Zima - EBOLA. Восставшие

Первым порывом Дэна было немедленно сорваться и мчать в аэропорт, в офис компании, на место катастрофы, не важно куда, главное быть ближе к событиям. Но он тут же одернул себя. Главного это не исправит. В таких случаях другим пилотам остается только горевать, отгоняя неизбежные мысли о том, что на месте погибшего экипажа, могла быть твоя команда.

Все еще пребывая в замешательстве, мужчина нажал отбой и перевел застывший взгляд на распахнутую дверь. Умиротворяющий пейзаж, восхищавший его минуту назад, теперь казался неуместным. Перед глазами возникали страшные картины авиакатастрофы. Правда заключалась в том, сколько бы не готовили пилотов к отказу обоих двигателей, возгоранию в салоне и прочим чрезвычайным ситуациям на борту, но реальность такова, что самолеты падают, а экипажи и их пассажиры разбиваются о землю.

Вздохнув, Данила Зорин провел ладонью по лицу и достал сумку. Не смотря на давно спланированный отдых, завтра нужно возвращаться в Москву.

15 мая

«Сегодня весь день провела в Институте. Внешне все вроде бы спокойно, но в воздухе отчетливо чувствуется нервозность. Студенты и преподаватели стараются ничем не выказать волнения, однако все на грани. Разговоры стихли. В институтских коридорах больше не обсуждают зачеты и коллоквиумы. Кажется, даже экзамены отошли на второй план.

На сдвоенных лекциях пропедевтики мне впервые стало неуютно, все казалось чужим и нелепым. Профессор Булатов рассказывал о заболеваниях кровеносной системы и все делали вид, что это всего лишь лекция, но понимали – тему преподаватель выбрал не случайно.

Моя подруга Анна не слушала. Уткнувшись в телефон, она читала новостную сводку. И судя по ее мрачному лицу, хороших новостей не было. Ребята на переднем ряду о чем-то ожесточенно спорили. Вскоре их громкий срывающийся на голос шепот услышал и преподаватель.

Он постучал ручкой по столу, призывая к тишине. Но вдруг один из споривших не выдержал и встал. Кажется, его зовут Степан, он учится в соседней группе. Степан без предисловия задал один вопрос. Всего один, прямой до невозможности вопрос:

– Профессор, это правда, что говорят про Ebola virus?

Некоторое время преподаватель смотрел на студента, затем подавил тяжелый вздох и ответил, что докторам стоит доверять фактам, а не слухам. После чего продолжил лекцию. Но все заметили, как при этом побледнело его лицо».

тот же день, чуть позже

«Вечером я вновь увидела это выражение. Едва сдерживаемая обеспокоенность блуждала по лицам родителей. Мой всегда спокойный и внимательный к малейшим деталям папа выглядел встревоженным и впервые в жизни не поставил портфель на комод.

Мне восемнадцать лет и сколько я себя помню, отец всегда по возращению с работы совершал одни и те же действия. Сейчас глядя на забытый в коридоре портфель, я мучаюсь плохими предчувствиями».

16 мая

Май в Москве выдался жарким и душным. Стремительно расцвела черемуха, газоны пестрели алыми тюльпанами, в парках распустились ярко-желтые одуванчики. Природа тоже торопилась, но этого никто не замечал. Над городом черным полотном повисла тревога. Взоры всех жителей прикованы к экранам телевизоров.

«В вечернем выпуске новостей сказали то, о чем отец напряженно молчал прошлым вечером. В Африке обнаружен новый штамм вируса. Официально. Я смотрела на диктора первого канала и не могла поверить в реальность происходящего. Наверное, как и другие жители страны, я подозревала журналистов в преждевременности подобных заявлений, в жажде сенсаций, недобросовестности и прочих грехах. Но правда была намного чудовищнее.

В поисках ответов я подошла к отцу. Мои родители – доктора. Отец заведует инфекционным отделением в Боткинской больнице. Мама работает там же, но в кардиологии. Я студентка второго курса медицинского института. А потому мы слишком хорошо понимаем угрозу и ее последствия.

Отец отвел меня на кухню и, не смотря на то, что Кирилл с мамой находись в дальней детской, плотно прикрыл дверь. Прежде чем заговорить, он посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом, а затем все же признался, на данный момент число зараженных возросло до тысячи. Первые тревожные новости начали поступать еще десять дней назад. Но до конца уверенности не было. Данные исходили от волонтеров, несших медицинскую службу на черном континенте. Официальные источники молчали. Можно лишь предполагать, сколько местные власти утаивали информацию об эпидемии. Очевидно, ситуация резко ухудшилась, раз они все же решили обратиться за помощью к ООН и Всемирной Организации Здравоохранения. Но самое тревожное заключалось в поведении вируса. Оно не укладывалось в характеристики ни одного известного штамма.

– Если верить отчетам, течение болезни происходит гораздо стремительнее, чем при обычном штамме, – признался отец и нахмурился. – Вирус ведет себя более агрессивно и количество жертв растет гораздо быстрее. Если так пойдет дальше, не исключено, что вскоре случаи заражения появятся в Москве. Поэтому… – он вновь скользнул беспокойным взглядом по закрытой двери, – будь осторожна.

17 мая утро

Грязная зона аэропорта осталась позади. Миновав служебный вход в «Домодедово», Дэн прошел пункт досмотра и поднялся на второй этаж. До вылета оставалось три часа, а значит, у него есть как минимум час, чтобы найти своих и переговорить. Жаль, что Рыжий отбыл в Лондон, вынужден был заменить заболевшего коллегу. А между тем, парень имел настоящий детективный талант. Едва в воздухе появлялось волнение, как Рыжий тут же настораживался, прислушивался и брал след. Как опытный следок, он не останавливался, пока не узнавал новость в мельчайших подробностях. Да… сейчас бы помощь друга ему очень пригодилась. Но делать нечего, придется самому. Первым делом Дэн заглянул в брифинг-центр и отыскал глазами капитана Тарасова – его нового боса.

– Здорово, Данила, – излишне громко приветствовал первый пилот и подал знак глазами не входить. Вместо этого мужчина поднялся сам и зашагала навстречу, – я вот что хотел спросить…

Дэн все понял без слов и ненавязчиво стал отступать назад. Скрывшись от глаз коллег, Тарасов быстро взял напарника под локоть и отвел в сторонку.

– В общем ситуация такая, – с ходу начал он, – никаких вопросов про семьсот сорок седьмой не задавать. Делом занимается специальная комиссия, прокуратура, да еще кабинетчики набежали из министерств.

О том, что место крушения объявлено карантинной зоной, как и о том, что родственники погибших, скорее всего никогда не увидят тел, Данила уже знал. Но, черт возьми, что все-таки происходит?!