Наталия Косенко - Поиграй со мной

– И чего он хочет на этот раз? – Ощущение таинственности вновь затмила скука, и я почувствовал жесткий укол разочарования. – За что он тебе заплатил?

– Как мало в жизни решают деньги, ты и представить себе не можешь…

Он снова принялся вертеть в руках бутылочку, внимательно всматриваясь в каждую мелочь. Я же пропустил его слова мимо ушей. Теперь мало что имело значение и винил я в этом всех без исключения, но больше остальных – соседа, за то, что разочаровал.

– Ты намереваешься меня сопровождать, чтобы не сбежал случайно? – Едко поинтересовался я.

– А разве можно сбежать случайно?

Постоянное вмешательство отца, попытки контролировать мое время и мысли научили одному – нельзя показывать то, что думаешь, и любое знание, каким бы оно не было, можно использовать как себе во благо, так и во вред. Так что нужно извлечь максимальную пользу и может быть узнать что-то интересное, разговорив парня.

– Что за пузырек там у тебя? Он так важен? – Спросил я, убирая рюкзак за спину и усаживаясь поудобней. Спать больше совсем не хотелось.

– В нём моя жизнь. – Как-то грустно прозвучал ответ.

– Болеешь?

– Пытаюсь выздороветь. – Ответил сосед и спрятал таблетки в карман.

Что-то необычное, незаурядное было в нём, отражалось в его взгляде и манило. Разочарование прошло. Не ощущал я себя больше обманутым и подумал – могу быть искренним.

– Ты мне нравишься больше всех предыдущих парней, которых он нанимал, чтобы за мной следить, но раскололся на первой минуте…

– Всему нужна практика.

Не знаю почему, но мне казалось, он поймет всё, что я ему скажу и даже больше. Может это из-за скуки мне хотелось, чтобы в этот единственный раз всё прошло иначе чем обычно. Когда мне снова придётся вернуться в темную унылую комнату и снова терпеть попытки приручения.

– Знаешь, как утомляет скука? Она обезображивает вещи, делает еду пресной, а воздух серым. Он ведь хочет, чтобы я всю жизнь провел в четырех стенах. Роскошных, но до безобразия скучных! Взять хоть этот вагон. Он маленький, зато в нём тепло. Без роскоши и дополнительных удобств, но как чертовски приятно быть именно здесь, когда за окном погода превратила окружение в грязное месиво. Мирок этот довольно тесный, но он куда проще и куда веселее того, что мне предлагает отец. Он, наверное, сказал, что из дому меня гонит гордость и юношеская горячность? На самом деле меня изнутри съедает скука. – Закончил свою мысль я, а через секунду добавил. – Имеешь, что на это сказать, или ты уже спишь? Тебе ведь за дополнительные разговоры не платят?

– Многие чувствительные натуры считают, что скука опасна, и может привести к смерти. – Почти сразу же дал ответ сосед.

– Интересная мысль. Полностью поддерживаю. Ты тоже так считаешь?

– Будь то скука, или интерес, спустя время все приводит к смерти…

Он сказал это столь просто и столь естественно, что я тут же ему поверил.

Никогда не был особо близок с другими людьми, но сейчас мне впервые захотелось понять чувства другого. Не скажу, что больно интересно, но разговор этот обещал быть немного радужнее унылой серости за окном и в купе. Да и вообще по сути во всём.

– А ты настроен очень оптимистично. – В моём голосе послышался лёгкий вопрос.

– Когда-то так и было.

– Расскажешь? Тебе стоит выговориться! – Решил стать посмелее я. Была не была… Кому станет от этого хуже? Если что, всегда можно прикинуться спящим, ну или мертвым на крайняк.

– Сначала ты.

Ну ладно. Мне тоже выговориться не помешает. Никогда не упускал возможности поговорить о себе, когда за это не приходилось платить.

Я всегда пытаюсь говорить открыто, когда есть возможность, а такого почти не бывает. Кругом уши отца – главная проблема моей жизни. Так хочется свободы… поэтому иногда болтаю, когда вот так попадаются люди готовые слушать. Ведь разговоры по душам отличный способ сэкономить на психологе и с кем-то разделить свою участь. Возможность создать иллюзию свободы. Иногда просто срывает крышу. Не люблю конечно, когда жалеют, но иногда хочется кому-нибудь рассказать, чтобы знать наверняка – всё это когда-то действительно было, а не просто плоды фантазии. Чтобы хоть немного сбросить с себя тягучую смесь вины и обиды, которая тянет ко дну и иногда просто безжалостно душит. Тем более мне хотелось как-то оправдать ситуацию перед соседом, отец ведь мог наговорить чего только в голову взбредет.

На миг я вспомнил – мне ведь на всё фиолетово… может ну его? Но эти чувства заглушили мысли посильнее. Не хотелось быть для этого странного парня обычным своевольным юнцом, которому просто нечем заняться и для которого побеги из дома служат своеобразным развлечением. Я подвинулся ещё немного к стенке. Снял грязную обувь, забросив её подальше под полку и сел, скрестив ноги. Потом укрылся одеялом. В купе было довольно тепло, но всё же из-за непрекращающегося дождя хотелось укутаться. Теперь мои руки из горячих превратились в холодные, и я также спрятал их под одеялом. Зябко…

– Самое раннее моё воспоминание о том, как умерла мать. – Именно о ней я думаю каждый раз, когда на улице сгущается темнота. – Она долго болела, постоянно плохо себя чувствовала, но всегда была со мной приветлива. Наверное, она меня любила, но точно я уже и не помню. – Может соседу могло показаться странным, что я так быстро открылся, но на самом деле всему есть причина. Хотя конечно сейчас я и сам себя плохо понимал, но это не помешало мне продолжить. – Когда выносили её труп, я всё время плакал и цеплялся за гроб. Отец велел всем служанкам любым способом закрыть мне рот. У нас был полон дом его деловых партнеров… Он с такой легкостью превратил похороны жены на фарс…

– Продолжай. – Послышалось откуда-то сбоку.

Я и не заметил, как застыл. С осторожностью взглянул в глаза соседа и увидел в них одобрение. Именно его мне всё время так не хватает.

– После этого мне часто снились кошмары, как мою мать забирает тьма и уводит с собой, так как умерла она ночью. В итоге я стал бояться темноты, как ты уже знаешь. Мне казалось, что она поглотит меня так же, как и её. Однажды заберет с собой.

Сосед слушал очень внимательно, я и сам прислушивался к своим словам, и они казались мне небывалым откровением.

– Узнав о моем страхе, отец лишь посмеялся и посчитал это изъяном, а ему ведь нужен был идеальный сын! Потом ему это надоело, и он стал запирать меня в чулане на долгие часы пока я не переставал плакать, или пока он не уставал следить за временем. Папаша называл это лечением. – На секунду в голосе отразилась переполняющая мои воспоминания злоба. Мне даже казалось, что она просочилась в воздух и теперь отравляла всё вокруг, горечью цепляясь за язык. – Не знаю, что именно помогло мне не бояться темноты так сильно, как прежде. Обычно я начинал задыхаться, и паника заставляла меня рвать на себе одежду, пока однажды я просто не успокоился. Знаешь, как это бывает? Просто понимаешь, что тебе что-то мешает. Вот и я понял, что страх ни коим образом не поможет освободиться. Когда начинал задыхаться, старался ни о чем не думать и дышать глубоко. Потом я научился врать, и перед тем, как идти на лечение, всегда брал с собой фонарь. Темнота, что всегда казалась мне страшным зверем с длинными лапами бежала от одного маленького лучика моего фонаря и я почувствовал себя обманутым. – Невольно вырвался истерический смешок. А как иначе? Разве все это действительно не смешно? – С тех пор мне больше не было страшно ведь я знал – всё обман. – На секунду я забыл о том где нахожусь и вновь испытал былую обиду. Слова и так лились потоком. Нужно это прекращать. – Я стал перечить отцу и делал всё, чтобы его разозлить. С тех пор так и живем: я бунтую, а он пытается меня приручить.