Олег Колмаков - О том, как я вернулся в Советский Союз

Как и было обещано, на гостиничном ресепшене вместе с ключами от одноместного номера, я получил ещё и sim-карту. Вместо привычного логотипа оператора связи на ней была нанесена весьма популярная в здешних местах надпись: СССР.

На всякий случай, я попытался воспользоваться своими прежними операторами. Однако попытки эти оказались полностью безуспешны.

– Милейшая!.. – обратился я к одной из женщин управлявшейся за гостиничной стойкой. – …Будьте добры, подскажите!.. Могу ли я каким-либо образом позвонить в Омск с помощью вашей sim-ки?

– Нет, она лишь для внутренней связи!.. – в достаточно жёсткой форме ответила мне администратор. – …С Омском вы можете связаться на междугороднем телефонном пункте!.. Он как раз напротив нашей гостиницы, прямо через дорогу!

– В таком случае, какой смысл вы вкладываете в формулировку «внутренняя связь», если в Валентиновке я ни с кем не знаком и звонить мне, по сути, некому?

– С помощью новой sim-карты вы можете вызвать экстренные службы!.. При необходимости, вы имеете возможность пообщаться с членами вашей группы!.. Сделать какой-то заказ, вызвать такси, позвонить в справочные службы кинотеатров!.. В каждом из гостиничных номеров имеется телефонный справочник!

Если под словом «обустроиться», предполагались такие действия, как занять свой номер, принять душ и частично разобрать дорожную сумку, то в своих гостиничных апартаментах я «обустроился» примерно к одиннадцати часам утра. До обеда у меня была ещё уйма времени, которое я решил использовать с некоторой пользой. То есть, побродить по улицам, примыкающим к гостинице, дабы осмотреться и немного пообвыкнуться. А за одно и поставить в известность супругу о том, что я благополучно добрался до места.

Только теперь, оказавшись вне гостиницы, без каких-либо сопровождающих или провожатых, я имог в полной мере оценить все прелести данного населённого пункта. И первое, на что я тотчас же обратил своё внимание, была Тишина. Она выражалась в сравнительной малолюдности центральной улицы. В том, что я вышел на одну из центральных улиц, у меня не было и доли сомнений. Потому как носила она имя автора «Капитала», всеми известного Карла Маркса.

Кроме того, здесь вовсе не наблюдалось, привычного для крупного российского мегаполиса интенсивного движения транспорта. Никто не сигналил в неистовом нетерпении, не газовал в пробках, не визжал тормозами перед светофором. Ну, разве что проедет одна-две машины и дорога вновь пуста. Достаточно будет сказать о том, что я беспрепятственно перешёл на её противоположную сторону, к междугороднему телефонному пункту, едва ли не гусиным шагом. В третьих, вот уж более двух часов мой сотовый телефон молчал (ни звонков, ни сообщений, ни новостей из соцсети), что было для меня крайне непривычно. А впрочем, и это было так же не главным. Какое-то незримое умиротворение исходило тут буквально от всего. Вот что создавало почву для некоего самоуспокоения и естественного удалению всяких внешних раздражителей, что в итоге и определяло присутствие здесь её Величества Тишины.

Уже, будучи на переговорном пункте, как в старые добрые времена, когда мы не имели ни малейшего представления о мобильной связи, я назвал свой домашний номер; заказал разговор идождалсяприглашения в отдельную кабинку. Нет, ничего с той самой поры не забылось. Будто бы было это ещё вчера. Но, увы, на другом конце провода к телефонутак никто и не подошёл, лишь длинные гудки в трубке. Потому и не удалось мне в полной мере ощутить чуть подзабытые чувства, связанные с былым «волшебством» междугородней телефонной связи.

«Странно!.. Но в это время суток, Виленка обычно дома!.. Быть может, вышла в магазин?.. Ладно, перезвоню чуть позже!..» – размышлял я, покидая переговорный пункт.

Вновь оказавшись на свежем воздухе, я в очередной раз отметил для себя прелести непривычной тишины. Вполне возможно, что подобные чувства я пережил бы и в любом ином населённом пункте, относящемся к сельской местности. Ведь в последние лет двадцать я просто представить себя не мог вне бешеного ритма современного города. И даже выбираясь куда-либо в отпуск, я непременно искал более-менее цивилизованный уголок планеты, оборудованный самыми современными коммуникациями и средствами связи. Вот почему тишину я мог почувствовать буквально в любой деревни, центральной усадьбе или районном центре. Однако такого уникального чувства, как полное ощущение возврата в свою молодость, я вряд ли испыталбы где-то ещё, в каком-то ином месте. Да-да, прогуливаясь по улице имени Карла Маркса, я в полной мере осознал то, о чём с восторгом рассказывал мне Бессонов.

С огромного плаката, вывешенного над входом в кинотеатр, на меня строго взирал дедушка Ленин. Когда-то подобные портреты были у нас нормой, однако сейчас данный плакат был для меня в диковинку, едва ли не главным подтверждением внезапной смены эпох.

Фильмы в кинотеатре шли практически те же самые, что и в городе. Об этом я узнал из развешанных тут же афиш. Кроме того, в рамках ретроспективы, сегодня показывали ещё и «Мимино», а так жекинокартину «Москва слезам не верит». Причём, афиши последних двух фильмов по размеру были едва ли не вдвое больше современных пусть и 3D-качества фильмов (да, и куда более красочней), что создавало полную иллюзию того, что я вновь оказался году этак в восемьдесят третьем. Тут же на площади перед кинотеатром, я заметил и пару киосков, которые будто бы так же вернулись из моей юности. «Союзпечать»здесь торговала именно прессой: газетами и журналами (преимущественно левого толка) – а не всем подряд от презервативов до настойки боярышника, как это нынче принято в городских «Роспечатях».

Киоск «Мороженное». О-о! Это вообще, отдельная тема. Помниться в детстве я решил обожраться им так, чтоб от одного только вида меня б тотчас начинало выворачивать. Купил два килограмма развесного пломбира, свалил его в трёхлитровую банку. Дождался когда мороженноенемного подтает. После чего, всю эту массу я выпил за один присест и.… Вовсе не обожрался. Ещё б столько же съел.

– Что, Юрок?.. На сладенькое потянуло? – обратился ко мне кто-то.

Я оглянулся и только теперь заметил стоящего у киоска Женьку Малюту. —Каким бы пьяным я не был на годовщине нашего выпуска, а всё же помню, как Лавров обещал нам подзабытый вкус настоящего, знакомого с детства мороженного! – я попытался оправдать своё здесь присутствие.

– Попробуй!.. – усмехнулся в ответ Малюта. – …Тем болеечто и выбор, как и во времена нашего детства, не слишком-то и велик!

И действительно, в валентиновском киоске было всего три вида мороженного. Я выбрал «Крем-брюле» за пятнадцать копеек, Женька взял «Пломбир» за двадцать. После чего, мы побрели дальше мимо местного Парка культуры и отдыха с качелями и каруселями той же самой эпохи, из которой и был вкус поедаемого нами молочного продукта.