Александр Асмолов - Песок в кармане

– Ура, – по-детски взвизгнула Маша и захлопала в ладоши.

– М-м, как вкусно пахнет, – присоединилась к ней Варя.

– А, ну-ка, угадай, что это, – строго глянул на нее инструктор.

– Не знаю, что-то необычное, – протянула та, теряясь в догадках.

– Надо угадать, – покачивая головой, пропел Бусама по-английски.

– Ну, я не знаю. Ни разу не пробовала.

– Вы решили начинать без меня, – появился в дверях Самих.

– Нет, капитан, – нашелся Амиль. – Русская угадывает, что мы ей приготовили.

– Ну, это коронное блюдо Бусамы, – похвастался капитан по-английски.

– Правда? – Варя искренне удивилась, поглядывая на арапчонка.

– Он у нас отличный кок, – ответила за смущенного парня Маша.

– Ну-ка, малыш, – обратился к нему капитан, – принеси для гостей бутылку белого вина из моей каюты. Отпразднуем первый день нового дайвера.

– Ой, что Вы, – смутилась Варя. – Не стоит, право.

– Зря отказываешься, воробышек, – шепнула ей на ухо Маша. – Самих редко бывает таким добрым, а «Вдова Клико» у него настоящее.

Она подмигнула девушке.

– Соглашайся. Это он хочет произвести на тебя впечатление, чтобы в следующий раз ты приехала только к нему. Азиаты ничего просто так не делают.

– Ну, я не знаю, – Варя наклонилась в ароматной кастрюльке и потянула носом. – Что-то рыбное. Какой-то незнакомый запах соуса или приправы.

Она закрыла глаза, чтобы сосредоточится.

– Базилик, лавр и немного тмина, – начала перечислять она то, что удалось разгадать. – Но я не уверена, что правильно называю их по-английски.

– Правильно, – с восторгом обрадовал ее с порога Бусама. Он передал принесенную бутылку шампанского капитану и поспешил на помощь к Варе, изображая всем своим видом хищницу морей и океанов.

– Акула, – неуверенно произнесла по-английски девушка, угадав подсказку.

– Умница, – воскликнула Маша, отметив про себя еще раз удивительную интуицию девушки. – Суп из акульих плавников! Остальные радостно приветствовали ее догадку.

– Вы что, акулу застрелили? – Варя растерянно посмотрела на Бусама.

– Нет, только срезали один плавник, – парнишка извивался, показывая на себе весь процесс, и комментировал на ломаном английском. – А потом отпустили в море.

– Она же погибнет, – отпрянула от кастрюльки Варя, готовая отказаться от угощения, добытого таким варварским способом.

– Не беспокойся, девочка, – поспешила успокоить ее Мария. – Здесь так принято. Акул много, но их не убивают. Срезают спинной плавник и отпускают.

Видя сомнения на лице ученицы, она добавила:

– Акулы не погибают. Сможешь еще убедиться в этом сама.

– Прошу за стол, – Самих уже наполнил два бокала, и поставил открытую бутылку рядом. В три соседних бокала Амиль налил простой воды.

– А они что, с нами не будут? – удивилась Варя. – Ах да, мусульмане не пьют. Простите.

– Когда никто не видит, прикладываются, – тихо, будто в никуда, шепнула Мария, усаживаясь поудобнее.

– А ничего, что мы в халатах? – неуверенно спросила девушка. – Я как-то неловко себя чувствую.

– Тебе все можно, – успокоила ее инструктор. – Ты сегодня принцесса.

Суп из акульих плавников был хорош. Правда, он показался Варе немного жирным по сравнению с обычной ухой. Но весь процесс был настолько необычным, что она запомнила этот обед на всю жизнь.

Открывая дверь своего номера в отеле, Варя услышала знакомую мелодию сотового. Как же она забыла захватить с собой этого малыша! Гладкие плавные обводы металлического корпуса, этого чуда электроники, очень нравились девушке. А стоил он не меньше двух зарплат ее матери. Девчонки из ее группы в университете часто меняли модели сотовых телефонов, гоняясь за последними новинками, но Варя ни за что бы не променяла своего малыша. Первое время она даже ночью не расставалась с ним, кладя под подушку. Когда же у телефона появилось имя – Нокиша – Варя разговаривала не только с его помощью, но и просто с ним. В Москве Нокиша стал частичкой ее маленькой родины, частичкой ее дома. Только в разлуке девушка поняла, как сильно связана с матерью. Всю жизнь они были вместе, а с поступлением в университет их привязанность стала сильнее. Исчезли мелкие бытовые проблемы, которые иногда встают между родственниками, исчезли недомолвки, осталось чувство любви ко всему, что ее окружало раньше – к дому, родному городу, ее маленькой комнате, где каждая мелочь была мила ее сердцу и, конечно же, к матери. Как оказалось, к единственному близкому человеку на земле. А Нокиша был проводником в тот далекий и родной мир детства. Они экономили деньги на разговорах, выбирая самые выгодные тарифы и часы для общения. Не было возможности вести длительные беседы, можно было лишь быстро выплеснуть накопившиеся эмоции. Оттого за полгода разлуки у них выработался новый ритуал. Они готовились к ночному разговору, чтобы сообщить быстро все новости и обязательно сказать, как они любят друг друга. Это получалось очень искренне и трогательно. Если кто-то из подружек Вари становился случайным свидетелем ее разговора с матерью по сотовому телефону, то оставался в полной уверенности, что та говорит с парнем, оставшимся в далеком городе. Варя не стремилась кого-то переубеждать, ей это заблуждение было даже на руку, никто не приставал с глупыми предложениями сбегать вдвоем на свидание или оправдываться, почему она одна сидит за книжками в субботний вечер.

– Да, мамочка, это я, – радостно выпалила Варя скороговоркой, откинув крышку своего маленького телефона. – Ты зря беспокоишься, мы с девчонками просто были на пляже. Нет-нет, все отлично. Я далеко не заплывала.

Она замолкла, вслушиваясь не столько в слова, сколько в интонации родного голоса, звучащего издалека.

– Хорошо, я буду чаще тебе звонить, просто это очень дорого. Нет, мы еще никуда не ездили, но обязательно. Да, конечно. Она даже закрыла глаза, представляя, как мать взволнованно говорит с ней, стоя у окна.

Людмила Алексеевна наотрез отказывалась менять старенькую модель своего сотового телефона, подаренного коллегами на юбилей, говоря, что привыкла. Она всегда подходила к окну, когда звонила дочь. С балкона их крохотной квартиры на последнем этаже была видна бухта, переходившая в открытое море, за которым была далекая Москва, куда уехала ее дочь. Людмила Алексеевна прижимала обеими руками маленький аппаратик к своему уху, вслушиваясь в голос дочери. Волнения и тревога надолго оставляли ее в этой позе. Позе одинокой женщины, стоящей у окна. Хоть портрет пиши.

– Твой любимый Египет передает привет, – услышала она, и сердце сжалось, замирая на миг от нахлынувших переживаний. Видно, не судьба ей ступить на эту землю, о которой она так много знает и величие которой вызывает восхищение. – Не волнуйся, пожалуйста, мамочка. У меня все хорошо. Приеду- расскажу. Целую.