Андрей Портнягин-Омич - Колодец времени. Совершенно ненаучно-фантастическая история про путешествие Толика Смешнягина в 1980 год

«Что значит… не обнаружен?!.Вот-же он!..» – Зина хотела показать изображение Толика кому-то, кто-бы смог увидеть, но оно вдруг начало таять и полностью испарилось. На чёрном экране было написано: «Пусто».

– Эй… эй..эй!..Куда?!.Опять заглючил… Давно пора поменять эту рухлядь… Позвоню с «Теле 2» – Зина снова вошла в «Контакты» и стала искать номер Толика на второй СИМ-карте, где он обозначался, как «Толик-любимый».

Ни «Толика», ни «любимого» не было во всём списке, сколько Зинка не гоняла его из начала в конец и обратно! Оба номера отсутствовали, как пролетариат при рабовладельческом строе.

«Бред… какой-то!..Куда он мог деться?..НЕУЖЕЛИ!!! – Внутри Зинки, маленьким комочком с горы, набирая обороты, превращаясь в лавину, покатилось чувство, которое Толик относил к их с мамой семейному – паника!: В лучшем случае… украли телефон… В худшем… самого Толика!..И… скорее всего… инопланетяне!.. – Причём, последний вариант представлялся наиболее вероятным, так как в случае кражи телефона, Толик просто позвонил-бы с рабочего: Просто… не мог не позвонить!..Обязан был позвонить!..Значит… что-то случилось с самим Толиком!..Позвоню маме!!!»

30 июня 1980 года Саня Непрухин падал на землю с высоты в три тысячи метров.

Саня проклинал судьбу, проклинал себя, за то, что повелся на «слабо», проклинал товарищей, поймавших Саню на «слабо», проклинал родителей, родивших Саню, проклинал самолёт, что не сломался перед стартом и взлетел в небо, проклинал даже парашют, который вовремя раскрылся и теперь не давал Сане возможности насладиться всей прелестью свободного падения.

А началось всё с того, что оболтусы прыгали в снег с крыши гаражей, а Саня возьми, да и ляпни, что мол: «Что это за высота… вот он запросто сиганёт без парашюта с третьего этажа!..»

Друзья ему не поверили и сказали что «Слабо… Санёк!.».

Снизу, с земли, окно третьего этажа казалось близко совсем, рукой подать. Что тут прыгать! Но, когда Саня залез на подоконник и глянул вниз, то сразу вспомнил, что не успел прополоть картошку. Ну и что, что зима! Озимую картошку не успел прополоть. И вообще, это всё ребячество и дурость прыгать без парашюта хоть с третьего, хоть с пятого этажа, а вот с парашютом Саня прыгнет хоть с неба!

Товарищи опять не поверили и опять сказали: «Слабо… Санёк!..» Вот так Саня Непрухин оказался в ДОСААФе в секции парашютного спорта.

Пока учились на земле, было не страшно и даже по приколу. Когда первый раз прыгали с двухсот метров, было уже не прикольно, а весело. Правда. смех был нервно-истерическим. Ещё присутствовало любопытство, раскроется парашют или придётся махать руками, как птица. Парашют раскрылся и Саня отделался лишь лёгким испугом и подмоченной в прямом смысле репутацией. После следующего прыжка, Саня отделался испугом средней степени тяжести, а после третьего, поклялся больше никогда не прыгать… Но…

Небо, как наркотик!..Как сэкс!..Как море!..Один раз нырнул и хочется заныривать снова и снова!

Саня Непрухин нарушил данную самому себе клятву и летел навстречу земле, проклиная всё на свете.

К тому-же, по непонятной причине, воздушный поток понёс его в сторону от основной группы, через Иртыш, мимо полей СибНИИСХоза, мимо телевизионной вышки, на край света, в Нефтянники. Пейзажи под ногами были просто сюреалистичными, дым от десятков труб промзоны поднимался точно вверх и на какой-то высоте ломался ровно на девяносто градусов и шёл параллельно земле, показывая Сане, куда его должно отнести. И эти знания не внушали оптимизма, Саню несло на жилые дома!

«Или разобьюсь совсем или останусь инвалидом!..» – Решил он про себя, но на всякий случай и за стропы подёргал и «ужом» повертелся, и, закрыв глаза, расслабиться пытался.

Ничего не помогало!

И тогда Саня запел:

– Вот умру я… умру-у…

Похоронят меня-а…

И никто не узна-ает…

Где моги-илка моя-а!..

То-ли кто его услышал, то-ли ветер стих, но сносить на жилые дома его перестало и Саня стал падать вертикально вниз.

«Хорошо… что на пустырь!..» – Подумал Саня.

Плохо, что на дерево.

Пролетая сквозь крону со скоростью пикирующего мешка с картошкой, Саня исцарапал себе все руки и лицо и, всё-таки застрял в ветвях. Купол парашюта накрыл макушку, дерево затрещало, Саню тряхнуло с такой силой, что показалось, будто позвонки высыпались в комбинезон!

Он повис в двух метрах над землей. Попробовал раскачиваться, что-бы содрать купол с верхушки, но стропы перекручивались, ещё сильнее, запутываясь в ветвях.

«Не висеть-же мне тут… как памятник!..» – Саня расстегнул ремни и кубарем свалился на землю, вывихнув плечо и больно ударившись головой о корень.

– Да… что-б я ещё раз!.. Да… ни вжисть!.. Да… пусть эти дураки сами прыгают!!! – Повторил Саня несколько раз во всё своё пересохшее горло. Голова раскалывалась, рука опухла и не шевелилась, по лбу текла кровь.

Саня посмотрел на парашют: «Да… плевать!.. Пусть сами достают…» – И поплёлся в сторону дороги, где надеялся встретить людей.

До остановки Саня дотащился кое-как. Гиря, висевшая на плечах вместо головы, всё время клонила к земле. Хотелось опустить эту чугуняку на землю, сесть на неё и свесить ножки.

Он кое-как дотащил голову до остановки и, не глядя на номер, ввалился в первый-же подошедший автобус. Хотел ещё крикнуть: «Гони в травмопункт!..» – Но не смог пошевелить языком, не причинив голове боль. Всё-таки язык тоже находился в ней и они были каким-то образом связаны между собой.

Саня уселся следом за мужиком в футболке, надетой на левую сторону. Так-как у него кружилась голова, то он подумал, что это не футболка на левую сторону, а его голова наизнанку, и ничего мужику не сказав, прислонился к холодному стеклу и тут-же отключился.

Ему снился паравоз, несущийся по рельсам через бескрайние степи. Саня стоит на крыше и в одной руке у него уздечка, которой он управляет паровозом, а в друго, кнут, которым Саня периодически хлещет и пространство от этого искажается от боли и толкает паровоз вперёд.

Паровоз дымит и постепенно отрывается от земли и вместе с рельсами поднимается к небу. Облака машут крыльями, приветствуя Саню, одетого в золотую тогу, в золотую мантию, развевающуюся на ветру и в золотой короне из терновых листьев, впившихся в голову и шепчущих ему непонятные слова, глухими ударами, отдающимися в висках: «Самый лучший день… заходил вчера…»

Саня с трудом разлепил глаза.

Гигантских размеров мужик в футболке наизнанку, стоял перед ним, словно великан и громовым голосом вопрошал у сжатого у самого уха кулака: «А-Л-Л-О-О…»

«Великанский гном!!! – Почему-то подумал Саня: Нам конец!!!»