Раис Кашапов - Лицо для Джека. Джек Ро и шоу уродцев

© Раис Кашапов, 2017

ISBN 978-5-4485-8211-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Люди ходили, мельтешили, бегали по улицам. Обычный час пик для большого города. Несмотря на дождь, который брызгами разбивался о лужи поверх асфальта, никто не доставал зонты. Никто ведь и не предполагал, что в такой теплый ясный день вдруг нагрянут тучи темнее ночи. В воздухе висел запах сырости и дождевых червей, которые вылезали на поверхность, чтобы выжить.

Москва. В задворке у Чистых прудах расположился маленький кабак «Красная звезда». Рисунок на двери полностью подтверждал название заведения. Но если бы кто-нибудь наблюдал за этой дверью, то он бы заметил что за весь день в эту дверь никто не вошёл и не вышел, хотя голоса доносились вполне бойкие и звонкие. Внутри заведения был полумрак. Дым висел на потолке. Запах удовой древесины полностью пропитывал всё вокруг. Разношёрстные посетители играли в карты, выпивали и галдели.

Были в этом заведении и отдельные комнаты для персон. В одной из таких за круглым столом сидело пятеро мужчин интеллигентно одетых в костюмы из дорогого качественного материала. Но внешность их была настолько разная. Антон был, как и все в этой комнате зрелый мужчина красивой наружности. Волосы чёрные, волнистые. Аккуратненькие усики. Задорный украинский акцент. Он привлекал внимание всех остальных за этим столом своими веселыми рассказами о своих приключениях. Справа от него сидел Джек – статный мужчина в сером костюме. Он был новеньким среди пятерых, но в дурака играл отменно и достойно. Он более молчал и слушал окружающих, понимая среди кого находится. Дальше против часовой стрелки сидели: Билл – симпатичный, голубоглазый блондин, в черном костюме, и с черной рубашкой, так не идущей к его лицу. Далее сидел Давид – мускулистый коренастый мужчина турецкой наружности, и Марк – самый молодой из присутствующих, с длинной черной шевелюрой до плеч.

На стене за Марком висели часы. Они тикали, но стрелки их стояли на трех часах. Вы бы сказали, что часы сломаны, но они полностью исправны, просто время в этой комнате не имеет своих возможностей. Игра была захватывающая. Марк уже схватил пиковую даму на погоны, Билл проигрывал в эту партию и чуял что его ждут целых два туза. Он был прав. Антон повесил их с таким шлепком об стол, что початая бутылка виски подскочила на сантиметр. А стол то дубовый – заметил Джек. Билл начал перетасовывать колоду, а Антон всё рассказывал да рассказывал:

– А помните Гоголя. Как вычернил меня перед читателем. Я ему эту историю рассказывал за бутылочкой. Но я не злюсь на него. А как всё было? Вакула был братом названным. Пацюк то нас и свёл. Выручил я его тогда с Оксанкой то. Вы думаете, раз мы прилетели к царице, и она отвесила нам свои черевички? Вот так вот сразу? Я с царицы той двое суток не слазил пока Вакула с города с ворованным выбирался. И на венчании их был. Разве что в церковь не зашёл. Весело тогда было. Давно схоронил то их. А вот сейчас сижу с вами, чужестранцами, в дурака играю.

Антон не скрывал, что является чертом с рогами и хвостом в другом обличии. Когда его пытались уличить в жульничестве, он вставал и клялся своими рогами, тыкая в свою голову ладонью. Рожки были маленькие, еле видные среди волос. Копыт не было. Умело преображался. Остальных разгадать Джеку было сложнее. Про Марка проговорились на днях что тот – инкуб. Переспал со всеми женщинами в мире. С каждой. Но только во сне. В их сне. Для него это было вполне наяву. Давид – джинн. Все его руки были в арабских письменах. Как тот рассказал, что так его наказали свыше. Изгнан из своего мира тем самым. Билл. Билл пугал своей способностью к успокоению. Разве что на Антона он никак не мог подействовать. Билл был самым, что ни на есть смертью. Кто был Джек? Он сам этого не знал. Но те за столом могли распознать его как никто другой. Именно это изначально было целью мужчины в сером костюме сыграть в партию дурака в заведении, в которое не пускают никого из людей. Но Джека пустили. А он помнит отлично себя человеком. Что же случилось с ним? Кто он теперь?

* * *

Часы в комнате пропели короткую мелодию, извещающую о завершении всех действий в красной звезде. Пятеро встали из-за стола, любезно раскланялись и начали выходить каждый сам по себе. Выйдя на улицу Джек ощутил как в лёгкие разом ворвался свежий воздух. Дождь прекратился на глазах за считанные секунды. Раздумывая над своим положением, наш персонаж не спеша побрёл к своему дому. Но в тот день ему не суждено было отдохнуть в домашнем уюте. Тело начало знобить. Мысли стали ясными до крайней степени. Взгляд, хоть глаза и оставались на своем месте, потянулся вперед видя всё на своём пути. Его основной целью были лица, среди которых он найдет свою жертву. Скоро этот взгляд так ушел вперед от тела, что то просто исчезло, притянутое им. Исчезло, как это было не раз. Взгляд промчался по улицам и не найдя подходящего, желаемого лица он нырнул в дом, где продолжил свои поиски по квартирам. Разные лица. Много лиц. Их разговор между собой. Всё мелькало. Столько жизней. И Джека сейчас закинет в одну из них. В какую он даже не знал. Знал только что после его выхода человек в большинстве случаев не помнит произошедшего с ним.

На этот раз выбор пал на старушку жившего на втором этаже жилого дома. Вселение прошло быстро и застало тело сидящим за телевизором с тарелкой супа на столе. Восьмидесятилетняя старушка жила с дочерью и её семьёй. Всё прошлое, которое старушка сама бы могла вспомнить, было доступно Джеку. Так-так. Что тут можно сделать? Старушка явно при смерти. Завещание отписано на дочь. Всё правильно. Видно что старается Настенька, заботиться. Джек попытался встать, но не так-то это было просто. Его охватила такая слабость и боль в коленях от резкого движения. Суп чуть не опрокинул на пол. Надо сесть обратно. Сколько он будет в этом теле? Не уютно, тупая боль по телу. Он ковырялся в памяти, чтобы понять, что хотела сама хозяйка тела. И на него нахлынула такая обида за прошлое этой женщины. Слезы полились падая перед тарелкой супа. Женщина заплакала. Джек плакал. Что только не пережила она. И вот она – безжалостная старость.

Прибежала дочь услышав всхлипы матери и обняв стала успокаивать мать, говоря о своей любви к ней. Те халаты что она мне подарила недавно на день рождения. Я же даже не успею их одеть, поносить. Слезы катились. Горькие слезы бытия. Вдруг в памяти всплыло мужское лицо мужа. Он улыбался ей когда они были еще молодыми.