Брайан Эвенсон - Dead Space. Катализатор

Через несколько часов после рассвета явился Генри, и они принялись ломать голову вдвоем.

– А твой братец интересуется политикой?

– Прежде – нет. А сейчас… Кто ж его знает? Мы столько лет не общались.

– Он говорил про «задачу». А как это прозвучало? Ну, может, он как-то по-особенному произнес эти слова? С политической подоплекой. Или религиозной.

– Да никак не прозвучало. Он только запутал меня.

– Давай-ка еще раз прикинем. Нас только двое. Вдвоем мы сможем проследить лишь за двумя интересующими нас событиями. Нужно сузить зону поиска.

Йенси закивал.

– Или можно обратиться в полицию. Сообщить, что на тех двух мероприятиях возможны инциденты с угрозой для жизни людей.

– Так можно сделать еще хуже.

– Кому? Иштвану? Поверь, для его потенциальных жертв хуже от этого не будет.

– Нет, – твердо заявил Йенси, – я так не могу. Он будет считать меня предателем.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь погиб по твоей вине?

– Но тогда он может погибнуть. Иштван. Я не хочу, чтобы его смерть оказалась на моей совести. Не хочу заявлять в полицию.

Генри молчал, пристально глядя другу в глаза.

– Пусть будет так, – сдался наконец Йенси, – но это в самом крайнем случае.

– Хорошо, – вздохнул Генри. – В самом крайнем случае.

– Я бы выбрал митинг. Йенси, ты как считаешь?

– Не знаю. Я бы тоже предположил, что это будет митинг, но, понимаешь, он в поддержку кандидата от оппозиции. Не уверен я. Иштван всегда поддерживал тех, кто в меньшинстве. Но он мог и измениться.

– Мог. А мог и не измениться. Ну а как насчет церемонии открытия школы? Он имеет что-нибудь против образования?

– Иштван не хотел, чтобы я отправлялся в приемную семью. Может, для него школа как-то с этим связана? Может, он считает, что она нас разлучила.

– Но речь же идет об открытии новой школы. Твоя школа тут ни при чем. Да, у него крышу совсем снесло, но не похоже это на акт протеста.

«Крышу снесло? – вздрогнул Йенси. – А ведь, пожалуй, Генри прав».

– Там же на открытии кто-то из администрации будет перерезать ленточку. Он может знать этого человека?

– А кто там будет?

Они поискали информацию по видео, но ничего не обнаружили.

– Пока мы туда сами не придем, ничего не узнаем, – грустно подвел итог Йенси.

– А может, и тогда не узнаем. Он же мог за эти годы познакомиться с кем угодно. Нет, здесь нам, похоже, тоже ничего не светит. Ну-с, а что с послом с Земли? Как там его? – Генри покопался в архиве новостей и повернулся к другу. – Джедроу Берри. Говорит это тебе что-нибудь?

– Никогда не слышал.

– Допустим. Для тебя это имя ничего не значит. Но он представляет земное правительство, а это может быть весомым аргументом. – Генри помолчал и тяжело вздохнул. – Хотя и это тоже вилами по воде писано. Короче говоря, нет у нас убедительной версии.

Несколько минут они просидели молча, потом Йенси нарушил тишину:

– Что же будем делать?

– Что? Тянуть соломинки.

Йенси казалось, что еще немного, и он свихнется. Он без конца ломал голову в поисках связей, ассоциаций, которых не мог разглядеть, а возможно, просто не туда смотрел. Так, должно быть, чувствовал себя Иштван: всегда и везде искал узоры и фигуры, пытался увидеть то, что никому другому увидеть было не под силу.

В тысячный раз Йенси задавался вопросом: что же мог задумать Иштван? Пробовал поставить себя на место брата, пытался вспомнить, как нестандартно тот воспринимал житейские ситуации, которые для Йенси казались простыми и очевидными. Но то были случаи из детства, и сейчас, вспоминая, Йенси все равно не мог понять поведение Иштвана и соотнести с сегодняшним днем. Он уже давно сообразил, насколько искаженным воспринимает окружающий мир его брат. Словно глядит на все через затемненное, дымчатое стекло, которое искривляет картинку и делает мир нереальным. И каким образом он, Йенси, человек более или менее нормальный, может посмотреть вокруг безумным взглядом старшего брата?

С торжественным видом Генри взял четыре листочка бумаги и на каждом написал по одному слову: митинг, пресс-конференция, школа, космопорт. Потом свернул каждый листок в трубочку и зажал в кулаке.

– Хочешь тянуть первым? Или я?

Вместо ответа Йенси вытянул одну из «соломинок».

– Открывай.

– Сперва ты, – сказал Йенси.

Генри закрыл глаза, пощупал листки и наконец вытащил один. Вместе друзья развернули его.

– У меня школа, – объявил Генри.

– Космопорт, – отозвался Йенси.

Генри положил руки на плечи товарища и серьезно произнес:

– Удачи тебе.

И они отправились на поиски «того – не знаю чего».

Коммандер Гроттор стоял возле пульта управления кораблем в расслабленной позе, сцепив руки за широкой спиной. Несмотря на его внешнюю безмятежность, мозг коммандера усиленно работал. Не нравилась ему эта экспедиция: слишком мало информации, а Гроттор всегда любил четко понимать, во что впутывается.

Он отвлекся от нелегких дум и обвел взглядом капитанский мостик. С одной стороны от него сидела лейтенант Джейн Хейли. Молоденькая, едва только окончившая академию, но весьма смышленая и целеустремленная. Коммандер посмотрел на ее показатели (намного выше среднего), ознакомился с характеристикой и сделал выбор. Собственно, вся эта великолепная команда была подобрана лично Гроттором и славилась неукоснительным выполнением приказов, а также безоговорочной преданностью. Хотя лейтенанта Хейли Гроттор выбрал как раз за то, что она не боялась перечить командиру, в то время как для остальных это было немыслимо.

По другую сторону расположился лейтенант Эрик Ортор, тощий, чахоточного вида субъект. Он был единственным человеком на корабле, отобранным для экспедиции не коммандером. На его кандидатуре настоял лично Блэкуэлл, и Гроттор не переставал гадать: а доверяет ли ему Блэкуэлл?

Он без лишних вопросов согласился выполнить задачу, которую поставили перед ним Блэкуэлл и два сопровождавших его весьма странных типа, но, возможно, Блэкуэлл все же сомневается в лояльности коммандера. Гроттор был настоящим офицером, непреклонным в своих решениях и поступках, однако достаточно хитрым, чтобы найти выход из любых передряг. А работая на Блэкуэлла, он частенько попадал в переплет.

Ортор был юнитологом, коммандер формально тоже, но лишь на словах. Это давало возможность продвигаться вверх по служебной лестнице, и Гроттор вступил в ряды юнитологов просто потому, что в данный момент так было целесообразно. Особо он во все это не верил, хотя видел достаточно снимков и видеозаписей времен Майкла Олтмэна, чтобы понимать: Обелиск определенно обладает некой силой. По его мнению, Блэкуэлл и сам не был истинно верующим, возможно, вообще не был юнитологом, но тоже чувствовал потенциал в этой религии. А еще эти двое, безымянные, но, похоже, обладающие реальной властью. Он видел их всего однажды, но и этого достаточно.