Георгий Маслиёв - Путешествие за единственным «Прощай». Основано на реальных событиях

– И ты, конечно, крепко обнял его? – женщина курила дамскую сигарету

– Нет.

– Ты ему врезал? – подхватил Кларкс.

– Да нет же! Мы просто оба молча сели в машину. Я не мог смотреть на мальца, поэтому даже не стал включать свет в салоне. Мы просто поехали домой. Всё это время мы молчали, сейчас я даже не понимаю, как я мог быть таким глупым мудаком, пропитанным злостью к своему собственному ребёнку. Сэмми отправился в ванную, а я поставил чайник, жена к тому времени меня бросила, а младший женился и уехал в Калифорнию. И вот я сижу на кухне, смотрю в пустоту и из-за угла робко, ну точно нашкодивший мальчишка выходит мой сын. У меня открылся рот, когда я его увидел. Он не был похож на себя прежнего. Под глазами синяки, щёки впали, у виска шрам, его руки были не толще ножки стула, а на пальцах левой руки, совсем не было кожи, только воспалённые окаменелые волдыри и мозоли.

Слушатели затаили дыхание.

– В этот вечер мы обменялись всего несколькими банальными фразами, поужинали, после чего Сэмми сказал, что очень устал и пошёл спать. В ту ночь, я не сомкнул глаз, я просто сидел и плакал, представляя, что пережил мой сын, и всё только из-за упрямства и непонимания друг друга, – бармен горько вздохнул и затем добавил. – Да что там непонимание, проще сказать, из-за меня.

Повисла тишина, лишь доносилась негромкая музыка из колонок.

– Но сейчас, по-видимому, всё хорошо?

– Утром мы сели завтракать. Сэмми сел напротив меня и сказал: «Прости меня пап, я был глупцом. Ты не мог бы одолжить мне один из старых костюмов? Я сегодня же пойду искать работу». Я посмотрел в его глаза. Они были серыми, выцветшими, совсем не такими как раньше. Словно у обездоленного, отработавшего сорок лет на заводе пенсионера. Затем мой взгляд переключился на валяющуюся в прихожей гитару. И здесь во мне вспыхнул огонь, который мог бы греть меня все эти годы. Я так резко встал из-за стола и кинулся к Сэмми, что он напугался. Я рывком поднял его со стула, и сказал «Не смей!». После чего обнял его, и мы оба заплакали. Это были слёзы детских сердец, брошенных жизнью и покинутых счастьем.

Девушка, сидевшая рядом, извинилась и, сорвавшись со своего кресла, убежала в туалет, кажется, она заплакала. Кларкс не отводя глаз, требовал продолжения.

– Ну а затем я пару недель думал, как же всё устроить. Я понимал, что для такого человека как Сэмми, жизнь рабочего или клерка – не жизнь. Он создан для того, чтобы давать надежду остальным своими песнями, своей музыкой. Так же как дал надежду мне. И вот, после одиннадцати дней поисков и одной минуты раздумий, я продаю дом, покупаю маленькую квартиру в пригороде для меня и сына, и беру в аренду это место. Деньги не большие, но на всё житие-бытие хватает. А большего и не надо, главное дать толчок Сэмми, чтобы он не торчал вечно в этом баре, а вышел когда-нибудь на большую сцену, хотя, мне кажется, он вполне доволен уже той сотне постоянных слушателей, которые приходят на его концерты. Он счастлив, и в его глазах снова светится огонёк, а мне большего и не надо.

Эта история тронула Кларкса настолько сильно, что казалось, он сам пережил её. Он отставил пиво чуть в сторону и протянул руку бармену. Тот, немного не ожидавший такой реакции, сделал ответный жест, предварительно протерев ладонь полотенцем.

– Как твоё имя?

– У меня простое, рабочее. Боб, – усмехнулся бармен.

– Боб, – голос Кларкса был ровным словно вода в штиль. – Спасибо тебе.

– За что это? Ты же заплатил за пиво.

– Ты хороший человек, Боб. И попадёшь в Рай, я в этом не сомневаюсь.

– Ой, да ладно, какой там, на мне грехов не сосчитать, – попытался пошутить, но «тёмный» чуть сильнее сжал его руку и снова утвердительно произнёс:

– Боб, ты хороший человек.

Бармен смутился:

– Ну ладно, ладно. Как скажешь, о, смотри! Скоро начнётся.

Помещение постепенно стали заполнять люди разных возрастов. Они также отличались внешне: работяги в клетчатых рубашках и дешёвых ботинках, парни, работающие в офисах, с распущенными галстуками и расстёгнутыми воротниками – это знаменовало конец их рабочего дня и то, как же их достала жизнь. Небольшая группа «старых» панков с ирокезами и кожаными куртками с шипами, не заказывая пива, сразу пошли к сцене, занимать лучшие места. К бармену подходили люди, делали заказы, со всеми он о чём-то успевал перекинуться незатейливыми фразами, шутил. Светлого человека сразу видно по его простоте и грустным глазам.

Так, решено. Кларкс был намерен получить удовольствие от концерта:

– Эй, Боб.

– Да, Тёмный, ещё пива?

– Не откажусь, а откуда здесь вид и звук получше?

– Сейчас организуем, Хейли, – бармен окликнул официантку, проносившую мимо пустой поднос. – Проводи этого красавчика в ложу.

Кларкс улыбнулся. Стройная темноволосая, короткостриженая официантка проводила его к диванчикам, поставленным в круг и отгороженных от других столиков невысокими гипсовыми стенками. И правда, отсюда открывался прекрасный вид на сцену. Не успел Кларкс расположиться, как откуда ни возьмись появилась молодая девушка и села прямо напротив него. Её глаза были густо подведены чёрным, чёрные волосы убраны назад, чёрная рубашка, цепочка в нагрудном кармане. Словом, выглядела она, в точности, как сидевший напротив Кларкс, который удивлённо пялился на девицу. Она явно это заметила и перешла в атаку:

– Так, давай сразу кое-что проясним, – её голос был похож на электродрель, как у подростка. – Во-первых. Клеиться я к тебе не собираюсь, в отличие от многих в этом зале. Во-вторых, то, что мы «одинаковые», я заметила только сейчас. В-третьих, я просто пришла получить удовольствие от концерта, поэтому, пожалуйста, не доставай меня глупой болтовнёй и всё такое, окей?

Кларкс вспомнил себя в юности и, широко улыбнувшись, продемонстрировал девушке жест «рот на замок». Максимализм – вот что движет человеком, пока он достаточно молод, чтобы совершать глупости, и достаточно глуп, чтобы говорить свои мысли в лицо кому угодно в самой грубой форме.

К столику между диванчиками подошла знакомая официантка и, поставив кружку пива, подмигнула Кларксу: «За счёт заведения». Затем немного нерешительно поинтересовалась, не желает ли чего-нибудь его подруга.

– Подруга-клон, – обратился к девушке Кларкс. – После того, как я тебе закажу выпивку, мои кости очень сильно пострадают?

Неколько секунд девушка сверлила его оценивающим взглядом едва заметно покусывая свои пухлые губы цвета тёмной вишни, затем правый уголок её рта дрогнул и она снисходительно улыбнулась.

* * *

Группа Сэмми действительно оказалась очень хороша. Как только он и его ребята вышли на сцену, их встретили бурными овациями и ликующими выкриками. Играли добрый тяжёлый гранж. Во время исполнения некоторых песен по коже пробегали мурашки. С подругой-клоном Кларкс всё-таки разговорился, она была точной его копией в подростковом периоде. В этот вечер они много смеялись, вместе выходили к сцене и прыгали в такт жёстким ударам барабанщика среди таких же, как они: свободных, светлых, равных друг другу людей. Здесь каждый был самим собой. Только на мероприятиях подобного рода людям наплевать на мнение окружающих – они избавляются от всех своих комплексов, вызванных эгоцентризмом и навязанных масс-медиа. Не навсегда, но хотя бы на пару часов. Голос вокалиста рвал весь зал на части, особо преданные поклонники группы кричали тексты песен вместе с ним, пока у них не срывало голоса, тогда они шли к барной стойке за пивом и возвращались с новыми силами. Голова кружилась от духоты, алкоголя и запаха пота, но даже если бы сейчас случился конец света, все, кто находился в помещении, встретили бы его именно здесь.