Сергей Котелевский - Дом I. В пасти безумия…

Услышав эту ахинею, я раздраженно махнул рукой и отошел от бесполезного приемника к тяжелой крышке стола, стоявшего у окна гостиной, а Ева, задрав полы своего грязного платья, принялась плясать, визжать и улюлюкать под жесткие аккорды, которые вырывались и рвались из старого радиоприемника, пока тот наконец не заглох.

– Слушай, Кристоф, – с приторной ласкою отозвалась Ева. – Мне как-то очень тревожно в этом доме. А вдруг вернутся хозяева?

– Да, такое может случиться.

– И что мы тогда будем делать? – язвительно спросила напарница.

– Ну, например, мы можем сказать, что у нас заглохла машина. Что лил проливной дождь. Я думаю, что они нас в конце концов не вышвырнут на улицу, дадут переночевать до утра.

Лицо Евы скривилось в радостной усмешке.

– Да, дорогой, они не вышвырнут нас уж они не посмеют…

И она вновь принялась танцевать и кружиться под дурацкую музыку, которую сама же и напевала.

– Ева, ведь ты будешь вести себя примерно?

– Конечно, милый, все будет хорошо.

Я отстранился от Евы.

– Послушай, дорогая, а не выпить ли нам немного бренди? Ведь мы здесь совсем одни. За окнами льет этот чертов дождь. И такая темень вокруг – хоть глаза выколи…

Ева истерично хихикнула, сбив меня с мысли и окончательно заткнув за пояс.

– Я не против. В конце концов, ведь у нас небольшая деловая задержка. Правда?

– Да, да, такое часто случается в этих захолустных местах. Одно жаль – стаканов тут нигде нет, а пить бренди из горла как-то не очень солидно.

– Ну, Кристоф, в этой развалюхе, я думаю, что-нибудь найдется…

Широко улыбнувшись, я метнулся в соседнюю комнату. И тут же обмер от удивления – в самом дальнем углу, среди сырости и мрака, возвышались древние, окаменевшие от старости, дубовые двери.

– Ева! – вскрикнул я.

– Что такое, дорогой? – отозвалась из соседней комнаты подружка.

– Я тут кое-что нашел…

Ева тут же подбежала и с любопытством стала осматриваться по сторонам.

– Ну, а теперь сюрприз для моей подружки! – расплылся я в улыбке и подошел к внутренним дверям в глубине комнаты. Двери были большие, серые, двустворчатые, с блестящими медными ручками в форме изогнутых львиных лап.

– Прошу внимания! Раз! Два! Три! – с этими словами я взялся за ручки и распахнул створки дверей. Изумленный вздох Евы эхом пронесся по комнате. За серыми дверями открылась комната, ярко-освещенная разноцветными огнями. В этой комнате обнаружилась еще одна каменная дверь, исчерченная магическими фигурами, знаками и символами…

– Куда ведет эта дверь? – спросила Ева таким тоном, словно мне следовало открыть существование потайных дверей сразу же по нашему приезду.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Но мы можем узнать об этом вместе.

– Как она открывается?

– Понятия не имею… Хотя… Кажется, я догадываюсь.

С этими словами я подошел к светильнику, воткнутому в стену, и повернул один из завитков, украшавших его.

Дверь вздрогнула и тяжело, со скрежетом, отошла в сторону. Я заглянул в открывшийся проем, и в лицо мне дохнуло могильным холодом и тленом… Из подвала доносились какие-то ни на что не похожие возгласы и всхлипы. Я в страхе отпрянул назад.

– Эх ты, трусишка! – услышал я позади себя язвительный голос моей подруги. И это были последние ее слова, которые я услышал в этот момент, ибо в ту самую секунду огромные, двустворчатые двери с грохотом и треском внезапно сами собой распахнулись и с такой силой вдарили мне по лбу, что я тут же очумело пляснулся на пол и потерял сознание… Последнее, что я все же успел запомнить, это страшный по мощи вихревой поток, вырвавшийся наружу из заточения и поднявший тучи столетней пыли, устилающей комнату…

Когда я пришел в себя, мое лицо обвивал прохладный осенний ветер, сквозивший из дырявых разбитых окон. Я открыл глаза – где-то за окном черные свинцовые тучи застилали серебряный череп луны. Шумели старые высохшие деревья, жутко поскрипывали их гнилые стволы, с ветвей, прямо в дом, сыпались пожухшие листья. Небольшой силы вихрь закружил по комнате, подняв клубы пыли и мусора, словно радуясь моему пробуждению…

– Что это было?! – изумился я. – Что это со мной, черт подери, случилось? Где я? О-о-о-ох-хх!

Я осторожно провел рукой по ушибленному лицу и увидел на своих ладонях алую кровь. Лицо – как и все остальное – было сильно расквашено, как будто кто-то хорошенько прожевал меня и выплюнул нафиг… Я тяжело поднялся и рванулся к выходу, едва ворочая ногами. С силой распахнул дверь и выскочил на крыльцо. Евы нигде не было видно. Хотелось крикнуть, аукнуть, позвать ее, но в горле моем как назло пересохло так, что я не смог произнести и звука.

Возле фундамента клубился призрачный туман. И тут, из этого тумана, как из лаудспикера, прозвучал хриплый, нечеловеческий голос.

– Будь с нами, Кристоф. Ты сам выпустил нас из мрака, и теперь эта ночь для тебя никогда не кончится. Она будет длиться вечно!.. Вечно!!.

Я сорвался с места и помчался по можжевеловой аллее, путаясь в росистой высокой траве. Продираясь сквозь заросли кустарника, я вскоре понял, что заблудился. Дождь давно закончился, но перспектива провести ночь в лесу, в потемках, не слишком-то успокаивала. Прикинув направление, где могла находиться деревня, уверенно зашагал вперед, как вдруг заметил, что деревья редеют. Под ногами противно зачавкало и захлюпало. Я сделал еще один неуверенный шаг, и вдруг ухнул по самые гланды…

– Епсель!.. Это ж болото!!.

Выбираясь из липкой, вонючей, всасывающей в себя грязи, я услышал где-то неподалеку звонкий детский смех… Зацепившись за корягу, я крикнул и позвал на помощь. Снова послышался детский смешок, и все смолкло… В полной тишине, выбравшись из чачи, я огляделся по сторонам. Вокруг творилась какая-то чертовщина и мне это совсем не нравилось… Почему-то вдруг, я вспомнил о запропастившейся невесть куда Еве, и от этого сделалось еще хуже…

Отдышавшись, я потащился дальше, настороженно вглядываясь в темноту, прислушиваясь к крикам ночных птиц в глубине леса. Продираясь меж сухих чахлых сосенок, я никак не мог вкумекать, куда меня нелегкая занесла… Лес, тем временем, становился все гуще и мрачнее благодаря мохнатым елям, которые страшно раскачивались и скрипели под внезапно налетевшим ветром.

Уже отчаявшись выбраться из этого проклятого леса, совершенно неожиданно для самого себя вдруг вышел на открытую местность и увидел одичалые могилы. Это было старинное заброшенное кладбище, сплошь заросшее травой и бурьяном. Изъеденные червями трухлявые надгробья кренились над могилами, словно ища поддержки; ни один могильный камень не стоял как положено, на своем месте. Ни единого шороха, ни ветерка – город мертвых безмолствовал, словно бы спал…