Сергей Жоголь - Шестой

Шуршание за спиной отвлекло от неприятных воспоминаний. Мира обернулась и увидела плюгавенького мужичка, вяло метущего засыпанную сырыми листьями дорожку. Он что-то бормотал, шмыгал носом, то и дело, утирая рукой потрескавшиеся сухие губы. Пропуская дворника, Мира встала на поросший пожухлой травой газон. Оркестр тем временем умолк, музыканты сгрудились поодаль, кто-то начал говорить. Слов Мира не разобрала, она стояла на возвышении и рассматривала участников процессии: неухоженные, растрёпанные дамы с морщинистыми лицами; грузные мужички, кто тощий, а кто с брюшком – подумать только, не одного нормального; капризные детишки, то и дело тянущие за рукава своих раздражённых мамаш. Интересно, а кто из этих… Данилин отец? Может вон тот длинноногий бородач? Да, нет! Это просто смешно. Мира надула губки и… увидела женщину в чёрном.

Стройная дама в темном облегающем плаще и изящной шляпке с вуалью стояла в стороне. Огненно-рыжие волосы, тонкие яркие губы, выразительные глаза… Изящная сумочка, броские серьги-подвески, колготки в сеточку, или всё-таки чулки?.. А вот это интересно!.. Неужели очередная пассия Данилы? Мира снова надула губки. Стоит в сторонке, точно прячется. Успел-таки. Но когда? Ой!.. чего это я? Неужели ревную? Да, ладно! К тому же, Данила вряд ли смог бы так быстро её забыть. Мира вспомнила их последнюю встречу.

Этот молодой и красивый парень, спортсмен, чуть ли не плакал, когда она заявила, что им придётся расстаться. Мира напрягла память. Где-то она уже видела эту женщину. Эта одежда, волосы… ну, точно! Вспомнила! Три года назад! В тот день, на кладбище, когда хоронили Володю. Нет! Этого не может быть! Ей стало жутко!

Такая же пронзительная музыка, такие же кислые лица. Тогда она тоже обратила на неё внимание. Незнакомка в чёрном стояла поодаль, ни с кем не общалась, не проливала слёз. «О, Господи! Володина новая? И это учитывая то, во что он себя превратил», – подумала Мира. В тот день её было не до того, но сейчас…

– А ну, посторонись, дамочка! – грубый голос вывел из оцепенения – Чего встала? Цветы топчешь…

– Где это, вы видите цветы? – грубость работника кладбища заставила Миру на время позабыть о незнакомке. – Здесь нет цветов, одна бутафория.

– А это что? – мужчина указал крючковатым пальцем на вытоптанный газон. – Не видишь? Посажено.

– Да здесь целое стадо пробежало, вся трава примята, – Мира распалилась не на шутку. – Я одна что ли тут хожу? Вон, народу сколько. Вон та!.. – Мира ткнула зонтом туда, где стояла рыжеволосая и застыла, не договорив.

– Та, да не та, одна маета, – шмыгнув носом, проворчал вредный мужичок.

В том месте, где недавно стояла незнакомка, никого не было.

– Ой, а как же… – от удивления Мира позабыла, и про дворника, и про вытоптанный газон – …куда подевалась?

– Не понял…

Дворник ещё что-то говорил, долго и громко, пожалуй, даже слишком. Не особо заботился о соблюдении приличий. Мира никак не реагировала. Обычный работяга, полубомж. Она сошла с газона и встала на асфальт. Минут через десять поняв что дамочка его не слушает и потеряла к спору всякий интерес, дворник грязно выругался, сплюнул и, опираясь о метлу словно на монарший посох, потопал к своей сторожке. Та располагалась на другом конце кладбища. Мира стояла поражённая. Может, пригрезилось? Завязывать нужно с алкоголем! Хотя – нет, не сегодня! После такого, расслабиться не помешает, похороны и всё такое… Мира повернулась и быстрым шагам направилась к выходу. От кладбищенских ворот до ближайшей автобусной остановки пришлось топать целых двадцать минут.

2

То, что голова с утра побаливала, было не удивительно. Поездка на кладбище окончательно её доконала! С вечера Мира опять немного расслабилась. Дома, одна, совершив налёт на содержание личного бара.

Ну, всё, хватит, так и спиться недолго, это были первые мысли, посетившие её с утра. Мира приняла душ и поплелась на кухню. Задержавшись перед зеркалом, она скинула цветастое кимоно, включила свет в коридоре. Частенько, чтобы избавиться от негатива, она любила прибегать к этой процедуре. Худое, подтянутое тело, небольшая, но упругая грудь (а ведь через пару лет ей исполняется тридцать), плоский живот, стройные спортивные ноги. Несмотря на некоторые излишества, которые Мира себе периодически позволяла, её фигуре могли бы позавидовать даже самые успешные модели. Всё, опять же в японском стиле, ничего лишнего и случайного. Мира фанатела от всего японского, даже квартиру обставила соответствующе: фарфоровые статуэтки, циновки из бамбука, расписной фонарь и, конечно же, бонсай. Мира с видом заправского критика, продолжила самолюбование. Кожа гладкая, как глянцевая бумага, вот только небольшой шрам под ключицей, маленький, с полмиллиметра в диаметре. Как-нибудь удалю его. Говорят, для современных пластических хирургов это даже не операция, а так… Мира поднялась на носки, повернулась боком, ещё сильней втянула живот… Хватит! Хорошего помаленьку!

Она накинула свой шёлковый наряд и, уже бойчей, пошагала на кухню.

Дымящийся кофе без сахара обжигал губы, с каждым глотком дрёма отступала. Мира настраивала себя на работу. Если завтра она не представит эскизы внутренней отделки нового загородного дома Задворских, Вениамин Павлович Алексеичев, Мирин босс, её не пощадит. Сполоснув чашку и убирая её на полку, Мира увидела пепельницу. После кофе, данная посудина, в очередной раз, вызвала неизменное желание. Что же, я её никак не выкину, наморщив носик, подумала Мира, энергично схватила пепельницу, покрутила в руках и… вновь, поставила на место. Непременно выброшу! Как-нибудь. В другой раз.

Она держалась уже четыре месяца. Решила бросить как раз в тот день, когда состоялся их последний с Данилой разговор. О, боже! Зачем она опять об этом вспомнила? Данила, эти похороны, рыжая незнакомка, нужно скорее садиться за работу! Включив компьютер, Мира плюхнулась в кресло, достала папку с эскизами, принялась их рассматривать с видом истинного знатока. Скорее не знатока, а гения… С каждой секундой настроение ухудшалось. Какой ужас! Мира работала дизайнером интерьеров в одной не очень крупной, но довольно успешной строительной фирме.

«Лунная соната» прозвучала из-под кипы бумаг, лежавших отдельной грудой на другом конце стола. Кто бы это мог быть? В такую рань её могли звонить лишь двое: мать, или Леночка – секретарь Алексеичева. Откопав айфон, Мира с облегчением увидела на заставке вытянутое лицо матери. Из двух зол, это, конечно меньшее… Проследовав до кровати, Мира завалилась на спину, сделала глубокий вдох и только после всего этого, включила соединение. День в самом разгаре, Мира знала, что мать сейчас на работе, это не значило совершенно ничего.