Цезарина Колада - Месть колдуньи

– Душа моя, по нашим законам девочка не может наследовать земли и титул в полной мере. Я совсем не хочу, чтобы все мои богатства уплыли в тот род, в который со временем перейдет Абигайль! – герцогиню аж перекосило от звучания страстно ненавидимого ею имени убитой когда-то соперницы.

– Знаешь, пожалуй, уже готова поступить, как баронесса де Альра! Давай расторгнем брак, возьму только титул герцогини и замок на побережье! Бери себе другую жену и пусть родит тебе сына. Видимо, мне не суждено подарить тебе того, чего так жаждет твоя душа!

– Нет, Альвева! Ты никогда не получишь развода, а рожать будешь до тех пор, пока не порадуешь меня наследником. Если уж дала слово перед свадьбой, так, будь любезна, сдержи его в полной мере. Не позорь родовую честь славного и древнего рода де Реор! – серые глаза уже немолодого рыцаря полыхнули фанатичным огнем. – Моли богородицу, чтобы одарила тебя своим покровительством! Пусть на свет появится сын!

– Да в моей семье у женщин всегда рождались одни дочери! Так зачем же ты так мучаешь меня и себя в погоне за недостижимой мечтой?

– Будешь рожать, пока можешь. Надеюсь, Всевышний возблагодарит меня за долгие годы верной службы долгожданным сыном. На всякий случай я уже подобрал наиболее выгодные брачные партии для малышки Абигайль. Ей уже двенадцать, до заветного шестнадцатилетия осталось совсем недолго! Мы должны позаботиться о том, чтобы наш род и дальше процветал и благоденствовал на некогда дарованных за безупречную службу землях!

Герцогиня де Реор с трудом удержала рвущуюся наружу базарную брань, прекрасно понимая, как отреагирует муж на подобное поведение «высокородной аристократки». Колдовской дар снова подсказал, что под ее сердцем растет очередная девочка. Скрипнув зубами, она жеманно поклонилась супругу и вышла вон, раздумывая, как бы избавиться от надоедливого мужчины, который совсем измучил ее не только телесно, но и душевно.

Скрывшись в потайной комнатке, в которую попасть не смог бы никто, кроме нее, Альвева зашарила по многочисленным сундукам в поисках яда. Снадобье должно было гарантированно отправить Генриха вслед за Абигайль, которую он продолжал любить с пылкостью давно ушедшей юности. Взяв пузырек с медленной отравой и небольшой флакончик, с помощью которых колдуньи избавлялись от нежеланной беременности, прислушалась. До нее слабо донесся голос Генриха, который явно разыскивал свою бедовую супругу. Тяжело вздохнув, рыжеволосая женщина поморщилась и поспешила вернуться в собственный будуар по короткому тайному проходу в стене замка.

– Муж мой, я притомилась и собираюсь лечь сегодня пораньше. Ты прекрасно понимаешь, что мое положение лишает меня больше части сил. Выпей со мной красного вина и проводи в спальню! – капризно проговорила Альвева, ставя на небольшой столик два золотых кубка.

Генриху не оставалось ничего другого, как исполнить просьбу своей супруги. Он не видел, как та откупорила пузырек и добавила в его кубок несколько капель, только с виду похожих на обычную воду. Герцог де Реор вернулся буквально через несколько минут с бутылью, оплетенной ивовыми прутьями.

– Кагор? – в изумрудных глазах колдуньи стыло такое презрение, что рыцарь чуть не выронил свою ношу.

– Ничего другого лекарь де Тиорел давать тебе не велел. Это может навредить вашему с не рожденным ребенком здоровью!

– Да будьте вы оба прокляты! Нечего поить меня гадостью, которую пьют одни ханжи и нищие!

– Ты совершенно не права, душа моя, – Генрих налил оба бокала до половины и протянул супруге ее посудину.

– Пусть на этот раз судьба улыбнется нам и подарит долгожданного сына! – он отсалютовал ведьме и быстро выпил темно-красную жидкость до капли.

– Пусть сбудутся твои мечты, муж мой, – равнодушным голосом процедила рыжеволосая хозяйка замка, которая на дух не выносила кагор и все, что было связано с церковными храмами.

Она вылила весь пузырек в слишком сладкую на ее вкус жидкость и не спеша осушила свой бокал. Потом колдунья оперлась на любезно предложенную руку и проследовала в спальню.

– Завтра я отбываю по делам. Вернусь через неделю. Будь любезна, почаще бывать на свежем воздухе и не переутомляться. В твоем положении лучше поберечься, Альвева.

– Как пожелаешь, Генрих. А теперь я очень хочу спать.

«Домой тебе уже не суждено вернуться, а избавиться от беременности поможет верное средство! Оно еще никогда меня не подводило, в отличие от тебя, безмозглого барана! Не надо мне было выходить замуж за такого ханжу и зануду!» – подумала она про себя, прикрыв переполненные искрами злорадства глаза.

От стены отделилась фигура с белыми крыльями. В голосе ангела не было и тени гнева, а только скорбь:

– Чаша гнева небес переполнилась, Альвева! Поэтому, хотя ты и обрекла собственного мужа на неизбежную смерть, твоя младшая дочь родится на свет, а ты станешь призраком в тот миг, когда Элоиза сделает первый вдох.

– Я не собираюсь дарить Генриху еще одного ребенка! Черной ведьме никогда не стать хорошей матерью, тем более такой могущественной, как Альвева де Реор!

– Ты слышала, что будет. Изменить что-либо, увы, не в твоей власти. Элоиза унаследует от матери лишь целительский дар. От отца будет люто ненавидеть смертоносные чары и уметь убирать их из душ и тела несчастных, вне зависимости от того, кто наложил заклятье и насколько силен.

– Я не верю в любовь и в милость небес, Михаил. Мне больше по сердцу власть и сильный колдовской дар! Убирайся, я сделаю все, чтобы избавиться от еще не рожденной дочери!

– Ты не преуспеешь, ведьма. Эта лекарка должна родиться, чтобы здешние края не обезлюдели от черных чар и бубонной чумы.

– Убирайся, мои сердце и душа все равно неподвластны тебе, Михаил. Мне нет дела до того, что ты мне говоришь. В твоих словах нет ничего, что может быть полезно для меня!

Как Альвева ни пыталась прервать беременность, все пошло прахом. Она даже сумела порыдать, заламывая руки над гробом герцога де Реора, как и положено жене, скорбящей о безвременно почившем муже. Только вот изумрудные глаза были холодны, как январская стужа. Любой, кто заглянул в них и мимоходом, сразу же бы понял, что рыжеволосая женщина мысленно ликует и торжествует, избавившись от постылого спутника жизни, который много лет наотрез отказывался давать несчастной колдунье вожделенный развод.

Пролетела осень, за нею зима, а потом и весна помахала колдунье узорчатым крылом. Наступило лето. Близилось время расплаты, а Альвеве так и не удалось ничего сделать с тем, чтобы предсказание Михаила не стало явью. В день летнего солнцестояния вдова Генриха де Реора дала жизнь своей седьмой дочери, которую впоследствии нарекли Элоизой. Первый крик малышки совпал с последним вздохом черной колдуньи, которая в итоге перехитрила сама себя. Так и оставшись ни с чем. Только вот откуда ведьме было знать, что ее злоключения со смертью только начинаются.