Александр Афанасьев - Противостояние

Авиалайнер компании Кубана – довольно старый, но еще вполне рабочий четырехдвигательный Ил-62, белый, с красно-синими полосами и эмблемой авиакомпании приземлился на аэродроме Шонефельд рано утром, в восемь часов по местному времени. Самолет этот был, несмотря на ряды иллюминаторов по бортам – грузовой, кубинцы переделали в грузовой этот старый авиалайнер, переданный Советским союзом безвозмездно в порядке помощи. Здесь он появлялся каждый месяц, иногда и не по одному разу. Все дело было в том, что кубинцы закупали оружие в Восточной Германии и перевозили его таким вот сложным путем. Часть оружия была из Восточной Германии, часть же закупалась в Чехословакии. И поскольку оружие это шло на поддержку национально-освободительных движений в Латинской Америке – Советский союз категорически отказал в использовании для транзита и временного хранения своих военных баз. В последнее время Советский Союз вообще уделял большое, по мнению некоторых людей даже излишне большое внимание тому, что говорят на разных трибунах. Новый генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев наслаждался звуками своего голоса, выступая на разных трибунах, в мире поднималась волна «горбомании» – а вот с realpolitik дело обстояло не так радужно. И по мнению некоторых людей, как того кто прилетел в Восточный Берлин на этом самолете, так и тех, кто его ждал здесь – настало время вносить коррективы.

Самолет загнали в гражданский сектор аэропорта, на одну из самых дальних, прикрытых ангарами стоянок. Для экипажа, который после трансатлантического перелета нуждался в отдыхе, подогнали белый РАФик [34] Для тех кто не помнит – была такая машина, производилась в Латвии на базе Волги. Сейчас производство, конечно же, накрылось, на месте заводских корпусов как водится, открыли торговый центр. с эмблемами аэропорта – он отвезет их в гостиницу при аэропорту, а обратно, после погрузки самолета, в рейс его поведет другой экипаж. Для пассажира же, который прилетел в Берлин не желая быть опознанным, к трапу подогнали черную Волгу ГАЗ-24 – самое престижное транспортное средство в этой стране, если не считать редкую Татра-613.

В машине было тихо, тепло, двигатель работал почти бесшумно – явно Волга обслуживалась в хорошем гараже и там же была доработана умелыми немецкими руками. Помимо пассажира – полноватого, лет пятидесяти, с аккуратными усиками и в очках, в салоне машины было еще двое – безмолвный, белобрысый водитель, мастерски управляющийся с рулем и мрачноватого вида мужчина, лысый, лет пятидесяти. Мало кто знал что этот второй, лысый был начальником отдела специальных операций в Штази [35] Штази, Staatssicherheit – восточногерманская разведка, одна из лучших в мире, в некоторых вопросах дававшая фору даже КГБ СССР. и одним из наиболее доверенных лиц ЦК СЕПГ [36] ЦК СЕПГ – Центральный комитет коммунистической партии Восточной Германии . Его привлекли к встрече и потому, что он хорошо знал третьего участника этой встречи – русского генерала, прилетевшего рейсом военно-транспортной авиации на один из аэродромов ГВСГ [37] ГВСГ – группа советских войск в Германии. . Его он знал потому, что генерал, тогда еще бывший полковником какое то время служил на базе советских войск в Фюрстенберге, а лысый представлял там интересы Штази и организовывал рабочее взаимодействие советских спецназовцев ГРУ, расквартированных там [38] В Фюрстенберге действительно квартировали люди из спецназа ГРУ, в НАТО их называли «Фюрстенбергские демоны». со спецподразделениями Штази, он же организовывал слаживание и совместную боевую учебу.

За все время, пока машина мчалась по улицам Берлина ни водитель, ни пассажиры Волги не проронили ни слова. Встречающие знали гостя в лицо, гость говорил только по-испански и не знал немецкий, водитель не знал никаких других языков кроме немецкого. Испанский неплохо знал второй встречающий, лысый – равно как и пять других языков включая русский – но без надобности знание языков собеседнику он не раскрывал – иногда полезно, когда собеседник думает, что ты не знаешь его язык и разговаривает при тебе свободно.

Встреча состоялась не в здании ЦК партии, не в партийной гостиницу или каком-либо другом присутственном месте – она состоялась в конспиративной квартире Штази, в одном из спальных районов Берлина. Три квартиры на пятом, последнем этаже были записаны на трех разных хозяев, какие-то люди исправно платили коммунальные платежи – но у всех этих квартир был один и тот-же хозяин – Штази. Квартиры были записаны за внешней разведкой – поэтому большую часть времени пустовали. Лишь иногда там жили перебежчики или те, кто собирался отправиться по ту сторону стены. Более того – этот дом был построен так, что с угла к нему пристроен другой дом, подъезды которого выходили на другую сторону. Поэтому, из одной из квартир блока можно было перейти через самодельную дверь в другой дом и выйти в другой двор и на другую улицу.

Поднявшись на пятый этаж – лифта в этих типовых пятиэтажках не было, лысый не стал стучать в дверь – он просто достал ключ и открыл ее. Дверь только с виду была типовая, деревянная – на самом деле под тонким слоем дерева скрывался лист стали…

В квартире горел свет – шторы были постоянно задернуты и даже днем, когда в квартире кто-то был – там горел свет. В квартире никого не было – ни охраны, ни обслуги. Только один человек в большой комнате – среднего роста с резкими чертами лица, в штатском, сидел в кресле и пил свежезаваренный чай.

Человек встал навстречу вошедшим, протянул руку. У него был странный цвет лица – пепельно-серый, так выглядят под электрическим светом сильно загорелые люди, у которых загар въелся в кожу. Еще у него – хотя это сейчас не было видно – были странного цвета глаза, янтарно-желтого оттенка, как у волков. Из-за этого – броская примета – у него раньше были проблемы в том ведомстве, в котором он служил – там нужны были люди без примет. Безликие люди…

Первым пожал руку лысый – этого человека он узнал сразу. Он пропал из Фюрстенберга в мае восемьдесят первого – просто вылетел в Союз и не вернулся. Вместо него прислали подполковника, профессионализм которого, в отличие от желтоглазого вызывал серьезные сомнения. Подполковник большую часть своей жизни прослужил по политотделам – а теперь вот выбил назначение в Германию, на вакантную должность. Кадровик, скорее всего даже не посмотрел, куда он определяет подполковника. С ним потом намучились и советские и немцы. К его чести, своим воинствующим непрофессионализмом он не кичился, старался вреда не наносить и честно учился работать на новой должности, коли уж его на нее назначили. В Фюрстенберге он служил до сих пор и во многом уже разбирался без подсказок.