Виталий Вавикин - Город мечты

– Доктор Харченко? – осторожно позвала Дарья, когда начало смеркаться.

– Да? – теперь его голос вновь приобрел уверенность и твердость.

– С вами все в порядке?

– Это твой диагноз или вопрос?

Дарья улыбнулась. Это снова был старый добрый ворчливый лектор.

– Послушайте, доктор…

– Нет, Дарья, это ты послушай меня, – Харченко повернулся к ней, едва ли не впервые с момента встречи заглядывая в глаза. – Как ты думаешь, карьера заслуживает того, чтобы ради нее поступиться семьей?

– Я не думала об этом, – Дарья смутилась своей лжи и опустила глаза.

Харченко холодно улыбнулся.

– Для каждого человека в определенный момент жизни наступает время выбора, Дарья.

– А когда этот момент наступил для вас, доктор?

– Я уже не доктор. Давно не доктор.

– Вы хотите сказать, что выбрали личную жизнь?

– Разве ты видишь здесь мою жену, детей? Разве я похож на счастливого отца или деда?

– Я вас не понимаю, Ибрагим Давидович, – честно призналась Дарья.

Тяжелая рука Харченко легла на ее плечо.

– Возьми отпуск, Дарья. Забудь о своей пациентке, забудь об этой беременности.

– Что?

– Помимо тебя есть много других хороших врачей. Они смогут помочь ей.

– Почему?

– Потому, что ты чертовски талантлива. Не повторяй моей судьбы.

– Не повторю, если вы расскажете мне то, что знаете.

– Я ничего не знаю.

– Но… – Дарья снова встретилась с ним взглядом, понимая, что спорить бесполезно. – Я не брошу Ксению, – тихо сказала она.

– Значит, ты закончишь так же, как я. Или хуже.

Тимофей Александрович Макаров с интересом смотрел на своего правопреемника. Десять лет он жил работой, стремился достичь успеха, поднять прибыли, прикладывая все свои силы для этого. Десять долгих лет. Наконец пришло долгожданное уведомление о повышении. Тимофей Александрович слишком долго ждал его. Сначала он верил, потом надеялся, и вот сейчас, когда о повышении никто и не думал, оно пришло. Новое место, где придется все начинать сначала. Начинать в шестьдесят два года!

Но не повышение тревожило Макарова. За долгие годы, посвященные этой работе, он успел привыкнуть к ней. Она стала частью его жизни. Почти как семья. Макаров мечтал передать свое место в надежные руки, человеку с опытом, а этот парень, направленный сюда Елизаветой Викторовной Маслаковой, выглядел неопытным цыпленком, который не то что нести яйца, но и клевать-то не умеет. Макаров снова и снова представлял себе Елизавету Викторовну и не мог понять, что подтолкнуло ее к такому решению.

«Отец ее внука… Гм, ну и что? Могла бы просто помочь ему открыть какой-нибудь музыкальный магазин, раз уж он вообразил себя Паганини или как там его…» – Макаров был не силен в истории, а в музыке и подавно.

Сейчас, глядя на Джима, ему почему-то невольно представилось, как этот парень лет через двадцать встанет у руля корпорации «Строительные технологии Маслакова». И это не показалось ему странным, скорее закономерным. Макарову хотелось высказаться по этому поводу, но он сдержался, понимая, что подобное ни к чему хорошему не приведет, ведь этот парень был фаворитом Маслаковых.

Ксения без стука открыла дверь и проскользнула в кабинет матери. Ей нужно было с кем-то поговорить. Страхи за ребенка – вот что мучило ее в последние дни. Дарья Силуянова была хорошим врачом, настолько хорошим, что вряд ли стала бы говорить с пациентом о своих опасениях. А они были, Ксения не сомневалась в этом. Достаточно заглянуть в глаза доктора, чтобы все понять.

«Твой ребенок может родиться через полгода», – вспомнила Ксения слова Силуяновой.

«Как нормальный ребенок может родиться через полгода? Это же не конвейер, где можно переключать скорости!»

– Как у тебя дела, Ксюш? – спросила Елизавета Викторовна.

– Я в порядке, – соврала она.

– Как Джим?

– Нормально.

– У него вчера был первый рабочий день. Как ему новая работа?

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»? Вы что, не разговаривали об этом?

– Нет.

– Странно. Это же новый этап в его жизни… – Елизавета Викторовна помрачнела. Ксения хорошо знала этот взгляд матери, появившийся, как только дочь стала встречаться с никчемным музыкантом.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Ксения, понимая, что уже совсем не хочет этого разговора, но поговорить с кем-то было просто необходимо.

– Поговорить? О чем?

– О моей беременности.

– Что-то не так?

– Нет. То есть да. Я не знаю.

– Я тебя не понимаю.

– Дело в том, что… – Ксения закусила губу, пытаясь подобрать слова.

Она долго смотрела матери в глаза, затем поняла что плачет.

– Что с тобой? – растерялась Елизавета Викторовна. – Ты поругалась с Джимом? Если да, то…

– Дело не в Джиме, мама! – оборвала ее Ксения. – Дело во мне.

– В тебе?

– Да, – Ксения приложила руки к своему животу. – Этот ребенок… Он… Он… С ним что-то не так.

– Что значит «с ним что-то не так»?

– Он большой, мама! Неестественно большой. Дети не могут расти так быстро. Даже Дарья говорит, не могут. Но он растет.

– Я не понимаю…

– Я тоже, – простонала Ксения.

До позднего вечера Елизавета Викторовна размышляла о проблеме дочери.

– Думаю, будет лучше, если мы поместим Ксюшу под постоянное наблюдение, – сказала она супругу, когда они готовились лечь спать. – Если с ребенком что-то случится, то пресса тут же обвинит нас в халатности.

– Думаю, пресса в любом случае накинется на эту историю, – сказал Аркадий Юрьевич.

– Мы можем скрыть это от прессы.

– Ты хочешь отправить Ксению в другой финансовый сектор? Но там тоже есть газеты…

– Я говорю не о другом финансовом секторе… – Елизавета Викторовна выдержала паузу, давая супругу возможность понять, что она говорит о комплексе на окраине города.

Это строение было поначалу всего лишь рекламной акцией – бункер, где в случае войны или катаклизмов могли укрыться почти десять тысяч человек, но потом проект увлек Аркадия Юрьевича, заставляя вкладывать в строительство все больше и больше денег. Теперь это был автономный подземный город со своими садами, улочками и маленькими квартирками. При рациональном использовании ресурсов в нем можно было жить долгие годы.

Маслаков лично руководил этим проектом. Лаборатория, построенная им в этом подземном городе, могла соперничать даже с той, где он работал сейчас. Иногда Аркадий Юрьевич подумывал о том, чтобы снять с комплекса статус убежища и перенести туда свой исследовательский центр. Это место очаровывало его. Оно не было похоже ни на одно из архитектурных строений современности. Высокие своды, лифты, эскалаторы, двери, помещения – все напоминало Маслакову сошедший со страниц его любимых фантастических романов внеземной город или космическую станцию. Он сам удивился результату, словно что-то сверхъестественное вселилось в него и архитекторов при создании этого чуда.