Дин Кунц - Город мертвых

К тому же в глазах Девкалиона периодически пульсировал слабый свет, будто молния, пробудившая его к жизни, осталась в нем, пустившись в бесконечное путешествие по нервам. Он наблюдал это явление в бесчисленных зеркалах в ходе столетий, и даже его это способно было встревожить, пускай по иной причине, не той, что пугала других.

Будучи сшитым из множества трупов, он иногда задумывался о том, может ли этот свет являться доказательством того, что в тот момент, когда молния оживила его, он получил не только свои безграничные силы, но также и душу, возможно, уникальную душу. Он сумел полюбить этот сложно сплетенный мир во всей его славе и красоте, но устал от раздоров, которые тоже были частью сплетенной ткани. И он устал от одиночества, уникального одиночества того, кто не был рожден от мужчины и женщины. Девкалион надеялся на лучшее мироздание за пределами этого места, на реальность, где царят мир, милосердие… а еще идеальная нежность. Но его также тревожила возможность обладания душой, поскольку ярость и убийственная жестокость тех ранних лет, когда он был чрезвычайно зол и полностью сбит с толку, оставили ему давящее бремя вины, и ее следовало искупить. Возможно, мирная реальность для него – недостижимая награда. Внутренний свет Девкалиона мог быть отблесками неминуемого адского пламени.

Инженер, поднявшись с кресла, стоял теперь в углу Г-образного пульта и смотрел на Девкалиона так, словно тот и вправду был демоном. Круглое лицо с подвижными чертами куда больше подходило для улыбок и смеха. Выражение шока и ужаса так контрастировало с самой природой внешности человека, что казалось почти комичным, как преувеличенный испуг мима, старающегося бессловесно донести эмоцию до аудитории.

– Они не были людьми, – промолвил Девкалион. – И, вне зависимости от того, что может показаться, я не один из них. Но их куда больше, и вскоре они будут здесь.

Рот инженера зашевелился, однако не издал ни единого звука. Обеими дрожащими руками он замахал так хаотично, что никакого смысла эти жесты не несли.

– Соберись. Ты будешь вынужден драться или умереть. Иного выбора нет. Сколько вас в этом доме?

Инженер вцепился одной рукой в другую, словно в попытке удержать их на месте, а когда наконец заговорил, голос его был неожиданно спокойным:

– Четверо. Нас здесь только четверо.

Джоко на грани величия. В кабинете милого домика, где он живет с Эрикой Пятой. За городской чертой Рейнбоу-Фоллс. Снег в окне.

Иногда Джоко сидел на вращающемся стуле перед компьютером. Порой стоял на нем на коленях. Временами просто стоял. Стоял и танцевал. Танцевал так интенсивно, что стул вращался. Его красно-зеленая шапочка с серебристыми бубенцами весело звенела.

Иногда Джоко печатал ногами. Длинными отвратительными пальцами ног. Мерзкими, но гибкими и проворными. Хорошо пригодными для печатанья.

Пальцы на руках у него тоже были уродливыми. Все в его теле было безобразным. Даже его странный язык с тремя волосками.

Джоко был опухолью.

Точнее, он начинал как опухолеподобный бугор биологически хаотичной плоти на одном из представителей Новой Расы Виктора в Новом Орлеане. А потом он обрел самосознание. Опухоль с характером. С надеждами и мечтами. И быстро рос. Позже он вылупился из тела носителя. Стал чем-то бóльшим, нежели опухоль. Чем-то лучшим.

Он стал чудовищем. Некоторые люди кричали, когда видели Джоко.

Другие теряли сознание. Птицы атаковали его с высоты. Кошки шипели, а крысы сбегали с пищанием. Джоко был очень эффектным чудовищем. Бесформенный череп. Бледная бородавчатая кожа. Безгубая щель рта. Странные желтые глаза, слишком большие для его головы, один больше другого.

Чудовище было куда более уважаемой штукой, нежели простая опухоль.

Никому не нравились опухоли. Что в них могло нравиться? Но вот о монстрах писали книги. И фильмы о них снимали тоже. Некоторых чудовищ люди любили настолько сильно, насколько боялись.

Когда начинаешь свой путь в качестве опухоли с мозгом, остается только расти. Джоко со всей страстью подошел к самосовершенствованию. Но, хотя он стал чудовищем и обрел еще бóльшие стремления, все же оставался скромным. Он никогда не забывал, откуда возник.

Родившийся опухолью ею и остается.

Будучи чуть выше гнома, Джоко втайне желал быть ростом в сто восемьдесят пять сантиметров. И красивым. С волосами на голове, а не на языке. В некоторых своих снах Джоко был не собой. Он был звездой кино. Часто Джорджем Клуни. Иногда Эштоном Катчером. Один раз даже Дакотой Фаннинг. И он знал, каково это, когда тебя все любят. Он желал на самом деле стать красавцем-кинозвездой. Не важно, кем именно, только не Джонни Деппом. Джонни Депп пугал Джоко.

От мысли о Джонни Деппе у Джоко жутко задрожали руки. Уродливые пальцы затарахтели по клавиатуре, на экране появилась абракадабра. Он убрал руки от клавиш. Медленные глубокие вздохи. Тихо. Спокойно. Джонни Депп как минимум в тысяче миль от Рейнбоу-Фоллс.

Джоко не просто печатал на компьютере. Он не играл в игры. Не работал в листах Exel. Он хакерствовал . Его путь онлайн шел не через телефонную или кабельную компанию, а через спутниковую тарелку на крыше. Джоко был грозой файерволов [8] Компьютерных антивирусных программ. , дробителем кодов, творцом обходных путей и дровосеком интернета, способным выкачать больше данных, чем Эксон выкачивал нефти.

Вот почему он надел красно-зеленую шапку с серебряными бубенчиками. Его хакерскую шапку. Других шапок у него было еще тринадцать. На разные случаи жизни. Джоко любил шапки.

Девкалион – чудовище из чудовищ, первенец Виктора, наставник и знаток, легенда! – доверил Джоко важное задание. Взломать защищенные данные департамента по регистрации транспортных средств. Найти, кому принадлежит сине-белый фургон с определенным номером.

Джоко был частью команды. Нужным. Может, даже героем.

В прошлом Джоко иногда был браком. Неудачей. Ошибкой. Дураком. Идиотом, дубиной, простофилей, глупцом.

Но все это было в прошлом. Теперь он собирался сделать так, чтобы мама им гордилась.

Эрика не была его биологической матерью. У бывших опухолей не бывает настоящих мам. Она неофициально усыновила его.

Они не гуляли в парке, как прочие мамы с детьми. Не ходили в город за мороженым и газировкой. В тех редких случаях, когда люди видели Джоко, они хотели немедленно забить его палками. Палками, зонтами, тростями, ведрами, тем, что подвернется под руку. До сих пор Джоко не бывал того типа чудовищем, который нравится большинству людей не меньше, чем пугает их. Ради его собственной безопасности Джоко был ограничен этим домом и сорока акрами земли вокруг него.