Максим Хмелёв - Калис

– Ты не понимаешь, – ответил ему Калис. – Ты слишком молод.

– Дело не в молодости. Ты же говорил, что я старше тебя, что я твой учитель. Или все это ложь?

– Нет, это правда. Ты старше меня на много лет, – как бы извиняясь, ответил Калис. – Но ты переродился и, возможно, поглупел. А хотя, может быть, и нет, ведь ты всегда был таким жизнелюбом. Но я не хочу так, как ты, – он пнул росшее возле него дерево. – Я не хочу отступить. Ты понимаешь, не хочу!

– Но, что тебе даст месть? Месть во имя чего? Знаешь, – после небольшой паузы продолжил Макс. – У людей есть такая поговорка: месть это блюдо, которое нужно подавать холодным. Но если, например, подавать холодным украинский борщ, то от него тошнит; холодную жареную картошку можно есть, только набив ей себе рот, и прикрывая его рукой, чтоб она не вывалилась наружу, с отвращением жевать. Так что не все блюда можно есть холодными.

– Кросс, – Калис поднял палец, словно грозя им, и заорал. – Я твердо решил! Я буду мстить! Я уничтожу их!

– Хорошо, я понял тебя, – спокойно произнес Макс. – Теперь ты можешь успокоиться. Но только знай одно: ты не понял самого главного. Ты не понял того, что смог понять я. То, что ты сказал мне неделю назад, а сам узнал от меня несколько десятилетий назад, но ты не как не смог понять этого, наверное, ненависть повесила на твои глаза красную тряпку, сдавила мозги тисками, не позволяя им думать. Эти слова очень просты: мы опоздали, когда мы прилетели на эту планету, когда ступили на нее, было уже жутко поздно. Ты собираешься мстить не тем, – развернувшись, Макс пошел в домик.

– Кросс, – окликнул его Калис. Макс обернулся. – Она приезжает вечером.

– Я понял, – Макс слегка кивнул головой. – Я понял. Но знай, я сделаю все, чтобы остановить тебя.

– Но зачем?

Отвернувшись, Макс, продолжил свой путь, оставив Калиса одного. А тот стоял и рассматривал удаляющуюся от него спину своего бывшего учителя, а ныне возможно единственного существа в этой большой вселенной способного ему помешать, если он вспомнит. Вспомнит все то, что он забыл при перерождении.

И лишь одно слово, сказанное Кроссом, заполняло, не оставляя ничего на потом, весь его мозг.

– Поздно, поздно, поздно.

Ночь спускалась на маленький поселок Беляево, когда некогда белый, а теперь из-за дождя, кончившегося около часа назад, более похожий на серый, Понтиак въехал в него.

Машина подъехала к небольшому синему домику на окраине села и остановилась возле него.

– Лесь, – Антон повернулся к заднему сиденью, на котором, свернувшись калачиком, спала Леся и, теребя ее рукой, попытался ее разбудить. – Лесь, вставай.

– Да, что? – открывая глаза и удивленно смотря на Антона, спросила она – Ты чего, Антон?

– Вставай, соня, мы приехали, – ответил он.

– Уже? – приподнявшись на локтях, Леся посмотрела в окно, потом села и сквозь зевоту спросила. – Что будем делать дальше?

– Вот это меня тоже интересует, – Антон развернулся обратно к рулю. – Мне кажется, нужно сходить и узнать у местных, может, они что-нибудь знают про эту гостиницу, – он достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и стал ее рассматривать. – Наверное, они должны знать, – он открыл дверцу и вышел из машины.

Обойдя вокруг машины, с неудовольствием качая головой, и сокрушаясь тому, как дождь испачкал ее, Антон подошел к ближайшему домику и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь.

Через несколько минут дверь открыла старуха в красном платке и разноцветно-бледном сарафане.

– Чего тебе? – недовольно проворчала она, пристально рассматривая Антона. – Что шляешься посреди ночи? – потом, посмотрев через его плечо и увидев дорогую красивую заграничную машину, потеплела в лице, и на губах у нее появилось нечто наподобие улыбки. Если можно назвать улыбкой два слегка растянутых червячка, которые олицетворяли ее потрескавшиеся от старости губы. – Или может быть, ты хочешь на ночлег попроситься? Так дорого не возьму, не бойся.

– Нет, ночлег мне не нужен, – ответил Антон.

– А может, тогда хоть отужинаете? – все еще надеясь хоть немного заработать, спросила старушка.

– Нет. От ужина я, пожалуй, также откажусь.

– Так что же вы тут шляетесь? – снова погрубел старушечий голос. – Не даете отдыхать нормальным людям.

– А вот молочка я бы выпил. А у вас, случайно, нет молока? – пытаясь хоть как-то задобрить старуху, спросил Антон.

– Молочка? – старушка радостно хлопнула в ладоши. – Отчего же, нет. Есть, конечно же, – и, вбежав обратно в дом, вскоре вернулась, неся в руках двухлитровую баклажку из-под пива, заполненную молоком. – С вас, мил человек, пятьдесят рублей.

Антон достал из внутреннего кармана кошелек и, вынув из него пятидесятирублевую бумажку, протянул ее старушке.

– Ваше молоко, – одной рукой она протянула Антону баклажку, другой быстро схватив денежку, засунула ее за шиворот сарафана. – Пейте на здоровье.

– Я дам вам еще сотню, если вы ответите мне на один вопрос.

– Еще сотню? – глаза старушки заблестели, словно две маленькие монетки.

– Да, – подтвердил Антон.

– Задавайте свой вопрос.

– Скажите, – он достал фотографию и протянул ее старушке. – Как мне попасть в эту гостиницу?

Старушка быстро схватила фотографию и стала рассматривать ее, при этом лицо ее стало меняться. Оно приобретало настороженный вид. – А зачем она вам?

– Я же не спрашиваю вас, зачем вам сотня, – слегка раздраженно ответил Антон. – Ну, если вы не хотите ее, то можете и не отвечать, тогда я найду того, кто мне ответит.

– Хорошо, хорошо, – спохватилась старушка. – Если вы поедете прямо по дороге, то через пару километров вам нужно будет свернуть на ответвляющуюся дорогу, и минут через десять вы будете там, – ответила она, протягивая обратно фотографию. – Теперь давайте мне мою сотенку.

– Держите, – Антон спрятал фотографию и протянул старухе сотню. – А что вы знаете об этой гостинице?

– Это будет стоить еще полтинник.

– Хорошо, – согласился Антон – Так, что вы знаете о ней?

– Ее хозяева, это, Марта, женщина лет пятидесяти с мужем Сергеем. Они иногда приходят за продуктами в село. А так про них я больше ничего не знаю, они мало с кем общаются. Живут, можно сказать, отшельниками. Только про то место ходят какие-то странные слухи, говорят, что там то ли люди пропадают, то ли какие то призраки живут, то ли еще что-то… Одним словом, это нехорошее место. Так что лучше вам туда не ехать, особенно ночью.

– Ладно, разберемся, – Антон дал старухе еще полтинник и, взяв баклажку молока, спустился к машине. Открыв дверцу, он протянул баклажку Лесе. – На, выпей деревенского молочка, наверное, уже и забыла его вкус, – ласково улыбнулся он.

Леся взяла баклажку и, отвертев ее крышку, сделала несколько глотков. Потом, вытирая ладонью губы, протянула баклажку Антону, сидевшему уже на своем водительском месте.