Абрахам Меррит - Колесо страха (сборник)

В квартире, кроме пострадавшей и служанки, находился какой-то мужчина. Вначале он отказался назвать свое имя, заявив, что он просто приятель этой девушки. При первичном осмотре доктор И. подумал, что девушка подверглась насилию, но затем не обнаружил на ее теле ни синяков, ни каких-либо других следов грубого обращения. «Приятель» сказал, что они ужинали вместе, когда «мисс Дарнли упала на пол, будто у нее все кости из тела пропали. Мы никак не могли привести ее в чувство». Служанка подтвердила его слова. На столе стоял недоеденный ужин. И «приятель», и чернокожая утверждали, что Гортензия была в отличном настроении и ни с кем не ссорилась. Через какое-то время «приятель» сознался, что припадок начался три часа назад и они пытались «растормошить ее», обратившись за помощью только тогда, когда началась смена гримас, как в случае Петерса.

При появлении новых симптомов служанка впала в истерику и сбежала. Мужчина же оказался не робкого десятка и оставался с врачом до самого конца. Его, как и доктора И., потрясло посмертное состояние тела. Когда врач заявил о своем намерении вызвать коронера, «приятель» сдался. Наконец-то представившись – его звали Джеймс Мартин, – он потребовал полного вскрытия. Причину такого решения Мартин утаивать не стал: Дарнли была его любовницей, а ему не хотелось бы «схлопотать обвинение в убийстве», как он выразился. При вскрытии не удалось обнаружить ни следов каких-либо заболеваний, ни отравления. Если не считать легкого порока сердца, Гортензия Дарнли была совершенно здорова. В качестве причины смерти записали сердечную недостаточность, но доктор И. был уверен, что сердце тут ни при чем.

Безусловно, представлялось очевидным, что Гортензия Дарнли умерла по той же причине, что и остальные пациенты из моего списка. Но меня поразил тот факт, что ее квартира находилась в том же доме, в котором, как Рикори указал в бумагах Петерса, проживал мой пациент. Более того, если у доктора И. сложилось верное впечатление, то этот Мартин тоже был недалек от преступного мира. Между этими двумя случаями вырисовывалась связь. Чего, правда, нельзя было сказать об остальных.

Я решил обратиться к Рикори, рассказать ему обо всем и, если возможно, заручиться его поддержкой. Мое расследование длилось около двух недель. За это время я успел довольно хорошо узнать Рикори. Во-первых, он вызывал мое любопытство как личность, сформированная современными условиями. Во-вторых, невзирая на его репутацию гангстера, он мне нравился. Рикори был очень начитан, обладал высоким интеллектом, отрекался от любых моральных ограничений и впечатлял тонкостью натуры, но при этом отличался суеверностью. В старые добрые времена, он, пожалуй, был бы кондотьером, готовым за звонкую монету поставить свою шпагу и ум на службу любому. Интересно, кем были его предки?

После смерти Петерса Рикори несколько раз навещал меня. Очевидно, наша симпатия была взаимной. Его все время сопровождал тот самый телохранитель, который в ту злополучную ночь сидел у окна палаты. Я узнал, что этого человека зовут Макканн. Рикори полностью доверял ему, а он, в свою очередь, был крайне предан своему седому боссу. Макканн тоже оказался прелюбопытнейшей личностью. Похоже, он одобрял наше с Рикори знакомство. Растягивая слова на манер южан, он поведал мне, что «разводил коров в Аризоне, а потом немного напортачил на границе».

– Я за вас, док, – говорил он. – Вы хорошо влияете на босса. Отвлекаете его от забот вроде как. И я как к вам прихожу, то руки в карманах-то мне держать без надобности. А ежели вас кто только заденет, так вы мне сразу скажите. Я у босса выходной возьму.

Как-то он невзначай сообщил мне, что «в четвертак шесть пуль со ста футов всадить способен, так-то!». Я так и не понял, шутил он или нет.

Как бы то ни было, Рикори никуда не выходил без него, а значит, он очень ценил Петерса, раз уж оставил именно Макканна охранять его.

Тем вечером я пригласил Рикори отобедать со мной и Брейлем у меня дома. Рикори приехал в семь, попросив шофера забрать его в десять. Как и всегда, мы сели за стол. Макканн остался в гостиной, вгоняя в краску двух моих медсестер, – в доме у меня частный врачебный кабинет, а во флигеле – палата для пациентов. Ему нравилось разыгрывать перед девушками гангстера, точно сошедшего с кинопленки.

Закончив есть, я отпустил дворецкого и перешел к делу. Вскоре я изложил Рикори все данные, которые мне удалось получить от коллег, заявив, что я обнаружил семь случаев совпадения симптомов. Я расспросил его о Гортензии Дарнли и Мартине, сославшись на соседство с Петерсом. Но, как оказалось, Рикори при заполнении бумаг в больнице указал не совсем правду. Квартира в том доме действительно принадлежала Петерсу, но проживала там его сестра вместе с мужем и маленькой дочкой. Петерс обожал племянницу и часто бывал у них дома. Итак, слова Рикори об отсутствии у пациента ближайших родственников также оказались ложью. Извинившись, Рикори предложил поговорить с Макканном – тот был знаком как с Гортензией, так и с ее любовником. Доктор И. не ошибся – Мартин вращался в тех же кругах, что и люди Рикори. Но Макканн не поведал нам ничего нового, сказав лишь, что Гортензия и сестра Петерса были подругами. По словам южанина, Дарнли часто приходила к соседке и «аж тряслась над ее малявкой». Отправив Макканна обратно в гостиную, я задумался.

– Как бы то ни было, вы можете выбросить из головы мысль о том, что смерть Петерса связана с вами, – заявил я. – В том числе и появление свечения в клетках крови.

При этих словах лицо гангстера побелело. Рикори перекрестился.

– La strega ! – пробормотал он. – Ведьма! Ведовской огонь!

– Глупости, друг мой. Забудьте об этих предрассудках. Мне нужна ваша помощь.

– Ничего-то вы не знаете, доктор Лоуэлл! Есть вещи, которые… – Рикори осекся. – Что от меня требуется?

– Во-первых, – сказал я, – давайте проанализируем эти восемь случаев. Брейль, у вас уже сложилась какая-то точка зрения по этому поводу?

– Безусловно. – Мой ассистент кивнул. – Я полагаю, что все восемь жертв были убиты.

Я почувствовал, как во мне нарастает раздражение. Да, такая мысль мелькала и у меня в голове, но Брейль осмелился высказать ее вслух, не имея ни малейших доказательств своей правоты!

– Надо же, я и не знал, что вы у нас Шерлок Холмс, – саркастически хмыкнул я.

Ассистент покраснел, но продолжал настаивать на своей правоте:

– Они были убиты.

– La strega ! – прошептал Рикори.

Я недовольно покосился на него и опять повернулся к Брейлю.

– Хватит ходить вокруг да около. Каковы ваши доказательства?

– Вас не было с Петерсом почти два часа, я же находился рядом практически от начала приступа до смерти бедняги. При осмотре у меня сложилось впечатление, что вся проблема в его сознании. Отказывались служить не тело, не нервная система, не мозг. А воля. Ну… не совсем так, наверное. Скорее, в результате волевого усилия вся деятельность организма оказалась направлена не на поддержание своих функций, а на самоуничтожение!