Абрахам Меррит - Колесо страха (сборник)

В тот день мне предстояло консультировать пациентов, я не мог уйти до двух дня. Я попросил Брейля остаться на дежурстве с Рикори на пару часов.

В десять мне позвонила медсестра и сказала, что Рикори пришел в себя и зовет меня.

Когда я вошел в комнату, мужчина улыбнулся.

– Я думаю, доктор Лоуэлл, вы не только спасли мою жизнь, вы совершили кое-что намного большее. Рикори благодарит вас. Он никогда не забудет об этом! – Гангстер выразился несколько витиевато, но эти слова вполне соответствовали его характеру.

Я с облегчением вздохнул.

– Мы мигом поставим вас на ноги. – Взяв его за запястье, я прощупал пульс, а потом потрепал его по руке.

– Кто-нибудь еще погиб? – шепотом спросил Рикори.

Я не знал, помнит ли он что-то из случившегося ночью.

– Нет. Но вы потеряли много сил с тех пор, как Макканн привез вас сюда. Вам не следует утомлять себя разговорами. Ничего не случилось. Ах, да. Сегодня утром вы упали, вставая с кровати. Вы помните?

Рикори посмотрел на охранников.

– Я слаб. Я очень слаб. Вам нужно вернуть мне силы как можно скорее.

– Через два дня вы сможете подняться на ноги.

– Через два дня меня здесь уже не должно быть. Мне предстоит кое-что сделать. Это срочно.

Я не хотел, чтобы он волновался, и потому не стал спрашивать, что же случилось в машине.

– Это целиком и полностью зависит от вас, – с нажимом произнес я. – Вам нельзя нервничать. И вы должны выполнять все мои указания. Сейчас мне нужно уходить – необходимо обсудить с медсестрой ваш режим питания. Кроме того, я хочу, чтобы ваши охранники находились в этой комнате.

– И при этом вы говорите, что ничего не случилось, – хмыкнул Рикори.

– Я намерен принять все меры предосторожности, чтобы ничего и не случилось. – Я склонился к его уху и прошептал: – Макканн установил слежку за Мэндилип. Ей не сбежать.

– Но ее слуги более расторопны, чем мои, доктор Лоуэлл…

Я пристально посмотрел на него. Он ответил мне невозмутимым взглядом.

Погрузившись в раздумья, я вернулся в свой кабинет. Что было известно Рикори?

В одиннадцать мне позвонил Макканн. Я был так рад услышать его голос, что даже немного разозлился.

– Где, черт побери, вы… – начал я.

– Послушайте, док. Я у Молли, сестры Петерса, – перебил он. – Немедленно приезжайте сюда.

Такое резкое требование только разожгло мой гнев.

– Не сейчас, – отрезал я. – У меня сегодня приемный день. Я не освобожусь до двух.

– А вы не можете отменить прием? Кое-что случилось. Я вроде как не знаю, что делать! – В его голосе звучало отчаяние.

– Что произошло? – спросил я.

– Это не телефонный… – Его голос изменился, в нем зазвучала нежность. – Ну, не плачь, Молли. Слезами тут не поможешь… – Помолчав, он вернулся к разговору со мной: – В общем, приезжайте, как сможете, док. Я вас подожду. Это, адрес-то запишите.

Пока я писал, я услышал, как он говорит с Молли:

– Ну-ну, я ж тебя не брошу, ну…

Он бросил трубку. Обеспокоенный, я вернулся за стол. Макканн не спросил меня о Рикори. Это само по себе внушало тревогу. Молли? Сестра Петерса, ну конечно! Она узнала о смерти брата, и у нее случился нервный срыв? Я вспомнил слова Рикори о ее беременности. Нет, что-то тут не так. Паника Макканна вызвана вовсе не состоянием Молли. Тревога во мне нарастала. Я просмотрел свои консультации на сегодня. Срочных пациентов не было. Вдруг приняв решение, я велел секретарю позвонить пациентам и отменить их визит на сегодня. Затем я вызвал такси и поехал по указанному Макканном адресу.

Громила встретил меня у двери квартиры. Щеки у него ввалились, глаза бегали. Взяв меня под руку, он потащил меня по коридору. Дойдя до двери комнаты, я увидел женщину с хныкающим ребенком на руках. Но мы с Макканом прошли мимо – он вел меня в спальню.

Там на кровати лежал накрытый одеялом мужчина. Вскоре я понял, что он скончался много часов назад.

– Это муж Молли, – сказал Макканн. – Осмотрите его, как вы осматривали босса, док.

У меня появилось неприятное ощущение, будто чья-то неумолимая рука толкает меня от одного зловещего случая к другому: Петерс, Уолтерс, Рикори, этот бедняга… Когда же эта череда событий прекратится?

Я раздел мертвеца, достал из сумки увеличительное стекло и зонды для обследования ран и начал дюйм за дюймом осматривать тело, начав с груди. Никаких следов насилия… А потом я перевернул тело… и сразу увидел крошечный след от укола в основании черепа.

Взяв самый тонкий зонд, я ввел его в рану. У меня возникло ощущение дежавю. Осторожно поводив зондом, я понял, что пострадавшего ударили длинной тонкой иглой в основание черепа, именно в ту точку, где спинной мозг соединяется с головным. Иголку провернули в ране, повредив нервную ткань, что привело к параличу дыхания и почти мгновенной смерти.

Убрав зонд, я повернулся к Макканну.

– Этого человека убили тем же оружием, при помощи которого совершили покушение на Рикори. Но в этом случае нападавший довел свое дело до конца. Этот человек уже не очнется.

– Да? – тихо сказал Макканн. – В машине с Рикори сидели только я и Паоло, верно я говорю, док? А тут, с этим бедолагой, были только его жена и ребенок. Что вы теперь скажете, а, док? Скажете, что вроде как Молли или ее дочурка его укокошили? Будете подозревать их, как нас подозревали?

– Что вам известно о случившемся, Макканн? – осведомился я. – И как вы оказались здесь? Случайно?

– Меня тут не было, когда его убили, ежели вы на то намекаете, док, – спокойно ответил громила. – А ежели вы спросите, когда это стряслось, так было два часа ночи. Молли до меня дозвонилась с час назад, ну, я сразу вроде как и приехал.

– Что ж, ей повезло больше, чем мне, – сухо заметил я. – Люди Рикори пытались связаться с вами с прошлой ночи.

– Это да. Но я ж о том не знал, пока они меня не нашли. А тут и Молли позвонила. Я как раз к вам идти собирался. А ежели вам хочется узнать, где я всю ночь ошивался, так я вам расскажу. Я занимался делом босса. Ну, и вашим. В основном, пытался понять, куда эта чертовка племянница задевала свою машину. Ну, и узнал. Да только поздно было.

– Но люди, которых вы поставили следить…

– Слушайте, док, вы бы с Молли поговорили, а? – перебил он. – Я за нее вроде как боюсь. На вас одна надежда была.

– Пойдемте к ней, – бросил я.

Мы перешли в соседнюю комнату. На вид женщине было лет двадцать семь – двадцать восемь. При других обстоятельствах она выглядела бы настоящей красавицей. Теперь же миловидное личико осунулось, под глазами пролегли круги, на ее прелестных чертах лежала печать ужаса, будто женщина была на грани помешательства. Она глядела на меня, не видя, кончики пальцев терли губы, а в ее сознании сейчас не было места ни для чего, кроме горя и страха. Ребенок, девочка лет четырех, тихо плакала.