Мерлин Маркелл - Никта

– Они кричали, Тедди? Они кричали? – громко спросил Оникс. Монстры повернулись в его сторону, один из них привстал.

– Кто? – прохрипел он.

– Дети. Младенцы.

– Я тебе сейчас покажу младенцев, псих!

Оникс отключился от первого же удара.

Незнакомая девушка прильнула к стеклу в автобусе и сказала по-русски:

– Вот и он, город мечты!

– Да какой город мечты, – подала голос Катрин. – Большая помойка.

– Каждый видит только то, что хочет видеть. Если мусор в голове, то езжай хоть на Гавайский пляж, хоть на Луну, всюду будет помойка, – откликнулась незнакомка и опять уставилась в окно.

Катрин разозлилась, но вскоре мысли о последнем разговоре с Ониксом отвлекли ее. Она надеялась, что статуи – или кто там начал за ней охоту – слышали их ругань и взаимные оскорбления. Если ее план удался, чудовища больше не считают ее близким скульптору человеком, а значит, им придется выбрать для мести другую цель.

Сонливость и мерное укачивание смежили Катрин веки.

– Думаешь, я про тебя забыла? – на соседнем ряду снова сидела ее сестра, на этот раз явившаяся в обычной уличной одежде.

– Это ты забыла, что уроки пора учить, – вдруг выпалила Катрин. – Не мешай сестре, она, в отличие от тебя, делом занята.

Сестра обиженно надула губы и вышла на следующей остановке. Катрин боялась радоваться, что нашла средство против своего кошмара, боялась погрязнуть в ложной надежде. Вскоре она заснула, на этот раз глубоким нормальным сном, но выспаться ей не дали. Кто-то разбудил ее на конечной станции, и до больницы пришлось добираться еще одним автобусом.

Никакого паука над городом она так и не разглядела.

Больница, в которую доставили Мари, оказалась на противоположном конце города. Катрин узнала адрес в том же полицейском участке, представившись ее адвокатом. В самой больнице она назвалась уже кузиной Мари Блен, опасаясь, что в палату пускают только родственников. Сначала Катрин хотела назваться сестрой, но предположила, что ее акцент может вызвать лишние вопросы.

Больница была как в американских фильмах – чистая, просторная, с вежливыми докторами. «В такой больнице и болезнь – отпуск», – подумала Катрин. Она боялась, что Мари все еще будет без сознания, но нет, она бодрствовала и тянула бульон через трубочку. Катрин села на стул рядом с кроватью, поздоровалась и представилась.

– Как вы себя чувствуете?

На словах Мари чувствовала себя хорошо, и это шло вразрез с тем, что Катрин видела в реальности.

– Мари, вы расскажете мне, что произошло сегодня утром?

– Я уже говорила вашим, я ничего не помню, – прохрипела пациентка. Судя по голосу, у Мари были повреждены связки. На шее явственно виднелся след от удавки. «Бедная женщина», – подумала Катрин.

– Я не из полиции.

– Вы – работник больницы?

«Что же ей ответить?» – озадачилась Катрин. – «Если назовусь подругой ее мужа, чего доброго, сочтет любовницей и вообще замкнется».

– Не знаю, как сказать это по-французски, – ляпнула Катрин с жутким русским акцентом, радуясь про себя, что ей удалось выкрутиться. – Но я друг.

– Журналист? – подсказала Мари.

«О, это отличная версия! Кем же, как сказал этот тип, она работает?»

– Нет, пока что я копирайтер. Но я мечтаю пробиться в журналисты, – поведала Катрин со всей возможной искренностью.

– Здорово, я тоже копирайтер, – Мари улыбнулась. – Но как же я могу вам помочь?

– Мне нужно написать статью о женщинах, жертвах насилия. Разумеется, без упоминания реальных имен. Хочу узнать информацию из первых рук. Эта статья откроет мне дорогу к нормальной работе в газете или журнале… Помогите мне написать ее, Мари! – взмолилась Катрин.

«Помогите мне понять, стоит ли дальше обращаться к вашему мужу!»

– Тяжело же вам будет написать статью, если вы забываете такое простое слово, как «журналист», – заметила Мари.

– Я работаю на российское издание. Феминистки в России хотят перенять опыт французских женщин.

– Тогда я не удивляюсь, как вы меня нашли. Русская шпионка.

– В России не шпионы, а разведчики. Шучу!

– Без разницы. Все равно, Катрин, я ничем не могу помочь. Все как в тумане. Помню только, как ложилась спать.

– Что вы обычно делаете, когда просыпаетесь?

– Варю кофе. Иду за комп… Катрин, у вас нет с собой ноутбука или планшета?

– Смартфон подойдет?

– Да, давайте.

Мари тут же принялась набирать по памяти какой-то адрес в браузере. Катрин вытянула шею, чтобы разглядеть, что у той на экранчике. Какие-то мыльно-пастельные тона… Надо купить очки.

– О боже, мне надо это срочно удалить, – и пациентка начала залогиниваться. Катрин вырвала у нее из рук смартфон.

– Я отправлю одно сообщение, Мари! Это срочно! Минутку, я вам его сейчас отдам.

Катрин сняла со страницы скриншот и отдала Мари мобильник.

– Неужели это не могло подождать? – произнесла та, наконец, удалив свое злополучное сообщение в дневнике.

– Не могло, это по работе… Вы что-то вспомнили?

– Маленькое недоразумение. Я была на эмоциях и написала в блоге полную чушь. Блог – это что-то вроде дневника в интернете…

– Я знаю, что такое блог, – сказала Катрин.

В палату вошла голая старуха с кошмарными шрамами на теле, будто ее только что препарировали. Самозваная журналистка уставилась на нее, соображая, видение это или что-то настоящее.

– Где доктор Канторович? Я им очень недовольна, – проскрипела старуха. Катрин молчала, надеясь, что та сообразит, что нет тут никакого доктора, и уйдет сама. Но старуха принялась бродить по палате, заглянула в шкаф, подошла к окну.

– Вы сейчас очень напомнили мне мужа, – сказала Мари. – Такой же взгляд. Интересно, чем он сейчас занят… наверное, создает свой главный шедевр.

– Он в полиции, а оттуда, скорее всего, отправится в тюрьму.

– В тюрьму? Так ему и надо, – заявила старуха, удаляясь из палаты. – Косорукий доктор.

– О нет! Нет-нет-нет! – начала причитать Мари. – А полицейские мне не сказали! Я должна ехать туда, сейчас же.

– Боюсь, вы не в состоянии, – удержала ее Катрин. – Да и вряд ли вас так просто отпустят…

– Еще как отпустят, – Мари высвободилась и убежала прямо в больничном халате.

Катрин покинула больничную территорию, села на лавке и открыла сохраненный скриншот со странички Мари.

– Посмотрим, что там у нас.

«Я такого от него даже не могла ожидать! Он настоящее животное! Мне было так больно, когда он набросился на меня! Столько крови! Пресвятая дева, как это оказалось мерзко!» – прочла Катрин. Дальше шло полотно несодержательных переживаний, в ходе которых Мари проникалась больше ненавистью к себе, чем к «животному».

«Откуда кровь? Он так ее избил?» – думала Катрин. – «Не девственности же ее лишили в тридцатник, тем более, что они давно живут вместе».