Максим Долгов - Кровные узы. Часть третья

– Ты не монах. Ты дьявол. Дьявол, убивший наших детей! – взревел крестьянин, тряся в воздухе кулаками.

Чернов сделал несколько шагов, отходя от бездыханных тел, понимая, что времени у него осталось совсем мало. Скоро, здесь соберется вся деревня и факелы, которыми они окружали свои жилища, теперь будут обращены против него.

***

Солдаты не вернулись. И даже когда начало темнеть, от них не было вестей. Нестеров сидел на стуле в комнате, где его разместили на ночь, глядя в окно и нервно перебрасывая из руки в руку пистолет. Красивая, созданная искусными оружейными мастерами вещь, была одним из четырёх пистолетов, которыми Борис вооружился, отправляясь второй раз в поместье Звягинцевых. Оружие хорошо скрывалось под его плащом, незаметное для врага и всегда стреляющее без осечек. Единственные вещи, в которых мужчина был всегда полностью уверен.

А вот происходящее вокруг начинало его сильно волновать. И дело даже не в том, что солдаты так и не вернулись. Его беспокоили девочки, запертые в камере местной тюрьмы. Вдвоём они представляли собой невероятную силу. Нестеров буквально ощущал её кожей. Он уже слышал за прошедший день, как несколько надсмотрщиков, пожаловавшись на внезапно ухудшавшееся здоровье, обратились к местным лекарям. А ослабшие после изнурительного похода солдаты, еле стояли на ногах и были практически неспособны нести караул.

Один раз Нестеров приходил к камерам, где сидели сёстры и, окинув их взглядом сквозь прорези маски, мужчина не увидел в их лицах не жалости не сожаления. Елизавета, с уже практически восстановившимся от солнечных ожогов лицом, чуть улыбалась краешками губ, глядя на Нестерова. Её взгляд был пронзительным и не походил на то, как смотрят обречённые на вечные оковы узники. Даже он сам, будучи пленённым в их доме, ощущал себя более обречённо. Екатерина, в свою очередь, как всегда была задумчивой, но её глаза извергали куда больше яростного огня ненависти, чем у сестры.

– Добрый вечер, Борис Васильевич, – проговорила Елизавета, поднявшись на ноги и пройдя через камеру к решёткам. Сестёр разместили по камерам так, чтобы они не могли видеть друг друга.

– А ведь не так давно, Вы сами были нашим пленником, – Лиза улыбнулась, обнажив острые клыки и её глаза засветились в полумраке.

– Вам не повезло, девочки, что я остался жив. Боюсь, на этом ваша кровавая жатва закончилась.

– Боюсь ты не прав, Нестеров, – прошептала вновь Елизавета, прильнув к решеткам. Она смотрела мужчине прямо в прорези маски и в какой-то момент Борис ощутил холодок, пробежавший по коже. Он отчётливо помнил, как выстрелил Лизе чуть повыше переносицы с расстояния менее двух метров. Такой выстрел мог замертво сразить даже самого мощного жеребца. Но она не только выжила, а ещё и дала ему мощный отпор, буквально содрав кожу с лица своими крепкими и острыми ногтями.

– Сгниешь здесь, исчадие, – процедил он сквозь зубы и под улюлюканье девочки, направился к следующей камере. Там Екатерина, сидя на каменном полу, даже не подняла взгляда. Она смотрела прямо перед собой с лицом, не принадлежавшим ребенку. На вид девочке было уже много лет и это изменение привело Нестерова в трепет.

– Что вы такое? И почему стали тем, чем являетесь? Неужели дьявол приложил к этому руку? – спросил он и Екатерина, посмотрела на Нестерова, тёмными глазами и, не произнося ни слова, отвернулась, вновь глядя как маленькая серая мышь, что-то грызет в самом углу её камеры.

– А, может быть, ты отпустишь нас, Нестеров? – спросила в полный голос Лиза, усмехаясь при этом. И когда Нестеров вновь проходил мимо камеры Лизы, не добившись от Екатерины ответа, девочка стояла в центре в лёгком танце, покачиваясь из стороны в сторону. Она улыбалась и выглядела как настоящее дитя, играющее сама с собой, как это бывало раньше, когда Екатерина не могла составить ей компанию.

– От тебя я избавлюсь первой, – сказал он и не успел сделать и шагу как Лиза со скоростью молнии метнулась через камеру и, остановившись возле решёток, просунула между прутьев свои руки с заостренными ногтями, издав при этом звериный рёв. Её лицо стало морщинистым и злым, извергающим ненависть и жажду убийства. Нестерову понадобилось собрать всю свою волю, чтобы не отшатнуться в этот момент. Он остался стоять на месте, лишь положив руку на кобуру с пистолетом.

– Нас много Нестеров, – прошептало чудовище, облизывая языком губы и клыки, словно предвкушая пиршество. – Запомни это и никогда не забывай, особенно, перед сном. Я буду приходить к тебе каждую ночь в кошмарах и есть твою плоть наяву.

Спустя несколько часов, вспоминая эти слова, Борис только лишний раз убеждался, что имеет дело с такой мощной силой, о которой никогда не догадывался. Слова Лизы о том, что таких как они много, не выходили у него из головы. Ведь если это правда, то тогда мир практически не защищен от подобных тварей. И даже он, человек наделённый властью может с трудом противостоять им. А что говорить о простых крестьянах, которые кроме молитв ничего не смогут противопоставить неистовой силе вампиров.

– Ваше Превосходительство, мы нашли его, – сказал Алёшка, появившись в дверях и Нестеров махнул рукой, чтобы Матвей заходил. На пороге появился слегка испуганный конюх. Он держал в руках зимнюю шапку и, увидев Нестерова, замер, словно увидел мертвеца.

– Елизавета, – сказал Борис, указав на свое лицо. – Ещё та бестия оказалась.

– Что же Вы так сударь. Это ж не люди вовсе, – запричитал Матвей, а Нестеров жестом указал ему на стул. Мужчина послушно пересёк комнату и, всё ещё комкая шапку, опустился на предложенное место.

– Для этого я послал за тобой, Матвей. После нашего с тобой последнего разговора мне стало казаться, что ты знаешь куда больше, чем рассказал мне.

Нестеров улыбнулся кривой улыбкой, от которой конюха бросило в дрожь. Но тот, быстро сообразив, что от него хотят услышать, ответил:

– Знаю. С тех пор как я покинул поместье, я много чего узнал нового. И даже более того, чудные вещи творятся в нашем мире. Не замечали?

Борис, наконец, отложил пистолет в сторону и, сверля собеседника взглядом, произнёс вкрадчиво, чтобы конюх мог понять и усвоить каждое его слово.

– Я хочу знать всё, что знаешь ты и постарайся не упускать ничего из виду, ведь Бог живет именно в мелочах.

Матвей несколько секунд внимал его словам, а затем, кивнув, стал копошиться в своем тулупе, запустив под одежду руки и вскоре вынул на свет измятый и очень старый листок бумаги, который, развернув на столе, придвинул Нестерову.

– Как только Ваш парнишка пришёл ко мне, я сразу понял, что должен это взять с собой. Мне радостно, что Вы остались живы, но что тогда с сестрами? Где они?