Александр Курников - Паблисити эджент

Встреча произошла как-то совсем уж обыденно, как будто мы только на прошлой неделе расстались и точно знали, что сегодня встретимся. Я подъехал к дому, позвонил, он вышел, мы пожали друг другу руки и он без лишних слов сел в машину. Всё. А с другой стороны чего я ещё ожидал? Мы ведь особо никогда не дружили, хотя были знакомы ещё со студенческих времён и частенько пересекались на разных сейшенах и вечеринках.

– Какими судьбами? – Вежливо осведомился я. Он зябко поёжился.

– Отвык я от наших холодов.

– Это, как ты знаешь, ещё не холода.

– Знаю, потому и хочу поскорее разобраться с делами.

– Хм, неужели в Китае теплее?

– В каком Китае?

– В Китайском конечно. – Он помолчал пару секунд, соображая наверно, что такое Китайский Китай, где он находится и чем отличается он другого Китая, того, который КНР.

– Причём тут Китай Вась?

– Как это причём, ты же туда уехал и вроде как женился даже, там. – Сеня заржал и, как-то сразу вся неловкость, напряжённость первой встречи поутихла, немного сгладилась. Как будто в машине ехали не Арсений Николаевич и Василий Александрович, бывшие деловые партнёры, а Сеня и Вася, добрые приятели, любители вина и женщин, как было когда-то.

– Ну граждане, я с вас прямо худею. – Досмеиваясь вытянул он. – Это кому же такая дикая мысль в голову пришла?

– Да кто ж сейчас вспомнит. – Буркнул я, удивляясь как это можно было поверить Женке Соболевой, первейшей сплетнице среди всех моих знакомых сплетниц, имеющей самый длинный язык из всех известных мне языков.

– Ох, люди, люди. – Не понятно чему вздохнул он.

В ресторан он меня всё же пригласил, только выпивать мне было нельзя, а значит пятьдесят процентов всего удовольствия, я однозначно потерял. Ну да ладно, хоть поем вкусно, а поесть было чего, Сеня расщедрился.

– Ну так где же ты был, если не в Китае? – Решил удовлетворить я своё любопытство, после того как удовлетворил первый голод маленькой порцией говяжьей отбивной с шалфеем и ещё какой-то хренью.

– Индия, Иран, Эмираты.

– Вот это да, а на ком ты там женился?

– Да кто тут у вас сивым мерином заделался!? Я и не разводился даже!

– Во как. – Сказал я многозначительно, но лишь для того, что бы поддержать разговор, и сильно не отвлекаться от жареных свиных рёбрышек в соусе барбекю. Цимус, советую, особенно вегетарианцам.

– Вот так.

– Значит и в Китае ты не был, и не разводился, и в монахи Шаолиньские не пошёл. – Тут Сеня фужер с водкой чуть мимо рта не пронёс.

– Ты это серьёзно?

– Серьёзней некуда.

– Мама рОдная. Ну трепачи, лишь бы языком почесать.

– А чего ещё делать Сень? Тут ведь скука смертная, дом, работа, работа, дом. У всех дела, заботы, дети, тёщи, ремонты, машины и прочие сады, дачи и огороды. Друзей видим редко, а про приятелей, и говорить не чего. Вот ты спроси меня о наших общих знакомых, я лишь руками разведу, хотя далеко не так занят, как они все.

– Да ладно тебе жаловаться, везде так, и всегда так, по-другому быть не может. Мы взрослеем…

– Скорее уж стареем. – Перебил я и, заказал себе двести пятьдесят коньяка, решив ехать, домой на такси, и получить-таки свои сто процентов удовольствия.

– Нет, пока ещё взрослеем, – не согласился седеющий Арсений Николаевич – стареть мы начнём тогда, когда нам жить станет не интересно, когда мы перестанем удивляться чему-либо, хотя бы той же самой неистребимой человеческой глупости. Старость это когда тебя уже абсолютно ничего не волнует. – Заключил он.

– Скажи это буддистским монахам, вот они удивятся.

– А причём тут монахи? А, ты об этом, о самоограничении. Ну да, есть что-то в буддистах и стариках общее. Хм, и правда есть. Только одним хочется, что бы хоть что-нибудь хотелось, а другим хочется что бы ничего не хотелось. – Он поднял свой фужер, я рюмку и мы выпили за религию. – Так о чём это я?

– О взрослении.

– Точно. Домашние заботы, рабочие моменты, дети, ответственность, всё это новый уровень наших взаимоотношений с социумом, вернее это и есть сам социум. Согласись, странно было бы, имея своих детей, ответственные должности, и при этом вести себя как безголовые студенты, какими мы когда-то были. – Он закусил и продолжил. – С трудом представляю себе адвоката, отца семейства в виде супруги и трёх сорванцов, не способного защитить своего подзащитного по той лишь простой причине, что ему в лом было ознакомиться с делом, и он, видите ли, бухал с друзьями адвокатами и гонялся за короткими юбками подруг адвокатесс.

– А что, нет таких?

– Появляются периодически, но сам понимаешь, такие нахрен никому не нужны, да и сами адвокаты-собутыльники, великая редкость.

– Ну и какой из этого вывод? – Поспешил спросить я, пока он не кинулся в новые рассуждения.

– Да простой. Так устроено общество. Человек должен, или принуждён, смотря под каким углом ты привык на это смотреть, пройти все стадии взросления, что бы в конце своего пути ничего не хотеть и спокойно двинуть кони.

– Или заделаться монахом и разом перешагнув все ступеньки, свалиться на самую последнюю, с которой, с чистой совестью, опять же сыграть в ящик.

– Примерно так. – Кивнул Сеня, закусывая водочку отварной телятиной и грибочками.

– Да ты сволочь Арсений.

– Вот те на! А я-то тут причём?

– Ну как, ты нарисовал такую безрадостную картину, что не только детей рожать, жить не хочется.

– Это не я, все претензии к нашей среде обитания, ибо среда обитания формирует человека, а за одно, и весь социальный строй.

– Во загнул! – Я почесал нос вилкой. – Давай, за среду обитания. – Мы сдвинули хрусталь и выпили. Не знаю как там водка, но коньячок скользнул по пищеводу и мягко ухнул в желудок, обдав теплом все внутренности. На лбу даже испарина выступила.

– На счёт среды обитания я возможно с тобой и соглашусь, – теперь уже меня потянуло философствовать – человек уже много тысяч лет пытается изменить эту среду и кое в чём даже преуспел, но отношения в нашем социуме, как были на уровне первобытнообщинного строя, так и остались. Скажешь слишком мало изменений в среде? Снова соглашусь, мало, но они есть! А стало быть, и межличностные отношения должны были измениться, а с ними и социум.

– Ты чего-то меня совсем запутал Вась. Погоди. – Он махнул фужер, выцелил вилкой рыжик в тарелке, и хряпнув его всеми четырьмя зубцами, отправил в рот. – Если я тебя правильно понял, ты утверждаешь, что среда не влияет на человека, или влияет лишь косвенно.

– Почему не влияет, влияет, но совсем не так как раньше. Меньше, я бы сказал. А всё остальное, ну то, что не от среды, создано самим человеком и, социум тоже. – Сеня подумал несколько секунд, пожевал и кивнул.

– Верно. Но всё равно, что бы ни создал человек, всё носит отпечаток среды, в которой он воспитывался из поколения в поколение. Матрица.