Андрей Малютин - Нечто иное

– Пошла ты, – огрызнулся Антон. – С кем хочу, с тем и сплю.

– Да ладно вам, ребята, чего вы взъелись-то? – бросил Николай. – Вон они чего-то тащат.

Через минуту на столе стоял объемистый термоконтейнер. Роберт уселся на свое место.

– Ну что ж, – торжественно произнес Константин, – откроем ларчик. Он откинул два затвора по сторонам ящика, нажал кнопку на крышке, и та легко откинулась в сторону. Из ящика повалил пар. Сидящие за столом даже привстали с мест. – А вот и она! – Константин резко достал из ящика толстобрюхую бутылку, покрытую капельками воды.

– Шампанское! – воскликнула Анжела и вскочила с коленей Олега. – Настоящее шампанское!

– Точно, – подтвердил Константин, – разбирай.

Такого никто не ожидал. Достать бутылку шампанского, да и вообще чего-нибудь на основе спирта, а не химии, было практически невозможно. А здесь – целый ящик!

– Кстати, зовите меня просто – Костя, – сказал Константин и отошел от стола.

Через несколько секунд ящик опустел. Все были довольны. Костя сидел на краю стола и неотрывно смотрел на Настю. Все в этой девушке нравилось ему. Ее правильные черты лица с чуть вздернутым носиком, огромные серо-зеленые глаза, каштановые волосы, нежные плечи. Та чувствовала его взгляд и старалась не смотреть в его сторону. Что-то непривычное творилось в ее душе.

– А что, Костя… – Роберт выпустил тоненькую струйку дыма из сомкнутых дудочкой губ. – Хорошо ходить с «улиткой» в голове? Правда, что она передает мысли на расстоянии?

– Какой «улиткой»? – Костя отвел взгляд от Насти. – Вы чего, ребята! Нет у меня в голове никакой «улитки». Да и здесь тоже. – Костя поднял рукав и продемонстрировал всем свое запястье.

– Ого! – оживился молчавший до этого Иван. – Так ты чего эту тачку, спер, что ли? – Он указал на аэромобиль.

– А, вот вы о чем, – выдохнул Костя. – Так мне ее подарили.

– Ни хрена себе подарочки! – воскликнула Анжела. – Мне бы такой подарочек, да, Олежек? Прикинь, как бы мы с тобой трахались на бреющем полете. – Анжела стала подпрыгивать на коленях Олега, разведя руки в стороны, словно крылья, и затянув громкое у-у-у-у-у-у.

– Ага, – стал развивать тему Роберт, – а автопилот за вами подсматривал бы и мастурбировал.

– Да не, – вставил Антон, – они бы групповушку устроили.

Сидящие за столом засмеялись. Настя украдкой взглянула на Костю. Ни тени улыбки не было на его лице. Видно, эти пошлые шуточки не производили на него положительного впечатления.

– Кость, – сзади подошел Николай, – расскажи, что с тобой было-то? Прикиньте, ребята, Костик шесть лет в коме провалялся, да, Костян? – Николай хлопнул Костю по плечу.

Заинтересованные взгляды сидящих за столом устремились к Косте. Даже совсем было разошедшаяся Анжела, уже снявшая блузку и мотающая грудями из стороны в сторону, остановилась в своем порыве продемонстрировать имитацию секса в полете.

– Это правда, – серьезно произнес Костя. – И этот аэромобиль мне подогнал директор Института Головного Мозга. Я только не понимаю – за что?

– Ха, за что! – воскликнул Иван. – Да на тебе же, небось, не один человек докторские настрочил. Ты же для них был, что мышь лабораторная. Еще неизвестно, что они с тобой делали, пока ты в отключке был…

– Может, этот директор тебя пользовал потихонечку? – вставил Антон.

– Да заткнись ты, ошибка природы, – воскликнула Анжела. – У тебя одно на уме!

– Да хватит, ребят! Расскажи, что чувствовал? – попросил Николай.

– Говорят, что когда в кому впадаешь, виден белый коридор? – спросил Роберт.

– Не знаю, как насчет коридора, а вот тюрьму я видел. А в той тюрьме заключенный – звездочет… – Костя смерил взглядом сидящих за столом. Все смотрели на него с интересом. – У него был странный телескоп, в который можно было увидеть будущее. Я смотрел.

– И что, что там? – вырвалось у Анжелы. – Она снова натянула свою блузку, поняв, что на нее никто не обращает внимания.

– Да ничего хорошего, – спокойно ответил Костя. – Только войны, болезни, голод, холод и боль. Костя рассказал увиденное им в телескоп со всеми подробностями, опустив подробности своего договора со звездочетом.

Молчаливая пауза длилась около трех минут. Николай, Олег, Антон, Анжела, Иван и Настя кидали в сторону друг друга виновато-стыдливые взгляды. Роберт положил под язык пластинку легкого наркотика, закатил глаза и громко произнес:

– Брехня это все!

– Не знаю, не знаю… – вставила Анжела, слезая с колен Олега и садясь с ним рядом. – Может, и брехня, а страшно как-то. Холод, люди, поедающие трупы…

– А эта, как ее… – Иван задумался. – Ловля изгоев! – просто жуть какая-то…

– Ну нам не грозит ими быть. У нас «улитки» есть, да и потом, это же будущее, – вставил Роберт. – Хотя мне жаль этих изгоев. В чем они виноваты-то?

– Нам-то не грозит, – подхватила Анжела, – а нашим детям? Взбредет в голову блажь «улитку» не ставить. Правда, и мне изгоев жаль… Ведь наши дети или их потомки микрочипированные над этими изгоями и будут издеваться.

– Да… – вздохнул Николай, – «улитки» через пятнадцать лет будут принудительно ставить, непонятно только – откуда эти изгои будут браться?

– Изгои, – задумчиво произнес Антон, – по сравнению с тем, что я услышал – мы, геи, просто в шоколаде. Многие подсмеиваются, но не трогают.

– Да что геи, просто вокруг посмотрите, – произнес Николай, – «бабки» – смысл жизни, наркота, пьянство и разврат кругом, – как Настя говорит, – что на улицах, что по «телеку», что в прессе; скоро действительно будем голышом по улицам ходить и трахаться где попало и с кем попало.

– Ну тебе-то это не грозит, голышом ходить, – вставила Анжела, – показать-то нечего. Она, было, засмеялась, но ее никто не поддержал.

– Противно, – вставил Олег. – Противно, что мы ничем не отличаемся от тех, про кого Костя рассказал. Разве что человечину не жрем да в сортирах запираемся, когда нужда, а так…

– Это точно, – согласился Роберт. – Честно скажу, как на улице бомжа увижу, так и хочется ногой пнуть, но брезгую. А подумать – в чем он виноват? Да что там бомжи! Тех, у кого «улитки» нет, мы уже за людей не считаем. Так, низшее сословие для грязных работ. Что, не так что ли? Я тебя не имею в виду, Костя. «Улитки» для нас – это гарантия защиты и свободы. А свободны ли мы? Все время под колпаком центра отслеживания. Вот он – свободен, – Роберт кивнул на Костю и посмотрел на свое запястье, где имелся маленький рубчик.

– А церковь! – вставил Олег. – Мать моя – верующая. Приходит домой и плачет. Я один раз спрашиваю: «Чего случилось-то?», а она говорит: «Грех-то какой, прямо у храма с лотка порнухой торгуют». А там, в будущем, кресты, самопожертвование, прямо мороз по коже. Ты-то чего молчишь, Насть?