Александр Мазин - Варяг. Княжий посол

– Вот оно что. Ну тут я помочь не смогу. От тебя самого зависит.

– А ты посоветуй, хороший совет дороже золота бывает.

– Хороший совет, говоришь? Ты садись, в ногах, хе-хе, правды нет.

На этот раз Данила прислушался, сел рядом с местным лидером, оставаясь по-прежнему настороже.

– Я вижу, ты парень ушлый, смелый, такому не грех и помочь. Может, и сладится у тебя все. Тебя сейчас отведут к младшему ключнику, Христо, он как раз за послушниками в Академии смотрит. Если понравишься ему так же, как мне, то пристроит тебя к какой работе. Нет, найдем другую. Только если ты в тепле окажешься, о братьях своих не забывай.

Камен повернул голову и впервые за весь разговор посмотрел в упор на Данилу. Молодцов увидел, что один глаз у него слеп, зато второй глядит остро, как будто просверлить хочет. Чем-то этот взор напомнил взгляд Воислава.

– Не волнуйся, не забуду, – четко ответил Данила.

Камен его еще немного побуравил взглядом и вдруг крикнул:

– Сашко! – Попрошайка проворно подбежал, заглянул главарю в лицо. – Отведешь его к ключнику Христо да расскажешь, что хороший хм… молодец.

– А как же…

– Что?!

– Ничего, все понял, пошли со мной, Даня, все сделаю. Сашко расплылся в угодливой улыбке и поманил за собой, Молодцов пошел, не выпуская нож из руки. Очень быстро они нашли кого искали. Невысокий, но очень, скажем так, широкий священник шествовал куда-то по каменной тропинке, сложив руки на животе и задрав голову, будто окружающего мира не существовало. На шее у него висел отливающий серебром крест такого размера, что Данила подобных ему еще не видел.

– Господин Христо, господин Христо, – засеменил рядом Сашко.

– Сколько раз тебе говорить, бестолочь, – все так же погруженный в себя, сочным басом ответил священник, – зовут меня не Христо, а Христофор!

– Простите, господин, такого имени мне и не вымолвить.

– Ну чего тебе?

– Господин, вот я привел человека, в Академии работать хочет.

– В Академии?!

Священник остановился и впервые заметил Данилу. Удивился, оглядел его сначала поверхностно, потом заинтересованно.

– И с чего ты взял, что тебя возьмут в Академию?

– Ну я… греческий алфавит знаю, – невозмутимо ответил Молодцов.

Священник вытаращил на него глаза.

– Ты откуда?

На самом деле выучил алфавит Данила не далее как пару дней назад. Они с Воиславом думали, как же лучше пробраться в Академию, чтобы меньше привлекать к себе внимания, и решили, что надежнее всего будет легально устроиться на какую-нибудь подсобную работенку, а чтобы Молодцова взяли без лишних вопросов и именно туда, куда надо, нужно было выставить себя в выгодном свете.

«Ну может, мне какой алфавит им рассказать, – наобум предложил Данила, – только я греческий вряд ли расскажу, но если несколько букв буду знать, все же польза будет».

Воислав сначала к идее отнесся с прохладцей, счел лишней тратой времени, но когда Молодцов с ходу стал записывать греческие буквы, свое отношение изменил. Воислав греческий знал, умел не только изъясняться, но и писать. Разбирал он и тьмутараканское письмо, в котором Данила впоследствии узнал знакомую кириллицу, которая вскоре должна завоевать все земли к востоку от границы Германской империи. Данила, естественно, алфавит легко выучил, запомнил и несколько букв древней кириллицы, но вот дальше дело не пошло. Запомнить все эти спряжения, лица, времена, в каком времени нужно писать по-гречески так, а в каком по-другому – Молодцов просто не мог, мозги искрили. Воислав и не настаивал, сказал: «Пока этого достаточно».

Если он и удивился необычным навыкам Данилы, то виду не подал, он давно привык, что в его ватаге необычный обережник.

«Давай лучше так попробуй, напиши свое имя, но греческими буквами», – предложил батька.

«Как?!»

«Ножом, вот тебе доска, ты алфавит знаешь, вот его буквами и пиши».

Данила почесал за ухом, но попробовал изобразить свое имя по-гречески.

«Да уж, каллиграфом тебе не быть и грамоте не учить тоже, – оценил работу Воислав, – но в принципе верно. А будут спрашивать, как научился, скажешь вот что…»

– Ты откуда? – спросил Христофор.

– Я в приказчиках у купца был из Тьмутаракани. Он в разные земли по Росскому морю плавал. У него и выучился алфавиту и как, ну, слова по-славянски греческими буквами записывать. И еще немного знаю… тьмутараканское письмо, тоже только алфавит, – чуть не сказал «кириллицу», – а потом корабль наш пираты взяли, меня на рынке продали в Анатолии, но я сбежал, спасибо византийцам, по землям разным бродил и вот в Булгарии оказался. Ну как, гожусь я для Академии?

Идея про запись словенских слов греческими буквами была чистой правдой. Купцы так вовсю вели дела с Константинополем, но в последнее время, по словам Воислава и Путяты, такой способ все больше уступал тьмутараканскому письму.

– Ты что ж, хочешь, чтоб тебя грамоте учили? – изумился священник.

– Да нет, конечно, но вдруг дело для меня какое найдется, а я сильный и руками работать умею.

Тут Данила соврал, плотник из него, по местным понятиям, никакой, но в такой ситуации лишь бы день простоять да ночи дождаться.

– Хм… а что еще можешь?

– Еще, – Молодцов раскинул мозгами, – еще я арабский счет знаю.

– Чего-чего? – Этот день был и впрямь днем удивлений для ключника Христофора.

– Ну есть римские цифры, а есть арабские, дайте что-нибудь острое, покажу.

И, не дожидаясь ответа, Данила взял палочку и принялся рисовать на песке клумбы.

– Вот римские цифры, а это арабские, они в разных странах по-всякому пишутся, у нас так. – Молодцов нарисовал хорошо знакомые ему числа. – Их складывать не надо, и в них есть ноль, это как сказать… ну ничего. Если он стоит после единицы, значит, это один десяток, если два, значит, сотня. Ну и складывать-вычитать их проще.

Молодцов быстро провел вычитание столбиком и объяснил, что он делает.

– Мда, слыхал я, что агаряне [2] Одно из названий народа арабов. такой счет ведут, – задумчиво почесал бороду Христофор, Сашко стоял вообще прифигевший. – Виден в тебе купеческий приказчик.

Данила скромно умолчал, что Путята мог такие вычисления в уме проводить, причем без всяких записей, что у любого компа материнка расплавилась бы. А он так, любитель и небольшой опыт работы в фирме отца, еще в той, прошлой жизни.

– Что ж, определим мы тебя куда-нибудь, а там вести себя будешь коли послушно и прилежно, не пропадешь, спаси Бог. Иди за мной.

– Ага, иди, мы еще встретимся, – напоследок Данила похлопал по плечу Сашко.

Христофор привел Данилу в какую-то комнату в подвале с низким потолком, больше походившую на пещеру. В ней размещались две койки и столик, на котором стояла плошка с жиром и торчащим из нее фитилем, потухшим.