Константин Белослудцев - Ворота

– Приятно познакомиться, – сказал он, – Знаете, я, ведь, к вам по делу пришел.

– Да? – по дрогнувшему голосу старика Дима легко определил, что таких слов он не ожидал, – Не по поводу моего цветочного сада?

– Он просто замечателен, но нет, – Дима успокоил его, – Не обижайтесь, но про вас разные слухи в округе ходят.

– Я сумасшедший, двинутый, поехавший, наркоман, психопат и так далее? – Николай Федорович хохотнул, – Может быть, но тебе-то что? Да, было время, я говорил о том, о чем не нужно было, но все это в прошлом!

– Не подумайте, я не считаю вас сумасшедшим, – Дима загадочно улыбнулся.

Он сделал небольшую паузу, чтобы произвести на старика наилучшее впечатление, и затем с такой же загадочностью произнес:

– Я сам побывал в месте, о котором вы говорили.

Старик в этот момент подносил ко рту кусочек шпика, но, услышав неожиданное заявление, так и замер с открытым ртом. «Если бы сейчас гром прогремел, еще лучше бы получилось», – улыбнулся про себя Дима, заметив, что с того момента, как он вошел в дом, гром доносился только издалека, а шум дождя исчез уже через несколько минут после того, как старик угостил его самогоном.

– Не может быть! – встав на ноги, неожиданно закричал Николай Федорович, – Как это возможно?! Бог и с тобой говорит?

– Нет, – неуверенно ответил Дима.

– Но откуда тогда ты знаешь, как туда попасть? Откуда знаешь про место, в котором можно это сделать?

Дима никогда об этом не задумывался. Он просто знал о Латине и подвале с Воротами с самого рождения и ни разу не задавал себе вопросов об этой загадочной информации, заложенной в него еще в детстве. Информация эта была для него чем-то вроде обыкновенных человеческих инстинктов, знаний.

– Я не знаю, – почувствовав, что во рту у него пересохло, выдавил Дима, – Город Латин. Вы о нем когда-нибудь слышали?

– Никогда, – голос Николая Федоровича задрожал, – Латин? Где он? Не говори, я сам узнаю.

– Как? – задал Дима вполне очевидный вопрос.

– Бог мне расскажет, я знаю, сегодня. Спасибо, юноша. Дима, да?

– Постойте, постойте! – Дима повысил голос, – Вы что-нибудь знаете об этом? Знаете что-нибудь про Ворота?

– Ворота? – Николай Федорович, казалось, готов разорваться из-за счастья, переполняющего его, – Да-да, Ворота! Их надо открыть!

– Как? – повторил юноша недавний вопрос.

– А ты должен сам это узнать! А мне расскажет Бог!

– Понятно, – недоверчиво протянул Дима, – Значит, вы мне не помощник?

– Нет, не помощник! У каждого из нас свой путь. В какой-то момент наши пути должны были пересечься, но только пересечься, а не превращаться в единый. Все, нам больше не о чем говорить. Я тебе больше ничего не скажу. Понял? Латин, Латин…

Не сильно удивившись такой перемене настроения Николая Федоровича, Дима пожал плечами. Разочарования в нем у юноши не было. Ничего особенно важного от старика он и не ожидал услышать.

– Ладно, я тогда пойду, – потеряв к дедушке всякий интерес, сказал Дима.

– Стой, – Николай Федорович остановил его у самых дверей, – Бог сказал мне, что тебя ограбили. Денег у тебя на обратный путь нет.

– А, ведь, точно! Но…

– Не задавай лишних вопросов, – грубо сказал старик, – Знай лишь, что когда-нибудь мы еще встретимся. Возьми вот.

Он достал из кармана несколько монет и протянул их Диме.

– Подождите…

– Бери и уходи отсюда, – решительно приказал Николай Федорович, – Иначе ударю тебя лопатой по голове и закопаю в своем саду, как удобрение для цветов.

На Диму его угроза подействовала, и уже через десять секунд можно было видеть, как он спешно покидает земли Николая Федоровича, который любезно поделился с ним своими деньгами. «Странный он, – подумал Дима, – И вправду, сумасшедший. Но ничего. Скорее всего, теперь он отправится в Латин… там и найду его. Постараюсь сделать так, чтобы он мне помог».

Грозовая туча, лишь немного поделившаяся с сухой землей своей живительной влагой, каким-то чудом обошла Диму и проливалась дождем примерно там, где стояла деревня. Юноша шел прямо на нее, но промочить одежду для него было меньшим злом, одно из которых – навсегда быть погребенным под цветочным садом безумного старика.

Гроза не оставила после себя характерной для нее свежести, и воздух стал еще более душным, а автобус, на котором ехал Дима, из обыкновенного общественного транспорта превратился в кипящий котел с маслом. Было так жарко и душно, что Дима обливался потом, словно находился в горячей бане, но, к счастью, долго ехать ему не пришлось, и вскоре, подставляя себя потокам теплого, но, все же, освежающего воздуха, он покинул раскаленный автобус и спешно добрался до отцовской дачи, где вдоволь напился холодной воды из крана.

– И жарко, и душно, и кушать охота! – пожаловался Андрей Иванович, наблюдающий за ворвавшимся на кухню сыном, – Нашел старика?

– Да, нашел! – донеслось с кухни, – Его зовут Николай Федорович и он твоего отца знал. Воевали вместе. Только ты к нему не ходи. Многого он тебе не расскажет, и, вообще, в ближайшее время, возможно, уедет.

– Уедет? Куда?

– Да куда угодно! – не собираясь рассказывать отцу о Латине, ответил Дима, – С головой у него точно не все в порядке. Говорили мне, чтоб я не ходил к нему, а я пошел. Зря только время потерял.

– Не расстраивайся, бывает, – сделав голос серьезным, сказал Андрей Иванович, – Иди-ка сюда, Дима. Кое-что сказать нужно.

Дима, протирая лицо сухим полотенцем, замер из-за такой неожиданности. Если Андрей Иванович, обычно добрый и заботливый, начинал говорить таким голосом, то случалось что-то плохое. В последний раз он говорил так, когда собирался сообщить Диме об уходе от них его матери.

– Да? – спросил он, пройдя в гостиную.

– Ты телефон забыл дома.

– Не такая уж и серьезная оплошность.

– А дело и не в этом, – голос Андрея Ивановича стал слегка мягче, – Твоя девушка звонила.

Мир перевернулся, провертелся вокруг центра сознания с безумной скоростью и резко остановился, а Дима, пытаясь не провалиться в пучину стыда и непонимания в этом наступившем безумии, изобразил на лице недоумевающую улыбку. Перечисляя про себя всех девушек, которым он мог дать номер своего телефона, он не вспоминал ни одну, хотя обрывки недавних воспоминаний маячили на переднем фоне общей памяти. Дима думал, но обрывочные воспоминания никак не собирались в единую картину, и юноша, судорожно размышляя, даже представить был не в состоянии, от кого мог поступить звонок. Он собрал в единую кучу всех девушек, наиболее близко с них познакомившихся: Юлю Панкову, Алису…

– Красивое имя у твоей девушки, – отец прервал его размышления, – Алиса.

– Алиса? – Дима с облегчением вздохнул, – Точно, я давал ей свой номер, когда мы общий проект делали. Но спешу разочаровать, она не моя девушка. Наверняка, ей что-то нужно. Да?