Владислав Савин - Морской волк (сборник)

Мы вышли на палубу «Волка». Наша боцманская команда, к которой присоединились и свободные от вахты, живо болтала с предками. Их также было явно больше, чем нужно для отдачи швартов – ясно, что там тоже вылезли наверх все желающие поглазеть на это чудо. Секретность? Ну, во-первых, об этом пусть у предков голова болит, их люди, а во-вторых, как сказал старший майор, этот экипаж по возвращении в базу и так получит по полной – подписки со всех о неразглашении и перевод куда-то подальше, в тылы. И хорошо, ребята, если вам в Северодвинске дослуживать, а если где-нибудь в Тикси, или на Новой Земле?

– Мля! Сука! Убью! Федор Алексеевич…!..! Ты… куда глядел?!

И чего товарищ старший майор орет? Ну вылезли матросики воздухом подышать – на дизелюхах святое дело! Противника тут нет и не предвидится, так что внезапного нападения бояться не надо. Но на всякий случай – взглянул на небо.

Чисто теоретически «Кондор» от Норвегии мог сюда долететь. Так его бы радар наш засек, это не Ф-111 с режимом огибания на сверхмалой, пока долетит, чаю напиться успеем, а вон и боевая вахта с «Иглами» наготове, как положено. Лодка неучтенная подкрадется, незамеченная нашей ГАС? Ой, не смешите!

А вот Видяеву было не до смеха. Потому что он увидел и понял.

На палубе «Щуки», среди матросов, стоял немец, также вылезший наверх. Тот самый, командир U-209 Генрих Брода. И, естественно, выпучился на «Волка» во все глаза.

– …так вы же сами сказали, тащ капитан-лейтенант, кто не работает – тот не ест, ну и мы фрицам: вот ветошь, отдрайте, чтоб чисто было, как… у кота. Мы проследим, примем, тогда и жрать дадим. Ну духарили, фашисты ведь! Недосмотрели – вот и вылез.

– …!..! А если бы он клапан затопления открыл? Ты бы что сделал на фашистской подлодке?

Видяев давал взбучку своим орлам, те вяло оправдывались, признавая вину. Старший майор, как-то незаметно возникший на палубе «Щуки», пока лишь стоял и смотрел, замечая все, и взвешивал последствия. Немец, о котором будто забыли, тоже смотрел с видом заносчивым и высокомерным, как человек в зоопарке на дерущихся обезьян. Что меня и взбесило.

Я ведь сошел сюда лишь за одним: взглянуть немцу в лицо, убежденный он фашист или просто мразь? Он же выглядел единственным белым человеком среди туземцев – не раскаивался ни в чем. Здесь он не успел совершить свое преступление? Неважно – был к этому готов.

В общем, я, вспомнив курсантские годы, подошел к нему и со всей силы влепил в морду. Наверное, все ж отвык – потому что немец не упал, а лишь отшатнулся. И заорал, размазывая кровь.

Меня тут же оттер плечом один из большаковцев. А я и не видел, что наш главдиверс приставил ко мне двоих, как бы чего не вышло – вот и второй, у меня за спиной, ситуацию контролирует. Молчание, немая сцена. Все смотрят. Даже немец заткнулся.

– Ну зачем вы так, товарищ капитан первого ранга, – произносит наконец старший майор. – Это все-таки пленный.

Тоном таким, что не понять – издевается или говорит всерьез.

Ладно.

– Этот пленный приказал утопить триста наших мирных, – отвечаю я громко, чтоб слышали все. – В их числе женщин и детей в воде расстреливал из пулеметов.

Судя по виду «щукарей» – сейчас немца порвут на ленточки для бескозырок. Как в ящике видел, в две тысячи восьмом – «грызуны» в Цхинвале мирных танком давили, и тут в них кто-то из РПГ, они выскочили, прям в толпу тех, кого только что. Лежат тушки-головы-руки-ноги, все по отдельности – вот и немца сейчас так.

– Назад все, твою…! – орет Кириллов. И уже спокойно: – Не беспокойтесь – за все он получит. По закону и справедливости. Пока же его надо в разведотдел доставить. Он командир лодки – а вдруг знает что-то, что вам или товарищам вашим жизнь спасет? Федор Алексеевич, распорядитесь!

Видяев отдает приказание – подскакивают двое матросиков и без церемоний ссыпают немца в люк. Старший майор пишет что-то на листке блокнота, отдает бумажку Видяеву и обращается ко мне:

– Пошли, Михаил Петрович. И нам пора уже.

И первым лезет по трапу на «Волка».

Через два часа. Москва, Кремль

– Значит, все жэ наши потомки, Лаврэнтий?

– Так точно, товарищ Сталин. Кодовый сигнал от Кириллова однозначен. Встреча состоялась, наши потомки из две тысячи двенадцатого года к нам полностью лояльны. Он пока остается там, для координации и подробного ознакомления. Связь – как условились, на волне подплава СФ, нашим шифром и кодом.

– Можэт, всэ жэ настоять, идти им сразу в Архангельск? Комиссию по встрече мы подготовим. Ну а «Шээр» – нэ так уж он нам и нужэн. Вэдь на этот раз флот готов? И в Диксонэ – ждут?

– Во-первых, несколько дней по большому счету ничего не решат. Во-вторых, предоставился уникальный случай взглянуть на наших гостей «изнутри», как они воюют. В-третьих, не факт, что сейчас они будут безоговорочно слушаться Кириллова: они пока нам союзники, а не подчиненные. И в-четвертых, от них уже идет важная информация стратегического значения, могущая оказать серьезное влияние на ход Сталинградской битвы.

– Насколько сэрьезное, Лаврэнтий?

– По их словам, послезавтра, двадцать третьего, немецкие танки едва не ворвутся в Сталинград. Чисто случайно на их пути окажется наш 1077-й ЗенАП, и девушки зенитчицы погибнут все – но сумеют задержать танки на пару часов. Что позволит нашим организовать хоть какую-то оборону. Тогда немецкая авиация нанесет массированный удар силами до двух тысяч самолетов. Город будет полностью разрушен, погибнет очень много жителей и беженцев. Эти сведения были переданы нам потомками еще раньше – тогда мы рассматривали это как один из возможных сценариев. Теперь же Кириллов настаивает – надо полагать, имея на то основания, – что это случится, если мы не примем меры. Особенно после того, как потомки указали нам на достаточное количество упущенных возможностей и прямых ошибок. Так, например, наш 282-й стрелковый полк, передаваемый в другую дивизию, будто бы простоял в эшелоне, в ста километрах от Сталинграда целых пять дней. И тому подобное – все было в моей записке, товарищ Сталин!

– Это очэнь нэ хорошо, что дэвушки погибают за Родину, в то время как бойцы прохлаждаются в тылу из-за чьей-то халатности, глупости… или вредительства. Надеюсь, ты уже принял мэры, Лаврэнтий, – чтоб сэйчас такого нэ случилось?

– Так точно, товарищ Сталин. Вот перечень самого необходимого – и еще указания местным товарищам, что произойдет послезавтра, может, найдут что-то еще. Также я взял на себя ответственность показать Шапошникову информацию, якобы полученную нашей разведкой.

– Мы удэржим Сталинград?

– По словам потомков, удержим – после полугода упорного сражения, перед которым померкнет Верден. И это будет нашей победой, поворотной точкой войны – после чего начнется наше наступление на запад, еще два года войны, Курск, Украина, Белоруссия, от Вислы до Одера, Берлин. Мы возьмем Берлин в мае сорок пятого, и Гитлер примет яд в бункере, окруженном нами. Но наши потери будут страшными, двадцать шесть миллионов. Что ослабит СССР перед нашими бывшими «союзниками», которые после сорок пятого станут нам врагами и начнут замышлять против нас новую войну. О последующих политических событиях, в отличие от хода этой войны, потомки говорят очень мало – можно предположить, что последует или новая война, или контрреволюционный переворот с реставрацией капитализма и монархии. По крайней мере, нам известно, что в момент встречи наши потомки были под Андреевским флагом и с царской символикой – двуглавым орлом. Что также заставляет нас с осторожностью относиться к отдаче им прямых приказаний.