Андрей Величко - Инженер. Небесный хищник

Для московского завода потихоньку начали прорабатываться эскизы фронтового бомбардировщика, сына «Кошки», с названием, естественно, «Котенок». От мамы он отличался несколько большими размерами и вдвое большей мощностью движков, а также тем, что ему предстояло стать первым в мире цельнометаллическим самолетом, благо нам наконец-то удалось запустить один большой пресс, а второй был на грани этого события.

Со стратегическими бомберами я решил пока не связываться – рано.

В качестве первоначально-учебного, связного и народнохозяйственного самолета мы собирались оставить «Тузика», только заменив ему двухтактник на трехцилиндровую звезду.

Но отдохнуть душой удалось только один день, а потом снова предстояло возвращение в Питер, где Максим Исаев по фамилии Рюмин докладывал, что готов к жизни в шкуре Сиднея Рейли по фамилии Розенблюм.

Через три дня Нью-Рейли отправился в Киев, чтобы там связаться с англичанами – якобы все это время он скрывался от найденовских ищеек (несчастный случай с хорошо знавшим его лично полковником уже произошел). По дороге суперагент не терял времени зря и организовал хоть и небольшую, но жутко оппозиционную либерально-социалистическую партию и теперь собирался требовать финансовой поддержки, намекая, что при ее отсутствии партии не останется другого выхода, кроме как легализоваться.

А я сел анализировать ситуацию в России на предмет ее революционности.

Вроде получалось, что классической революционной ситуации пока нет. Да, верхи теоретически не могли править по-старому, потому как Гоша требовал от них новаций, а больше половины к ним было решительно не готово. Впрочем, довольно значительная часть вообще ни по какому править не могла, ибо была занята воровством и взяточничеством. Низы тоже не хотели жить по-старому – они надеялись, что новое царствование им вот прямо сразу даст если и не все, то хоть что-то! Впрочем, выкупные платежи за землю Гоша отменил в манифесте от пятого августа.

Но второго пункта, резкого обнищания народа, не наблюдалось. Третий тоже был под вопросом – пока имеющаяся активность масс почти целиком уходила на выборы делегатов в Собор.

Однако расслабляться не стоило – забастовки происходили все чаще, и в них начали засвечиваться и политические требования. Кстати, в том же манифесте была объявлена и свобода забастовок, кроме как на оборонных или выполняющих оборонный заказ предприятиях, а также на железной дороге и телеграфе.

Насчет свободы слова мы сделали такой финт – специальным указом в порядке эксперимента сняли цензуру с московского желтого листка «Копейка» и двух аналогичных питерских. Владельцы же были неофициально предупреждены, что пользоваться свободой надо с умом, тогда точно получится воспользоваться вдруг свалившимися на них вместе со свободой приличными деньгами… В общем, уже второй месяц эти газеты трудолюбиво обсирали все и всех. А Гоша собирался вставить в свою речь на Соборе вопрос – типа она нам очень нужна, такая свобода? Больно уж воняет мерзко…

Реорганизация высшего образования готовилась в глубокой тайне, а пока студенты увлеченно бузили, не зная, что на халяву это у них выходит последние месяцы, а потом придется либо оплачивать такой образ жизни, либо решительно его менять. Нам же время было нужно еще и для того, чтобы навербовать в этой среде достаточное количество осведомителей. Кстати, уже просматривалась закономерность – технические вузы оказались меньше подвержены революционному влиянию.

А как раз в это время в Лондоне, в здании Форин Офис, происходила интересная беседа, про которую я узнал только через несколько лет. Одним из собеседников был директор только что образованной МИ-6 – новой британской спецслужбы. Вторым – мой не то чтобы хороший, но все же знакомый сэр Эндрю Нэвил Пакс. И занимался он тем, что вкратце пересказывал содержимое своего объемистого доклада о том, кто есть такой инженер Найденов.

– Так вот, – продолжал сэр Пакс, – я считаю, что говорить о Найденове как об инженере является ошибкой. Если, разумеется, основываться не на слухах, а на достоверных данных. Итак, что говорят слухи? Летом 1899 года неизвестно откуда взявшийся господин вылечивает наследника от туберкулеза и строит ему аэроплан. Первое событие подтверждено и сомнений не вызывает, второе – наоборот. Если внимательно присмотреться к трем имеющимся снимкам этого якобы аэроплана, то на одном вообще ничего не видно, а два других показывают элементы конструкции, которая никак не может летать, заключение экспертов прилагается. Просто тогда этого еще никто не знал.

Далее, практически одновременно происходят три события. В Серпухове появляется Густав Тринклер, два студента из Москвы, и вскоре первый в мире аэроплан действительно поднимается в воздух. Опять же по заключению экспертов, он представляет собой нагромождение едва ли не всех возможных ошибок, которые можно сделать при конструировании. Вкратце: появились новые люди – и появилась новая техника, поначалу несовершенная. В дальнейшем события всегда происходят по этому сценарию. В Георгиевске появляется новый человек – и сразу за этим событием происходит рождение какой-то новой машины. Я считаю, что гениальный инженер Найденов – это миф. Есть личность, чьи таланты лежат в совершенно иной области. Он умеет лечить людей, это проверено. Он умеет находить нестандартно мыслящих и выбирать из них лучших. Возможно, наши ученые со временем подведут под это научную базу, пока же это следует принимать как необъяснимое, но неоднократно подтвержденное явление.

Отсюда следует два вывода. Первый – поздно тратить силы и средства на ликвидацию Найденова, он уже нашел, а Георгий пристроил на нужные места достаточно людей, которые обеспечивают новый курс России. Второй – надо внимательно отслеживать появление около Найденова новых лиц с целью заранее понять, что именно они будут делать. Кстати, одно из таких лиц подлежит особенно внимательному изучению – это Налетов. То, что вся его деятельность связана только с катамаранами, я не верю. Наверняка он занимается еще чем-то, подозреваю – подводными лодками. Даже не лодками, а крейсерами! Если допустить наличие у русских таких кораблей, некоторые необъяснимые события прошедшей войны становятся понятными.

– Простите, но тогда появление в Георгиевске Циолковского означает…

– Совершенно верно. Хотя это кажется беспочвенной фантазией, но я не удивлюсь, если через некоторое время русские приступят к воплощению идей этого господина. И еще один момент, на который я хотел бы обратить ваше внимание. Если предположить, что сам по себе Найденов не является гениальным изобретателем, а может только находить таковых и создавать им условия для работы, то не обратить ли внимание на его политическую деятельность? Тут тоже есть странность. Первый год своего пребывания около Георгия он остается в тени, про него мало кто знает. Но вдруг в Георгиевске появляется некто Татьяна Князева, и тут, как по волшебству, у Найденова сразу проявляются и недюжинные политические способности, и хорошо продуманная жесткая линия, которую он тут же начинает энергично проводить в жизнь… Это тоже вопрос, нуждающийся в дополнительном исследовании.