об отце твоём, Мечеславе, славном вое, защитнике рода. Я могу отвести в тайное место, где родные боги увидят тебя и укажут, что предначертано. Однако ни я, ни матушка, никто на свете не может тебя принудить или отговорить. Только ты сам должен просить об этом. Итак?

Горик взглянул на маму, лицо её оставалось спокойным, одновременно добрые и строгие глаза лучились привычной ласковой тревогой, всё вроде бы как всегда. Но сам визит ведуна уже не как всегда! И слова его… её слова «лодырем и обормотом» зазвучали с новой силой – либо он пойдёт с кудесником, или останется, и… вот что будет после этого «и», Горику узнавать отчётливо не хотелось.

Пусть мама ни о чём его не просила – она никого никогда не просила! Все сами старались угадывать, что бы она хотела, а тут и думать нечего. Горик кивнул, спохватился – ему же нужно просить ведуна – молвил:

– Мудрый Остромысл, прошу, отведи меня в тайное место, чтобы смог я узнать своё предназначение! – и отвесил поясной поклон.

И вот он неизвестно который час телипается по лесу за ведуном, уже изрядно притомившись. Ныть, горестно вздыхать или как-то ещё вслух намекать Остромыслу, что неплохо бы сделать привал, Горислав не решался, но вся его нескладная фигура выражала буквально предсмертную измождённость.

Кудесник не снизошёл даже до комментариев, единственное, чего он добился, – колдун взял за руку. Всё чаще встречались замшелые валуны, разбитые молнией деревья, вывернутые корневища и прочие колдовские штучки – пацан отмечал возможные в туманном будущем объекты для тщательного исследования, на немедленное любопытство сил уже не оставалось.

Они шли и шли, Горик машинально отмечал направление и с последней надеждой думал о том, что скоро ночь – не станут же они идти во тьме! Его уже не удивляло, что мысль о ночёвке в лесу перестала пугать, казалось, что парнишка совсем не будет против, если волки съедят его в ту же минуту.

Наконец-то проклятый старик остановился перед непреодолимым завалом из обломков скал и поваленных деревьев. Горик в сумерках рассмотрел стволы и отстранённо удивился – надо же, дубы! Шли по сосновому лесу, а тут… или они росли здесь раньше? Но когда? Лес старый, высоченным соснам не один век, да за это время поваленные дубы должны превратиться в пыль, но они вот – перед ними, на вид, будто вчера их повалили, только пожухла листва.

Невесть откуда налетевший порыв ветра зашумел старыми листьями. Горику стало жутко – он не почувствовал ни дуновенья, в лесу слышался лишь треск сухих листьев. Он широко распахнутыми глазами охватил взглядом картину целиком – что за напасть! Дубы не повалены, но уложены! Камни, стволы, ветви… чур меня! Лицо! Хмурится! Парень дёрнул ведуна за руку, а другую с выставленным пальцем выставил перед собой.

– Ты увидел его. – Проговорил Остромысл.

– Ка-кажется, он не в духе, – пролепетал Горислав.

– Это он не тебе хмурится, ты пока слишком юн, чтоб обращать на тебя внимание, – сурово заговорил Остромысл. – Приглядись получше, что ты видишь ещё?

– Ну… ещё это не лицо. Будто узор, какие бывают на редких мечах, вроде бы руны, но я плохо их знаю.

– Ты видишь путь? – спросил он строго.

– Как пройти через завал? – переспросил Горик. – Ой! Действительно, вон тропинка ведёт за камень, а что дальше не видно.

– Иди по ней, Горислав. Когда придёшь на площадку с тремя каменными фигурами, возьми из рук средней ковш, испей из него…

– И боги подадут мне знак? – уточнил Горик с сомнением.

– Подадут, не беспокойся, – Остромысл улыбнулся, – поздно или очень поздно, но дадут. Иди, испей из чаши и дожидайся знака богов где хочешь, но лучше возвращайся домой. Через три дня я приду за тобой.

– А… – пацан возмущённо обернулся к кудеснику, но его не было! То есть его нигде не было, будто не было с ним никогда. Парень, растерялся, запаниковал, метнулся, было, от колдовского завала, но наконец-то, отважился горестно вздохнуть, напомнил себе, что пришёл сюда вовсе не из-за колдуна, а потому что так хотела мама, и пошёл по тропинке.

Едва на неё ступил, как мальчишке показалось, что среди нагромождения камней и деревьев мелькнули огоньки. Со следующим шагом ему уже не казалось – точно что-то мерцало, а ещё через пару шагов смог уверенно ориентироваться в их свете.

С первого взгляда странная тропинка никуда не вела, без чудесных светлячков он не смог бы сделать и шагу, и с каждым новом шагом он понимал только, каким должен быть следующий, не далее.

Шагнув в очередной раз, неожиданно Горислав оказался на небольшой площадке. Как говорил колдун, на ней стояли три грубо вытесанные каменные фигуры, у средней в руках обнаружился ковш. Хоть и был Горик совершенно один, понимая, что имеет дело с богами или их идолами, поклонился в ноги и лишь после этого потянулся к простенькому берестяному ковшику с дождевой, по всей видимости, водой. Невольно принюхался и с удивлением ощутил свежий, бодрящий аромат, попробовал… и не смог оторваться, пока не допил всё.

Парень не мог найти слов, как описать новые странные ощущения. Лёгкость, бодрость, радость, словно он не шёл долго через лес, а только что проснулся, искупался и получил в полное распоряжение большой медовый пряник без малейшего к тому повода.

Горик подумал, что кудесник советовал ему идти домой, и сразу представил себе пройденный лабиринт – он показался до смешного простым. Горик спросил себя, верно ли понял колдуна, не забыл ли чего, и сразу ему припомнились множество забытых дел и потерянных вещей. Парень даже вспомнил, как назывались руны на мече, которые он счёл похожими на узор завала – «источник», «путь», «искра»!

Даже стало интересно, о чём бы ещё подумать, чтоб сразу всё стало ясно? Мальчишка присел на низенький валун в позу мыслителя, припоминая, что же ему было в жизни непонятно, и что, пользуясь благосклонностью богов, было бы недурно понять. Случайные мысли закружились в хороводе, закрутились в вихре, стремительно сменялись образы, ощущения, парень не заметил, как потерял сознание, просто не рассчитав своих сил.

Он понятия не имел о том, что нервная, мыслительная деятельность требует больше всего энергии, да и о самой энергии, как понятии. Чудесная вода стимулировала его возможности, но сил не прибавила ни капли, вот и отключились мальчишеские мозги от перегрузки за считанные секунды.

Спустя несколько часов он очнулся, лежа на траве возле невысокого валуна. Голова побаливала, во рту ощущалась сухость. Обнаружив рядом с собой пустой ковшик, поморщился, дал себе честное слово в другой раз сначала поставить волшебный сосуд на место и лишь после этого о чём-то думать.