Zima - EBOLA. Восставшие

Их прежние вещи тут же кинули в костер, полыхавший в металлическом баке неподалеку. Заметив у одного из военных свой рюкзак, Кристина не сразу догадалась, что вещи постигнет та же участь. Паспорт, лекарства, телефон… все сгорит. Фотографии родителей! Сделав над собой усилие, ей удалось пробить брешь в усталости и безразличии, панцирем сковавших ее разум. Кинувшись вперед, девушка взмолилась:

– Пожалуйста, отдайте рюкзак! Прошу вас! Там фотографии родителей, – в отчаянии вскричала Кристина, – это все что у меня осталось от них…

Но по каменным лицам военных стало ясно, любые мольбы бесполезны.

Данила наблюдал всю сцену издалека. Со одной стороны он понимал солдат, которые действовали согласно приказу. Уничтожению подвергались все личные вещи выживших. Это необходимая мера, дабы пресечь любую вероятность заражения. С другой стороны, он искренне сочувствовал девушке. В ее голосе звучало столько горя, что не выдержав, он подошел к дежурным:

– Парни, дайте рюкзак, я отнесу его на обработку.

После секундного колебания, рюкзак оказался в его руках.

Успенский Собор

В новой одежде и обуви их пропустили в собор.

Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Свет поступал сюда через высокие арочные окна, расположенные под самым потолком. Просачиваясь сквозь мутные стекла, солнечные лучи скользили по золотым ликам святых и опускался на сотни склоненных голов. В храме томилось множество людей. Человек двести, может триста. Мужчины, женщины, дети, но последних крайне мало. Люди сидели прямо на каменном полу, большинство плакали, некоторые молились, оставшиеся просто смотрели в пустоту перед собой. На лицах растерянность, обреченность и страх.

Все это напоминало картины Средневековья, когда во время чумы или холеры люди вот также собирались в храмах и церквях, в надежде спастись от страшного мора.

К вновь прибывшим подошел человек – как в скафандр, укутанный в желтую защитную спецодежду. Он поочередно взял у них кровь, спросил фамилию, возраст, подписал пробирки, после чего скрылся за дверями. На время от них отстали, предоставив самим решать, где и как размещаться.

Доктор не оставлял своих подопечных ни на секунду. Вместе они подошли к одной из колонн, и устало опустились на пол.

– Послушай у тебя жар, – с беспокойством сказал доктор. Прохладная рука легла на разгоряченную кожу.

– Ничего страшного, это реакция на прививку от Гепатита, – спокойно пояснила девушка. То ли от высокой температуры, то ли от увиденных ужасов, клонило в сон. Перед глазами все плыло, а в голове сплошная вата. Внезапно ее внимание привлек военный. Это был тот самый солдат, что вывел их из метро. Он остановился недалеко от входа и огляделся. Отыскав их глазами, мужчина подошел и протянул рюкзак.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Кристина и постаралась разглядеть благодетеля. Но свет бил четко по глазам, рисуя вокруг мужчины золотистые круги и мешая увидеть лицо. – Скажите, как вас зовут?

– Это не важно, – кинул он и через секунду уже выбежал обратно туда, где нарастала истерия, а взрывы становились все громче.

Девушка прижала брата к себе и подложив рюкзак под спину откинулась назад. Кирилл утих и доверчиво положил голову ей на плечо. Вокруг громыхали взрывы и солнечный свет рябил от дыма и пыли, но вдруг все стало таким не важным. Закрыв глаза, Кристина увидела родителей. Они больше никогда не окажутся рядом, мама никогда не погладит по голове, отец никогда не объяснит сложную лекцию. А мир никогда не станет прежним. И это « никогда» не могли заглушить ни страх, ни высокая температура. Это «никогда» молотом громыхало в ушах, заглушая все вокруг. И когда под ногами вдруг затрясся пол, а с потолка посыпалась штукатурка, девушка лишь сильнее прижала к себе брата. Взрыв, еще один, еще… Сердце протяжно ныло. Кирилл обожал маму, а мама души не чаяла в нем. Они были неразлучная парочка, всегда и везде вместе. Вместе в магазин, в школу, уроки, он даже вставал ранним утром, только чтобы быть рядом с ней, когда она красится, укладывает волосы… Как ему сказать, что мамы больше нет? Как? Пол заходил ходуном, кто-то не выдержав, закричал. Паника перекинулась на других людей. Они жались к полу, кричали, плакали….взрывы следовали один за другим. С потолка беспрерывно сыпалась штукатурка, иконы ходили ходуном. Казалось еще немного и стены древнего храма рухнут. Кристина лишь сильнее стиснула зубы и брата. Она всегда была папиной дочкой. В детстве отец садил ее на колени и часами рассказывал о человеческом организме, болезнях и удивительном мире вирусов. Он любил ее, хотя и редко проявлял свои чувства, но Кристина всегда это знала. Как знала и то, что когда-нибудь он умрет. Но никогда не думала, что это произойдет так скоро. Боже, как больно! Глухие, тяжелые удары сотрясали все внутренности, отбивали чечетку на зубах, считали позвонки на спине, взрыв, еще и еще….а потом вдруг так тихо, что не понять: живы они или все-таки умерли?

– 2.

Дэн резко открыл глаза. Будильник продолжал настойчиво трезвонить, заглушая рев двигателя, все еще звучавший в его голове. Моргнув, он приподнялся на локте и огляделся. Кабина пилота и огни взлетной полосы исчезли, вместо них перед глазами возникли унылые стены и смятая постель. Одним выверенным движением мужчина хлопнул по будильнику, заставив чертов механизм заткнуться. Это был древний заводной будильник с чудовищным дребезжащим звуком. И они с самого начала люто возненавидели друг друга. Нет, надо все-таки поискать будильник на батарейках, пока в магазинах еще что-то оставалось. Кинув полный ненависти и отвращения взгляд на циферблат, он спустил ноги на холодный пол и провел ладонью по лицу. После снов о прежних полетах, на душе особенно погано.

Сегодня их группе предстоит плановый рейд. Пришло время пополнить запасы провианта и разведать обстановку в городе. К этому моменту все окрестные магазины были уже опустошены. Солдаты успели пройтись по ГУМу, Европейскому, вычистили Атриум на Курской и Капитолии. Большие магазины успели закрыться задолго до начала мародерства, а потому на складах еще оставались запасы еды. Чего нельзя сказать о небольших продуктовых лавках, те оказались пустыми еще в начале эпидемии.

Кроме продуктов брали теплые вещи, инструменты, топливо, словом все товары, представлявшие хоть малейшую ценность для лагеря. До того момента, когда на карте появлялся очередной жирный крест, указывающий на то, что делать там больше нечего, можно было совершить 5—6 ходок. Так случилось и с Ашанами, расположенными по третьему транспортному кольцу. Вернувшись из последнего рейда, четвертая команда сообщила, что брать там больше нечего. Пришлось искать новый магазин.