Владислав Савин - Морской волк (сборник)

– Размачивать надо: если в кипятке или в чифире, то прям как хлебушек делается. Можно и в холодной, но там держать надо подольше. А если так – конечно, зубы сломаешь. Мы привычные.

Интересно, а фрицам это кто-нибудь разъяснил? Сколько арийских зубов уже пострадало?

Пленные были в эти дни главным зрелищем и развлечением для местного населения, как заезжий зоопарк. Вид у вояк кригсмарине был вовсе не бравый – под открытым небом, на голой земле. А где тут найти свободное помещение на тысячу человек? Никакого сочувствия лично у меня эти арийские сверхчеловеки не вызвали – в конце концов, никто их на нашу территорию не звал.

На следующий день прибыл обещанный конвой для охраны пленных и сопровождения их в Норильск. Один пароход, три буксира, тянущие три больших баржи, несколько особистов, надо полагать, для первичного опроса и фильтрации, и рота охраны: старлей-командир, десяток сержантов и рыл двести хмырей. Говорю о них так, потому что на солдат они были абсолютно не похожи. Я хоть не пехотный майор-строевик, но только что призванного салагу от «годка», а тем более «пиджака» (имею в виду матроса – аналог сухопутного дембеля, а не гражданского недоофицера) отличу за двадцать шагов. И могу авторитетно заверить, что эти к армии имели такое же отношение, как я к балету. Мешковатые шинели, фуражки блином, петлицы мышиного цвета – у НКВД вроде другой был? – а рожи такие, что увидев в темном переулке, законопослушный обыватель закричит «караул», не дожидаясь, когда у него попросят кошелек и часы. Или в ГУЛаге уже охрану из контингента стали набирать?

Нам было по большому счету плевать – но десятка два этих морд хотели устроить драку с нашими прямо на берегу – причем, что характерно, местных морячков и батарейцев не трогали, а прицепились именно к нам по чисто уголовной манере незнакомых ставить на место. Наших было меньше, но в их рядах оказались аж четверо большаковских убивцев, так что результат, скорее всего, был бы в нашу пользу – однако все быстро закончилось, не начавшись. Прибежал местный особист вместе с командиром этих рыл, причем, едва увидев его, хмыри тут же сдулись – похоже, они боялись до одури. Затем старлей произнес речь, суть которой, если отсеять мат, была такова: это корабль НКВД, его экипаж тоже весь по ведомству НКВД, вы знаете, что полагается за нападение на сотрудников НКВД, да еще по законам военного времени? Или кто-то назад захотел – так мы счас это вмиг устроим! Ага, вот ты, ты и ты, еще и с оружием – товарищи моряки, они вам оружием угрожали?

Хмыри буквально побелели. Наши, в общем-то, крови не жаждали. Короче, старлей с прибежавшими сержантами погнали свое воинство прочь едва ли не пинками. Особист грозно поглядывал вслед, мы с Кирилловым, успевшие к самому концу, тоже.

– Не беспокойтесь, товарищ капитан первого ранга! – сказал особист. – Они теперь ваших за сто метров обходить будут, боясь чихнуть.

Оказывается, я был прав в догадке, точно, «контингент»! Еще до войны в гулаговскую вохру активно брали заключенных, естественно, не политических, а «социально близких», то есть уголовных. Они несли полноценную службу, с оружием – но числились отбывающими срок. Теперь же, когда охрану тоже перетрясли, послав надежных и боеспособных на фронт, доля таких «сидельцев» в ней резко возросла. Военнослужащими они, однако, не считались, воинских званий не имели, носили знаки различия серого цвета и серые же значки с надписью «охрана», вместо красноармейских звездочек на шапках. И обычным наказанием за провинность у них было разжалование назад, в обычные зека – но так как они, держась за свое место, лютовали больше обычных охранцов, то такой разжалованный легко мог из барака живым не выйти. А нападение на сотрудника НКВД, да еще в военное время, да еще с оружием – это высшая мера, однозначно!

Да, законность тут, однако. Вот не могу представить, чтоб горбатый главарь из «Места встречи» даже в пьяном бреду помышлял когда-нибудь стать уважаемым человеком! Депутатствовать, покупать заводы, чтоб снести и построить очередной бизнес-центр, давать интервью на тему «как обустроить Россию» и ногой открывать дверь в министерский или прокурорский кабинет. Или, как какой-нибудь Вахид из Дагестана, отслуживший десять лет назад, держать на военной базе кабак и попутно заниматься черт знает чем вместе с бандой головорезов, именуемых его родней – причем управу на них не могли найти ни милиция, ни прокуратура с комендатурой. Здесь с этим все гораздо проще. Организованная преступность – кем организованная, с какой целью? А ну, пройдемте, гражданин! Короче – «кто не работает, тот не ест» во всей красе: все обязаны вносить свой вклад в общее благо, даже уголовная сво…!

А ведь что интересно – немцы пленные, кому повезет вернуться домой, будут после рассказывать и писать мемуары о звероподобных русских солдатах. Сами абсолютно уверенные в своей правоте – поскольку видели своими глазами. Откуда колбасникам знать, что те, кто лупили их прикладами трехлинеек, к РККА имели такое же отношение, как коза к апельсинам.

А мы, выходит, уже числимся сотрудниками НКВД? Хотя, по справедливости, защитники Отечества и должны иметь куда более высший статус, чем всякая уголовная шваль. А абсолютное и всеобщее равенство оставьте бородатому Карлуше.

Ну и пес с ним – мне еще думать надо, что я завтра товарищу будущему адмиралу Зозуле скажу!

Однако же отойти наконец ко сну мне не дали. Едва я собрался, сообщают: там, у трапа, Видяев и с ним еще один. Назвался Котельниковым.

Ох, е! Еще одна легендарная личность! На СФ едва не с самого начала, в тридцать восьмом на лодке Д-3 шел папанинцев спасать (тогда ледоколы успели раньше), однако и он там отметился, впервые в истории нашего подплава пройдя подо льдом. С мая сорок первого командовал К-22, в апреле этого, сорок второго, получившей Гвардейский флаг. В нашем времени столь же знаменит, как Видяев, – был корабль «Виктор Котельников» в составе СФ, – но здесь и на текущий момент по праву считается более заслуженным и авторитетным. Он погибнет на своей К-22 в феврале следующего, сорок третьего года, успев до того стать командиром первого дивизиона подплава СФ.

И в этой операции он вообще-то должен был быть на месте Видяева. Кириллов рассказывал – послать сперва хотели большую крейсерскую лодку, тип К, но «Щука» Видяева оказалась в большей готовности, а ждать старший майор не захотел. В итоге Котельникову досталось лишь пробежаться в Карское море и конвоировать «Сибирякова» до уже сдавшегося «Шеера», и в Диксон. Причем он должен был при этом подчиняться приказам неизвестной ему К-25, в то время как Щ-422 отметилась больше. Что не могло не вызвать у него, мягко говоря, недоумения.