Геннадий Авласенко - История вместо математики

И, осознав, наконец, всё произошедшее, Настя пронзительно закричала. Она всё кричала и кричала, так словно пытаясь отчаянным этим криком хоть что-то изменить, исправить в только что произошедшим, пытаясь повернуть время вспять, самой оказаться на месте мёртвой Вероники. К ней, к ним с Вероникой уже бежали люди… взвизгнув тормозами, остановилась рядом милицейская машина, но Настя ничего этого не видела и не слышала. Её трясли, ощупывали чьи-то руки, какой-то мужчина бережно поднял Настю с асфальта и понёс на обочину, а она всё продолжала и продолжала кричать до тех самых пор, пока не потеряла сознание…

Где-то еле слышно бормотали человеческие голоса, далеко, на самом пределе слышимости… но Настя даже не пыталась разобраться, о чём они там так непонятно бормочут. В том чёрном бесконечном пространстве, где она сейчас находилась, было на удивление хорошо и уютно, а главное, совершенно безопасно. Выходить из блаженного этого состояния Настя никак не торопилась, ибо впереди её ожидало – не помня абсолютно ничего о себе и своём прошлом, об одном этом она знала совершенно точно – впереди ожидало её что-то непередаваемо страшное…

Потом голоса вдруг стали стремительно приближаться, крепчать… с удивлением превеликим Настя узнала голос матери, а вот второй голос, мужской, она так и не смогла определить, это был какой-то совершенно чужой, незнакомый ей голос.

– Психологический шок, – монотонно и почти невнятно бормотал чуть хрипловатый этот голос, – защитная, так сказать, реакция организма на тот стресс, которому он подвергся. Но ей уже лучше, видите! – Настя вдруг почувствовала на своём лбу чью-то тёплую тяжёлую ладонь, удивилась и даже обеспокоилась слегка присутствию здесь, в чёрной своей бесконечности, этой явно лишней и совсем даже неуместной чужой ладони. – Всё самое страшное уже позади, могу вас уверить!

– Спасибо вам, доктор! – снова донёсся до Насти далёкий голос матери… Насте показалось даже, что мать всхлипнула, а, может, ей это только показалось…

«Доктор? – всплыло откуда-то из самых глубин подсознания вялое, почти безразличное удивление. – Причём тут доктор? Я что, заболела?»

Наверное она и в самом деле заболела, тяжело заболела, может даже с опасностью для жизни, и валялась в беспамятстве какое-то время, довольно продолжительное. А вот теперь кризис, кажется, миновал или почти миновал, и дальше всё будет хорошо. Она уже очнулась, теперь пойдёт на поправку, выздоровеет…

Смущало и даже тревожило Настю то обстоятельство, что она ничегошеньки не помнила об этой своей болезни, хотя бы о самой начальной её стадии. Болезни внезапно не начинаются, хоть что-то, хоть малость самую она должна была помнить… или эта болезнь действительно началась внезапно? А что было до того?

Настя вдруг с ужасом осознала, что не хочет вспоминать ЭТО… она просто боится ЭТО вспоминать.

Но почему? Что страшного могло произойти до начала ЭТОГО?

ЧЕГО именно она так опасается?

– Они что, были подругами? – глухо, как сквозь вату донёсся до её слуха голос этого самого доктора… мать что-то ответила ему, что именно, Настя так и не разобрала, но доктор, кажется, всё разобрал, он тяжело вздохнул и добавил: – Тогда понятно!

– Она спасла ей жизнь! – на этот раз голос матери прозвучал на удивление близко и отчётливо, а, может, это сама мать подошла ближе. – Она спасла её, а сама… – голос матери дрогнул. – Бедная девочка!

– Бедная девочка! – механически, словно эхо повторил доктор и оба они замолчали.

«О ком это они? – снова вяло заворочались в голове у Насти неторопливые и, одновременно, тревожные мысли. – Это я, что ли, бедная девочка? Но почему? Кого это я спасла, а сама… Что, сама?»

Страшная мысль пришла вдруг Насте в голову и буквально пронзила её. Она кого-то спасла, а сама при этом сильно пострадала! А может… может, не просто пострадала, а стала инвалидом! Возможно, даже потеряла ногу! Или обе ноги! Или у неё проблемы с позвоночником, вот почему она не в силах даже пошевелиться!

– Родители у неё были? – снова донёсся до слуха Насти хрипловатый голос доктора. – Я имею в виду, оба родители?

– Отец только… – Настя услышала, как мать вздохнула. – Отец, да и тот…

– Выпивает? – осторожно спросил доктор.

– Выпивают! – поправила мать. – С мачехой на пару!

– Бедная девочка! – доктор замолчал… слышно было, как он, позвякивая, собирает какие-то инструменты. – Её Вероникой, кажется, звали? А похороны когда?

Словно рухнула запруда и тяжёлый поток воспоминаний безжалостно обрушился на беззащитный, обнажённый Настин мозг. Всё странно и страшно перемешалось в стремительном этом потоке: смерть учительницы, ярко-оранжевая иномарка, стремительно несущаяся из пустоты прямо на неё, Настю, Вероника, неожиданно оказавшаяся рядом и заслонившая её собой. И другая Вероника, окровавленная, пугающе неподвижная, посмотрела вдруг на Настю широко открытым, безжизненным взором… а потом, заслонив всё и вся, выплыла откуда-то из глубины подсознания страшная Чёрная книга и Настя явственно ощутила смертельную опасность исходящую от пожелтевших древних её страниц…

– Книга! – отчаянно закричала Настя, вскакивая с кровати. – Книга! Это всё Книга!

В глазах у Насти стоял какой-то странный красноватый туман, всё вокруг дрожало и расплывалось, но Настя сумела всё же рассмотреть сквозь кровавый этот туман испуганное лицо матери. А потом какая-то непонятная безжалостная сила схватила Настю, крепко до боли сжала её, швырнула на пол у самых материнских ног…

– Настя! Доченька! – мать подхватила её, прижала к себе. – Ну, успокойся, успокойся! Всё будет хорошо, вот увидишь!

– Книга! – Настя судорожно билась в руках у матери. – Уничтожь Книгу! Сейчас же её уничтожь!

– Доктор! – закричала мать, с трудом удерживая Настю. – Помогите, доктор! Сделайте хоть что-нибудь!

Настя вдруг почувствовала, как чужие сильные руки оторвали её от матери. Она попыталась, было, сопротивляться, но руки были сильнее: и вот уже Настя вновь оказалась в кровати, потом что-то больно укололо её в правое плечо.

– Нет! – пронзительно завопила Настя, поняв, наконец, что произошло. – Не надо! – она уже вновь проваливалась в прежнюю обволакивающую пустоту, мысли путались, уплывали куда-то… сказывалось, наверное, действие укола… – Мне нельзя спать! – из последних сил прошептала Настя. – Книга! Сначала Книга! Её надо…… надо её… – язык Насти заплетался всё больше и больше, отдельные бессвязные слова сливались в сплошное неразборчивое бормотание, – уничтожьте Книгу… она… её…

– Что она хотела нам сказать? – удивлённо спросил доктор, наблюдая как мать осторожно укрывает спящую Настю одеялом, заботливо поправляет ей подушку. – О какой книге речь?