Борис Полин - Багряное затмение

К полудню все собрались на левом берегу Амура, украсили площадку и сбили из привезенных досок длинные столы. Жены и подруги тут же выставили угощение – обязательные блины в закутанных одеялами кастрюлях, крупно порезанную красную рыбу, домашние соленья, строганину из мяса дикой козы и калужью талу – любимую закуску всех охотников и рыбаков. Детишки с визгом и хохотом носились вокруг. Те, кто постарше, взялись сооружать из ивняка и ярких тряпок чучело Масленицы. Гармонист дядя Гарик, по случаю Масленицы уже успевший принять на грудь стопочку крепчайшего самогона, разминал пальцы и пробовал мехи гармоники. Вскоре ему предстояло стать одной из ключевых фигур того самого действа, без которого старорусский праздник просто немыслим.

Дальневосточная Масленица отличается от подобных мероприятий в Центральной России. Вряд ли где-нибудь в Воронеже или Рязани увидишь, как строятся друг против друга две «стенки» – из славян, приверженцев русского кулачного боя, и широколицых, крепко сбитых якутских борцов. С той и с другой стороны желающих набиралось достаточно, но старшие отобрали только по тридцать парней и начали расставлять их в боевой порядок. В центр ставили самых крепких и умелых – им предстояло принять на себя всю тяжесть первого удара. Позади первой линии «славянской стенки» разминались пятеро надёж-«перехватчиков». В случае чего именно они заткнут собой бреши в обороне и не допустят прорыва строя. Якутские борцы, в этот раз избравшие для себя агрессивную тактику, построенную на эффекте сокрушительного массового рывка, «в запасе» никого оставлять не стали.

Позади выстроившихся «стенок», на расстоянии в шесть шагов от спин бойцов, параллельно друг другу положили две длинные веревки. Если противник сможет пересечь охраняемую черту – бой проигран.

Пока «стенки», выдерживая десятиметровую дистанцию между собой, неторопливо разминались, сторонники противоборцев плотным кольцом окружили место ристалища. Дядя Гарик, успевший опрокинуть еще один стопарик и закусить самогонку хрустящим соленым огурцом, подобрался поближе и уселся на специально для него поставленный табурет. Поймав взглядом ободряющий кивок Димы Большого, начал негромко выводить ритм частушечных наигрышей и замурлыкал себе под нос:

Какая-то девушка, решившая подбодрить «кулачников», озорно взвизгнула и прокричала первую дразнилку, тут же поддержанную громким голосом гармони:

– О-о-о-о! – удивились якутские борцы, а девушка продолжила:

«Да уж, – хмыкнул про себя Дима Большой, оглядывая собравшихся, – спела так уж спела. Не в строку, зато на нужный лад настраивает!» А ребята из «славянской стенки» заулыбались, заухали одобрительно. Противники ответили подначками и беззлобными шутками.

Задорная якутяночка Лена Очирова, учившаяся на филологическом факультете ДВГУ, не оставила частушки без ответа:

Борцы взревели, вспугнув в ближайшем лесочке стайку любопытных сорок.

Дима Большой вышел в центр утоптанной площадки между «стенками», оглядел бойцов и плотный круг зрителей, подмигнул кому-то и зычным голосом крикнул:

– Здарова, честной народ! Гуляй, Масленица! Не пора ли молодцам размяться в добром бою?!

Ему ответил разноголосый одобряющий крик.

– Ну, тогда начинаем! Старшим даю две минуты до готовности.

«Славянская стенка» скинула верхнюю одежду, оставшись в «фирменных» святогорских красных рубахах-косоворотках, подпоясанных синими кушаками. Якутские парни разделись до пояса и переминались с ноги на ногу, похлопывая себя по голым плечам. Старшими отдавались последние указания, с подошв сбивался успевший налипнуть весенний талый снег. Те, кто не хотел завтра красоваться свежезаработанными синяками, спешно надевали заранее припасенные боксерские шлемы.

– Все готовы? – Дима благоразумно ушел с линии фронта. – Внимание!.. Даешь бою-у-у!

– Даешь бою! – почти сразу же взревели старшие. И две «стенки», с каждым шагом набирая скорость, ринулись друг на друга. Обученные бойцы держали строй ровно, левое плечо впереди, чтобы закрыть подбородок, одноименная рука, как щит, прикрывает ребра и лицо. Правая рука – ударная, у многих поднята над головой, для хлесткого удара «с крыла», по-другому держать десницу не получится – слишком плотен строй, мало свободы для замаха. Вот потом, когда сойдутся, возможность для маневра появится. Сшиблись. Некоторое время над ристалищем слышались только звуки глухих ударов и резкие выкрики дерущихся, а вокруг азартно орали группы поддержки, болеющие за бойцов.

Ярослав, Леха Кочевник и Илья стояли в центре своей «стенки», и основной удар был нацелен именно на них. Первые несколько секунд им пришлось особенно несладко. Ярослав, сдерживая натиск двух противников, получил ощутимый удар справа в челюсть, отчего защитный шлем съехал набок и частично перекрыл обзор. Второй пропущенный удар, попавший точно в подбородок, отозвался тяжелым гулом в верхней части головы. Стиснув зубы, он заставил себя превозмочь боль и восстановил помутившийся фокус зрения. Шибанул «с крыла», угодил одному из супостатов в переносицу, тут же добавил наотмашь в солнечное сплетение. Последний удар получился очень чисто – одним противником стало меньше, якут вылетел из своей «стенки» и скрючился на снегу, ловя ртом воздух, словно пойманная рыба. Ярослав приободрился и тут же получил увесистую оплеуху слева. Перед глазами снова поплыло, но стоящий слева Илья вовремя сориентировался, шагнул вперед и прикрыл Ярослава плечом. Кочевник, прочно утвердившийся справа, также выдвинулся на полшага. В отличие от Ильи, который пребывал в постоянном движении, уклоняясь, подныривая и обманывая противника, Леха стоял, словно столетний кедр: непоколебимо и бесстрашно принимая удары бочкообразной грудью и уверенно вколачивая свои знаменитые прямые двойки в обнаженные торсы якутов. Являясь истинно верующим буддистом, Кочевник даже в пылу схватки старался случайно не изувечить противника, сдерживал силу удара и в голову не бил.

В первые мгновения боя наблюдавшим за его ходом зрителям показалось, что бешеный напор якутов вот-вот принесет им победу. Но «славянская стенка» сумела выровнять строй.

Главное – не поддаться и не отступить в первый момент. Около минуты ни та ни другая сторона не могла сломить оборону противника. Но зыбкое равновесие держалось недолго: стеношный бой, как правило, скоротечен. Якуты, не реализовавшие в первом ударе свое численное превосходство, пропустили момент, когда пятеро надёж-«перехватчиков» противника внезапно из сугубо оборонительной единицы превратились в средство прорыва. Усиленный всеми пятью бойцами резерва центр «славянской стенки» неотвратимо и жестоко продавил их оборону. Строй якутов дрогнул в попытке залатать брешь, но было поздно – их смяли и начали теснить. «Славяне» усилили нажим, кулаки в кожаных шингардах звонко припечатывались к обнаженным торсам. Через минуту и без того потрепанная «якутская стенка» рассыпалась на отдельных бойцов, и их противники одним рывком преодолели оставшиеся метры до заветной черты, по пути подминая и сбивая на землю сопротивляющихся. Группа поддержки победившей команды радостно закричала и заулюлюкала в едином порыве. Дядя Гарик выдал что-то патриотично-забойное на своей тальянке. Якуты галдели недовольно, хмурились и поглядывали вокруг недобро.