Денис Пылев - Иеремия

– Маджара! – прошипела Голос с ненавистью. – Проклятая змея!

Картинка резко сменилась. Иеремия находился в небольшом ярко освещенном храме, наполненном смехом и весельем. Как вдруг все резко изменилось – в храме будто разлили ночь. Резкий порыв холодного ветра задул все до единой свечи. Только жертвенный огонь не погас. И в наступившей темноте Иеремия услышал крики боли, страха, быстро переходящими в хрипы умирающих.

– Они начали с прислужниц, – сухо комментировала происходящее Голос, – затем погибли храмовые танцовщицы и священные животные. А потом настал черед госпожи. Она спала и ничего не слышала из-за колдовства Маджары, а после того, как та воткнула ей Рубиновую иглу, вообще потеряла связь с нашим миром, блуждая где-то между миром людей и миром богов. За то время кочевники, поклоняющиеся ей, перебили почти всех почитателей госпожи. Сила ее ослабла настолько, что всего лишь одна-единственная Игла удерживает её в этом состоянии.

– Так что же ты хочешь от меня? – посмотрел на свою сопровождающую Иеремия. – Чем обычный наемник может помочь богине?!

– Вытащи Иглу. Освободи мою госпожу из плена, и награда превзойдет все твои ожидания…

Иеремия пришел в себя, когда солнце почти скрылось за горизонт. В горле пересохло:

– Привидится же такое, – вздохнул он, поднимаясь с песка. Впереди ночь, нужно собрать как можно больше топлива для костра и, наконец, подумать о ночлеге. Ночью в пустыне будет холодно и стучать зубами ему очень не хотелось. К тому же утром в вещах с легкостью можно было обнаружить скорпиона или кого похуже, если только они не обнаружат вас раньше. Порывшись в одном из мешков, Иеремия нашел одеяло, в другом – моток из верблюжьей шерсти. Осталось дело за костром. Еще днем он приметил наиболее сухие кусты и теперь без раздумий отправился к ним. За всеми приготовлениями Иеремия едва не забыл о телах полегших товарищей по отряду. Наступившая ночь призовет к месту битвы всех падальщиков пустыни, а хвороста ему с трудом хватит на обычный костер, не говоря уже о погребальном.

– Я помогу, – раздалось сзади и (о, чудо!) Иеремия даже не подпрыгнул, хотя был уверен, что маленькая негодница рассчитывала именно на этот эффект. Он нарочито медленно обернулся:

– Значит, это все мне не привиделось, – вздохнул он. – Как же ты мне поможешь?

– Смотри, – Голос (а это была она) на миг воздела руки вверх и резко опустила их, произнеся загадочную скороговорку на непонятном наречии. Несколько мгновений ничего не происходило, и Иеремия собрался уже вволю поиздеваться над девчонкой, как вдруг из под груды сваленных тел раздалось шипение, и в следующее мгновение в небо ударил столб пламени. Жар был такой, что Иеремии опалило лицо, и он совершенно неизящно отпрыгнул в сторону и, не удержавшись на ногах, плюхнулся на пятую точку.

– Ах ты ж, маленькая дрянь!!

Но Голос лишь лукаво улыбнулась:

– Отличный погребальный костер вышел. Души твоих друзей отправились прямо к престолу Кшанга.

– Это точно. И я едва не с ними!

– Не преувеличивай, Иеремия! С тобой ничего не случится, пока я рядом. К утру пепел твоих товарищей разнесет ветер по всей пустыне.

– Спасибо и на этом.

– Ложись спать, наемник, завтра будет долгий день.

Оазис вынырнул совершенно неожиданно, хотя еще минуту назад Иеремия мог бы поклясться, что впереди были лишь песчаные дюны. Прикрыв глаза рукой, он попытался разглядеть храм Богини среди густых крон, но безуспешно. Вздохнув, он оглянулся на Голос, которая прошла весь путь рядом с ним, словно призрачное напоминание о поставленной цели. Сомнения продолжали одолевать Иеремию – девочка (девушка) за всю дорогу не дала к себе прикоснуться и ничего не ела. Поэтому, в конце концов, наемник оставил все попытки разузнать, кто она такая, а вскоре и вовсе забыл о ней.

Едва он вступил в благословенную тень оазиса, как в нем поселилось чувство неясной тревоги, которое с каждым шагом только усиливалось. С трудом пробираясь сквозь непроходимые заросли, Иеремия вдруг осознал, что не слышит пения птиц, гудения жуков и других звуков, должных наполнять атмосферу оазиса. Замерев, он услышал то, что и предполагал. Тишину. Оазис был свободен от всех проявлений жизни, кроме растительной.

Достав второй кинжал, наемник продолжил продираться вглубь оазиса, где по его примеркам и должен был находиться храм. Голос с первым же шагом под сень деревьев непостижимым образом исчезла – вот она стоит, а вот ее уже нет.

– Отлично! Просто отлично! – ярился Иеремия, вгрызаясь кинжалом в зеленую стену, производя при этом шума не меньше, чем стадо мамонтов. Однако за своей руганью он успел расслышать шум падающей воды и, еще несколько раз взмахнув кинжалами, вырвался на открытую каменистую площадку. Едва не рухнув с двадцатифутовой высоты, Иеремия в тысячный раз помянул богов и одну маленькую дрянь. Рассматривая раскинувшийся перед ним вид, он пришел к выводу, что оазис, вероятнее всего, создан при помощи магии: водопад, свергающийся в небольшое бурлящее озеро в оазисе посреди пустыни. Такое только в бреду может привидеться! И тут наемник услыхал пение каких-то пичуг, но стоило ему сделать несколько шагов обратно в зеленый ад, как все звуки немедленно исчезли. Чертыхнувшись, наемник вышел на край обрыва. За облаком водяной пыли на противоположной стене ущелья ему удалось рассмотреть искусно вырезанные двери высотой в два человеческих роста. «Храм Богини, как ее там, – сварливо подумал он. – Но путь туда, видимо, только один – прыгать. Маленькая мерзавка «забыла» об этом предупредить».

На некоторое время Иеремия погрузился в размышления. Прыгать в воду со всем своим добром означало неизбежно пойти ко дну. Хотя озерцо и было – кот наплакал, искушать Судьбу сильнее, чем следовало, наемник не хотел. Поэтому, повздыхав, он оставил при себе кинжалы, немного сушеного мяса и флягу с водой. Все остальное, включая деньги, он плотно уложил в мешок и старательно припрятал, прежде чем шагнуть навстречу водной глади.

– О, Сэдирэ! – вода была поистине ледяной, и Иеремия лишний раз порадовался за свою смекалистость. Будь с ним больше вещей, радоваться бы не пришлось. Отплевываясь и фыркая, он выбрался на узкую полоску берега, отжал одежду и, ежась от холода, пошел к вратам. Вблизи они просто завораживали – сплошь украшенные фигурками людей в ладонь величиной, которые совокуплялись в самых замысловатых позах, какие только мог себе представить наемник, не жаловавшийся на фантазию. А от созерцания некоторых Иеремия почувствовал, что краснеет.

– Налюбовался?! – раздалось за спиной. Как был без штанов, Иеремия подпрыгнул на добрый фут, хватаясь за бешено скачущее сердце. Позади него в трех шагах стояла Голос с невинным выражением на детском лице. – Одевайся, – она окинула его столь оценивающим взглядом, что прожженный наемник покраснел еще гуще, словно его застали за чем-то непотребным. Бормоча под нос ругательства, он неловко натянул мокрую одежду.