Вера Каменская - Встреча на Латоне. От создателей «Витязь специального назначения» и «Лоцман с „Аргуса“»

Там, на скамеечке, уже дымил сигаретой другой новобранец, мужчина лет тридцати с белым шрамом на виске. Весь его вид явственно говорил о том, что лучшие годы отданы армии. Уж такие-то вещи бывший пилот просекал «на раз». Судя по его внимательному взгляду, он тоже успел сделать кое-какие выводы насчёт Витьки. М-да, похоже, легенда о коммивояжёрстве подвергнется серьёзному испытанию.

– Привет! – махнул рукой новобранец. – Эрих Гюнтер, бывший лейтенант Бранденбургской космодесантной роты.

– Привет! – отозвался Витька. – Виктор Поул, бывший коммивояжёр.

– Да? – хмыкнул Гюнтер. – Никогда бы не подумал.

Рядовой Поул счёл за благо не комментировать замечание нового товарища. Пару минут они молча дымили.

– Ладно, – усмехнулся бывший космодесантник. – Я в чужую жизнь лезть не собираюсь. На торгаша ты, конечно, похож не больше, чем я на балетмейстера.

– И что? – напрягся Витька.

– Не делай стойку. Не моё дело, кем ты себя назвал. Лишь бы ты был нормальным мужиком. Ну, руку?

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Вот и отлично, – сержант Камински стоял на крыльце, внимательно глядя на них. – Вы теперь одна команда. Морпех морпеху брат.

«Интересно, – промелькнуло у Витьки в голове, – как давно он нас слушает?»

– По местам, помидорчики. Пора ехать в родную казарму.

… Вездеход с красно-синей эмблемой и чёрными буквами «MEU» вёз их по городу. Они выскочили на шоссе Йосемити и сержант, сидящий за рулём, показал класс езды. Даже Витька, редко бывавший довольным, когда управлял не он, в глубине души признал, что Камински водит машину, как минимум, не хуже. Под ровное гудение электродвигателей и посвистывающий в ушах ветер джип пожирал милю за милей. На маленькой заправке в городке Истон они, оставив джип на попечение заправщика, зашли в маленькое кафе.

– Ну, что, мальчики, – ухмыльнулся Камински. – На вашем месте я бы угостил командира пивком. Чтобы служба не была насквозь унылой и беспросветной.

«Вот жлобяра» – усмехнулся про себя Витька, но вслух, широко улыбнувшись, отозвался:

– Нет проблем, сэр!

Гюнтер, видимо, подумал то же самое, молча кивнул и протянул бармену карточку. Взяв банки, они устроились за столиком у окна. С наслаждением потягивая пиво, Витька задумался. Похоже, что он угодил, что называется, из огня да в полымя. Будучи очень наблюдательным, Виктор многое успел увидеть и услышать, пока добирался до Фресно на автобусе. Война между коренным населением и «бледнолицыми», которых все почему-то звали «изгоями», по сути, шла к финалу. Изгои дрались ожесточённо, однако, их медленно, но верно, теснили к океану. Высказывались, к тому же, довольно уверенно, слухи о том, что в конфликт вот-вот вмешается Коалиция.

Финал, как обычно, оказался верен себе. Он помог другу и, одновременно, оказал кому-то услугу здесь. В этом Витька уже не сомневался. Он достаточно хорошо знал мир криминала, хотя всегда находился, только где-то рядом, но не пересекаясь. Бесплатных пирожных не бывает. Не верь, не бойся, не проси. Витька попросил. И то, что Финал был ему обязан, ничего не меняет. Такие правила игры. Он вдруг кожей почувствовал, как вокруг что-то изменилось.

Виктор поднял глаза на сержанта – тот сидел чуть напряжённо, глядя куда-то в сторону. Незаметно проследив за его взглядом, он увидел высоченного негра в яркой гавайской рубахе и солнцезащитных очках, сидевших чуть неровно на перебитом носу. Сидя за соседним столиком, чернокожий так же пристально, глядел на них через дымчатые стёкла. Точнее, пялился он на Камински. И, хотя самих глаз не было видно, тяжёлый взгляд ощущался почти физически. Эта молчаливая дуэль продолжалась минуты две. Потом он встал и вихляющей походкой подошёл к их столику.

– Привет, сержант!

– Привет, – ровным голосом отозвался тот. – Тебя ещё не пристрелили?

– Не дождётесь, – негр оскалил в улыбке белые зубы. – А вот вам скоро конец, белые братцы. Думаешь, я не знаю, что вы задумали отсюда свалить?

– Куда свалить? – таким же нейтральным тоном поинтересовался Камински.

– Как? – захохотал чернокожий. – Даже тебя, верного пса, не поставили в известность?! Вот, здорово! И после этого вы удивляетесь, что с вами уже никто не хочет иметь дела?

Запрокинув голову, он демонически захохотал. Витьке вдруг очень захотелось врезать ему в челюсть. Сержант, видимо, испытывал сходное желание. Потому что его собеседник, поймав их взгляды, подался назад. Быстро сунув руку под рубаху, он положил руку на торчащий из-за пояса мощный излучатель.

– Не советую, снежки. Ты же знаешь, сержант, как я стреляю, – он злорадно оскалился.

– Знаю, – спокойно кивнул Камински. – Ну и что?

Внезапно, увидев что-то на улице, негр сделал шаг назад. Перемахнув барную стойку, он ловко, словно ящерица, нырнул в дверь подсобного помещения. На заправку въезжала машина военной полиции. Через несколько секунд за кафе взревел мощный двигатель и за окном пронёсся чёрный «Рено-Электра» последней модели.

– Старый знакомый? – поинтересовался Гюнтер, кивнув вслед умчавшемуся автомобилю.

– Террорист, – кивнул сержант. – Бывший солдат моей роты Азер Aззам. Когда началась вся эта вакханалия, дезертировал и занялся своим бизнесом. Наркота, оружие… в общем, весь джентльменский набор. Однажды, по старой памяти, и в родную оружейку сунулся – запас обновить. Парнишку-дневального, как поросёнка, зарезал. Вот, тогда я ему фейс и подрихтовал. Только, ушёл, тварь, прямо из тюрьмы. Теперь спит и видит, как мне кишки выпустить.

Солнце палило немилосердно. Ровные ряды деревьев, обещавшие благодатную тень, остались далеко в стороне. Только ветерок, носившийся на открытом пространстве, остужал разгорячённые тела морпехов. Ничего нового, обычные будни армейской жизни.

– Джамп!

Витька сорвался с места. Полоса препятствий, как ни странно, всегда ему нравилась. Живёт что-то внутри мужчины, уцелевшее от влияния цивилизации. Нравилось ему рывком перебрасывать себя через двухметровый забор, взлетать на бревно, нырять в объятый пламенем «лабиринт»…

Он стоял, переводя дух, когда к нему подошёл Эрих Гюнтер, с которым они вместе пришли в подразделение «S7». Крепкий тридцатилетний немец пришёлся ему по сердцу своим прямым несгибаемым нравом. Ради этого он терпел и его упрямство, и ужасающую педантичность. Что, впрочем, не мешало Витьке постоянно над этим подтрунивать. Эрих не обижался, пытаясь в меру умения огрызаться тяжеловесным тевтонским юмором. Главное, что он оказался надёжным товарищем.

Когда Эдгар Круминьш, привыкший верховодить в казарме, попытался «качнуть права» новичку, Эрих был в душевой. Витька вырос на улице, разборки были ему не в диковинку. Он хорошо знал, что такие мелкие «фюреры» признают только один аргумент – силу. Что бы там не вещали комнатные теоретики от социологии и педагогики, факты – самая упрямая в мире вещь. И они бьют тезисы о силе убеждения словом с такой же лёгкостью, с какой уличные хулиганы пинают указанных теоретиков, если те, в силу какого-то недоразумения, высовываются из уютного кабинета в реальный мир. А дальше всё по накатанной схеме: разбитые очки, размазанная по бледному лицу красная «юшка» и издевательское улюлюканье в спину теоретика.