Андрей Мансуров - Стать Ведьмой. Школа. Социальное фэнтэзи

Почерневшие брёвна стен, с торчащей кое-где почерневшей и превратившейся почти в труху, паклей. Скрипучий рассохшийся стол. Табуретки.

Всё, вплоть до чуть ощутимого запаха домашнего хлеба и парного томлёного молока из жерла всё той же печки – абсолютно так, как она помнит. Только…

Только вот у окна стоит, заложив руки за спину, и глядя в стекло, вовсе на Мать.

Пожилой бородатый мужчина в добротном чёрном костюме повернулся к ней.

– Здравствуй, Евгения. Прошу извинения за… Вторжение в твои дела. Я слышал весь ваш разговор с Маддаленой. Я наблюдал, как ты проходишь через Портал. Я…

Рад, что ты здесь. Уже одно это говорит о том, что ты – Другая.

Впрочем, ты и сама это знаешь. – она только чуть кивнула, ожидая продолжения. Ну, следил – и следил. Нормально. Для Волшебника. Если, конечно, это – волшебник.

– Нет, я не волшебник, как ты могла бы подумать. (Ого! Он, похоже, видит и её мысли!) Правильней было бы называть меня… Администратором.

Моя задача – ввести новоприбывших в курс дела, и… В дальнейшем консультировать по нашим Мирам, и тем возможностям, которые эти Миры предоставляют.

Отвечать на неизбежно возникающие вопросы.

После чего ни в коей мере не вмешиваться в… Выбор.

Вот теперь Жеке стало неудобно – неудобно за тот вид, в котором она предстала пред… Администратором. Она почувствовала, что невольно опускает взгляд, и, возможно, краснеет. Мужчина быстро понял её состояние:

– Не надо стесняться. Здесь каждый может выбрать ту одежду, и даже то тело, которое ему понравится. Или – понадобится для… Работы. – он легко повёл рукой сверху вниз, и вдруг…

На ней оказался самый настоящий кринолин!

Узкий корсет, туго давящий на рёбра, отлично подчёркивал тоненькую талию, а трапециевидный вырез открывал именно столько от груди, чтобы и привлекать внимание, и… Скрывать! Вот. Та золотая середина, которую она с помощью ножниц слегка… Да и не слегка – перешагнула! Сразу видно – этот вырез кроил профессионал!

А уж снизу пышные складки великолепной светло-кремовой узорно-вышитой парчи делают её ножки и… э-э… то место, откуда они растут – вообще невидимыми… Но наверняка воображение заставляет всех, кто носит брюки, вожделеть, домысливая, и облизываться!

Она придирчиво оглядела себя, вертясь и изгибаясь. Прикольно. Но всё же…

– Понял. Согласен: разумеется, непрактично, хоть и очень, очень блистательно… Монументально! Настоящее Барокко. – Верховный слегка прищёлкнул пальцами.

Ах, вот как. Это – уж точно от Диора! Боже, что за фасон! С претензией на неповторимость – наверняка такое платье носила одна из звёзд Голливуда на вручение ей Оскара!.. А здорово, конечно, но…

– Да. Вызывающе. Зато – отлично подчёркивает достоинства фигуры.

– С-спасибо. Но мне бы…

– Понял. Пока не до «подчёркивания». Чего-нибудь простого, привычного и удобного. Повседневного и рабочего. Разумеется!..

На ней оказалась майка-кофточка, велюровый кардиганчик из гипермаркета, купленный пару недель назад, и джинсы с кроссовками. Она расслаблено вздохнула. Потом не удержалась:

– Но как же вы?..

– Легко. Весь Мир Авалона – большая иллюзия. Созданная нами для… Ну, об этом позже. Словом, практиковаться в магии здесь очень удобно. Если надумаешь остаться – именно с этого и начнёшь! А сейчас просто запомни, что одежда – самое лёгкое и простое, что можно себе сделать. Даже начинающему. А вот тело…

Острой вспышкой озарения её пронзила страшная мысль: волшебник-админи-стратор-то… Не шутит! Как одежду, наверняка можно менять и тела! Стать пухленькой блондинкой, или тощей стервозной брюнеткой. Крашенной хной рыженькой старушкой, или полулысым панком-подростком с неизменным ирокезом и пирсингом…

Усвоив эту нехитрую аксиому, она снова решилась разлепить губы. Уж больно непривычно слушать и осознавать такое :

– Простите, господин Администратор… Вы хотите сказать, что я смогу выбрать для себя… Любое тело ?

– Совершенно верно. Как, впрочем, и любой из нас, живущих в Авалоне, или других Мирах. Например, чтоб поразить твоё воображение, я мог бы предстать в виде доброго волшебника – скажем, Гэндальфа! – ого! Гэндальф-то: один в один! – Или – в виде Джорджа Клуни, – это уже не так удивило, – Но я считаю это излишеством и лицедейством.

Да и лучше будет, если ты не будешь отвлекаться на посторонние ассоциации. Поэтому я – это я.

А вот число Миров, где внешний вид разумных существ похож… Хм-м… На тот, что сейчас у тебя, весьма ограничено. Впрочем, мы забегаем вперёд. Присаживайся, а я постараюсь коротко рассказать тебе, что это за место, и почему ты попала сюда…

Она выбрала табурет, на котором привыкла сидеть с самого детства. Хорошо, что щель, которая в детстве вечно прищемляла её тощий зад, закрыта сейчас вязанной крючком накидкой. Это бабка связала, уже перед самой своей…

Она знала, догадывалась, почему их беседа происходит именно в этом месте.

Д о ма каждый чувствует себя спокойней. Защищённым. На своём месте.

Словом – д о ма!

– Маддалена уже сказала тебе, что Миров, обитаемых Миров, много. Конечно, не мириады, как надеются ваши учёные-оптимисты. Но и – не единицы. Несколько тысяч.

При этом таких, где живут люди, внешне хотя бы схожие с вами, так называемыми гуманоидами, не больше сотни. А таких, как вы – вообще всего три вида рас.

Я говорю это потому, что мало кто, даже из желающих остаться, выбирает сразу чуждую форму тела… Скорее всего, и ты, если надумаешь попробовать, выберешь такое тело, которое привычно для жизни, и не потребует управлять, скажем, восемью щупальцами и пятнадцатью псевдоподиями… – она не совсем представляла, каково это, но автоматически покивала, – Такое обычно, как это говорят, всасывается с молоком матери.

Теперь – о Миссии, которую мы здесь, в Авалоне, выполняем. Ну, или стараемся.

То, что везде существует хрупкое равновесие так называемого Добра и так называемого Зла, объяснять, наверное, не надо? – она снова покивала, – в Мире, например, Маддалены силы добра победили. Да-да, я не оговорился – там победили именно силы Добра. Как они себя называют.

В результате теперь там невозможно жить. И будет невозможно ещё много тысячелетий. Да – я вижу: ты хочешь спросить, как это – раз победило Добро, почему же невозможно теперь там жить?

Объяснить нетрудно. И – трудно. Потому что Добро – понятие, которое определяют для себя только разумные существа. В силу своей специфики мышления. И формы тела. (Ну помнишь, например, даже у вас есть поговорка: «что русскому хорошо – немцу – смерть!»)

Для рыбака большая рыбина – отличный улов и сытный обед. А для пойманного сазана – мучения и смерть. Так же и для коровы: когда её убивают для того, чтобы вы могли нажарить котлет и налепить пельменей… Пока – понятно? Хорошо, возьмём шире.