Михаил Ланцов - Иван Васильевич. Профессия – царь!

1544 год – 23 мая, Москва

Время бежало неумолимо. Раз – и словно в одночасье пролетело пять лет с момента выхода первого каравана кораблей из Холмогор. И это были очень непростые пять лет…

Из своего заграничного турне вернулся дядя – Михаил Васильевич Глинский. Да не один, а с женой из испанских аристократок и парой новомодных галеонов [56] Галеон – наиболее совершенный тип парусного судна, появившийся в XVI веке. Первое упоминание было в 1535 году, но в моду входит стремительно, за несколько десятилетий становится основой европейских флотов. Как правило, уступал караккам размером, но большая прочность, скорость и вооружение при меньшей стоимости делали их безальтернативным вариантом. , доставшихся ему в приданое. Удивил. Сильно удивил. Великий князь и не надеялся, что Михаил Васильевич сможет разрешить дело столь благоприятно. Да, советовал ему через маму, чтобы жену подыскал из испанских дворянок, но особых надежд на то не питал. Отдельное любопытство вызывал вопрос венчания, ведь в католическом храме вряд ли обвенчают католичку с православным. Но Михаилу Васильевичу о том неудобных вопросов задавать не стал и митрополита отговорил. Галеоны, они на болоте, чай, не растут, а значит, можно принять, понять и простить эту вынужденную хитрость. А потом взять и обвенчать их еще раз, но уже по православному обычаю. На всякий случай.

После нехитрых торгов Иван Васильевич махнул обещанное дяде Смоленское герцогство на Северное, куда включил земли в незамерзающем заливе на Мурмане [57] Мурманом в те годы называлась северная часть Кольского полуострова. да архипелаг Шпицберген, известный в те годы среди норвежцев как Свальбард – Холодные берега. Разумеется, с требованием поставить малые крепости и организовать портовое хозяйство по обоим адресам, дабы никто не сомневался в праве владения.

Михаил Васильевич, конечно, сразу своему счастью не поверил и в восторг особый не пришел. Скорее, напротив. Но потом передумал, узнав, как можно поднять на новых землях и водах очень, ОЧЕНЬ много денег. Существенно больше, чем в Смоленске. И быстрее. Великий князь превосходно помнил, что воды вокруг Шпицбергена в те годы просто кишели от моржей и китов, удобных для промысла видов. Из-за чего в XVII–XVIII веках там было не протолкнуться от иноземных китобоев. Даже из Испании и Португалии ходили, хоть и не ближний свет. А кит – это деньги. Нет, не так. Это ДЕНЬГИ! Тем более что потенциальные китобои, то есть поморы, были под рукой и проблем со сбытом не имелось – бери да загоняй товар хоть в ту же Испанию.

Дядя, немного подумав, согласился, получив в качестве приятного бонуса звание адмирала. Ну а что? Два галеона в XVI веке – это сила, тем более в таком глухом углу. Великий князь был уверен – с ними дядя разгонит всех иноземных промысловиков да пиратов, оберегая свои во всех смыслах жирные прибыли. Потенциальные, конечно. Но Иван вошел в долю Морского товарищества, организованного по типу Северодвинского, да купцов из Ивановской сотни пригласил. Деньги-то это сулило немалые. Кроме того, торговые и дипломатические связи с Испанией лучше осуществлять посредством хоть и владетельного герцога, но адмирала, а не «сухопутной крысы». Будут ли они или нет – не ясно, но надежда Великого князя не покидала. Да и дядю нужно куда-то аккуратно спровадить, дабы полезным делом занялся… как можно дальше от столицы.

Продолжая свою экспансию на север, Иван Васильевич в 1543 году организовал экспедицию к Обской губе. То есть к тому самому месту, где должна была появиться знаменитая Мангазея [58] Мангазея – первый русский заполярный город XVII века в Сибири. Стоял на берегу глубокой судоходной реки Лососевой при ее впадении в Таз. Являлся самым мощным и значимым центром торговли, аккумулируя пушной промысел со всего среднего и нижнего течения Оби и ее притоков. . А главой небольшого отряда поставил приснопамятного и пока еще молодого Андрея Курбского. Того самого, что должен был в будущем пойти на предательство и, сбежав в Литву, пасквили обидные строчить не разгибаясь. Здраво поразмыслив, Великий князь пришел к выводу, что отъехать в Литву с Оби несколько затруднительно. Вот и направил своего потенциального недруга «за мехами и богатствами великими», то есть к черту на кулички.

Но не только вопросами Севера занимался Иван Васильевич. Скорее, это направление было для него факультативным. Ведь гросс-политик для несовершеннолетнего напрямую недоступен. Поэтому приходилось больше советы советовать маме, стоящей при нем регентом. Но так, по случаю. Когда удачно складывались обстоятельства. Сам же он сосредоточился на своей основной деятельности – своей «песочнице», где по малолетству «куличики лепил».

«Потешная слобода» к весне 1544 года раскинулась на берегу Яузы уже довольно широко. Причем, если поначалу она была застроена преимущественно крупными землянками и деревянными времянками, то уже к 1544 году почти полностью оказалась кирпичной.

Это стало возможно благодаря внедрению архаичной, древнеримской формы «силикатного кирпича». Известковый раствор перемешивался с речным песком, формовался, сушился и ставился в сухое, теплое место для набора прочности. Автоклавов у Вани не было, поэтому приходилось по старинке выдерживать месяца по три. Получалось очень просто, доступно и дешево.

«Потешные мастерские», нацеленные на переработку отходов известняковых каменоломен и речного песка, появились на берегу Оки еще в 1540 году. Но первый год все шло как-то ни шатко ни валко. Землянки технологические рыли да обустраивали склады-навесы, причалы и многое другое. А вот на следующий, 1541 год каждая такая мастерская сдала по пятьдесят-шестьдесят тысяч больших силикатных кирпичей стандартного размера. Да не монолитных, а со сквозными полостями, а потому не очень тяжелых для своего размера.

Выходило дешево. ОЧЕНЬ дешево. Каждый такой блок заменял добрый десяток обычных красных керамических кирпичей в кладке, а стоил едва в шестую часть от одного. И это с учетом амортизации подготовительного периода! Да еще и людей отвлекал совсем немного – по дюжине на каждую мастерскую.

Вот Иван Васильевич, опираясь на этот дешевый и удобный строительный материал, и превратил пойму Яузы в «силикатную долину». Большие, просторные казармы для потешного полка, мастерские, склады, общежития и прочие постройки. Все это двухэтажное великолепие выросло буквально за пару лет. Раз – и готово. Более того, для пущей красоты и эффекта Иван велел обсыпать все дорожки речным песком да щебенкой. Да не просто обсыпать, а потом еще и уплотнить, катая поверху большую бочку, полную сырого песка [59] Такой тип дороги возник в XIX веке (1815) и назывался Макадам по имени изобретателя. Простой и очень толковый тип дорожного покрытия. .