Бром - Потерянные боги

Ламия сжала его руку.

– Чет, ты помнишь, что я сказала тебе тогда, давно?

Чет покачал было головой, но тут воспоминание всплыло у него в голове – такое отчетливое, будто это случилось вчера. На похоронах матери он потихоньку сбежал от тетки и спрятался за насосной будкой, чтобы поплакать. Ламия нашла его там, утерла ему слезы. Потом повела к пруду, где они принялись ловить лягушек и оба страшно извозились в иле, и как же они хохотали над этим, чувствуя себя ужасными хулиганами. И было что-то еще… кровь, да, была кровь. Он и забыл об этом. «Мы с тобой одной крови», – сказала она и шипом проткнула себе кончик пальца. Она коснулась пальцем тыльной стороны его ладони, оставив два пятнышка. И что там она говорила при этом? «Вернись домой, вернись ко мне, вернись к своей крови». Тут он вдруг понял, что говорит вслух.

– Вот тебе и ответ, – сказала Ламия. – Мы одной крови. Это – твой дом, а неприятностей я не боюсь. И… старому человеку приятно, когда рядом – родные люди.

Чет испытал прилив облегчения и, глянув на Триш, увидел, что она чувствует то же самое.

– Порядок? – спросила Ламия.

– Порядок, – ответил Чет.

– Хорошо. Значит, все у нас решено, – сказала Ламия, закрывая тему, и улыбнулась. – А теперь кому еще лимонада?

– Я налью, – сказала Триш, поднимаясь и берясь за ручку кувшина. Но вдруг поморщилась и отдернула руку.

Ламия сощурилась.

– Что, ребенок?

– Ой, нет, – сказала Триш. – Это всего лишь рука. – Она показала Ламии порез. – Все не так плохо, как оно выглядит. Просто надо это продезинфицировать. У вас, случайно, йода нет?

Ламия возмущенно фыркнула.

– Не нужен тебе этот яд. Чет, подойди-ка туда, видишь, на шкафу черную шкатулку, на морозильнике? Дай-ка ее мне.

Чет вскочил с места и достал шкатулку: размером она была с коробку для обуви и сделана из черного жженого дерева. Чет поставил шкатулку на стол.

Ламия откинула крышку; внутри были маленькие бутылочки, жестяные коробочки, связки трав и коренья, завернутые в листья. Изнутри крышки был прикреплен маленький бронзовый нож с изображением змеи на рукоятке. Нож выглядел очень древним: лезвие было неровным, изъеденным пятнами патины. Она вытащила одну бутылочку и, сощурившись, принялась разглядывать на свет ее мутное содержимое. Проворчала что-то себе под нос, положила бутылочку на место и вытащила другую.

– А, вот оно! – Вытащив зубами пробку, она вытряхнула себе на палец черную вязкую каплю.

Запах заполнил комнату, и Триш наморщила нос.

– Именно по этому и можно сказать, что оно работает, – гордо сказала Ламия и собиралась уже было втереть жидкость в порез.

Триш отдернула руку.

– Погодите. Что это?

Ламия взглянула на черную каплю у себя на пальце.

– Что, это ? Да это же кровяной мед, дитя. Ну, в общем и целом, кровяной мед. Понимаешь, семя дикого кабана мне достать не удалось, пришлось довольствоваться домашними животными. Но оно работает. Вообще-то, как мне кажется, оно работает даже лучше.

Она взглянула в лицо Триш, которое было полно ужаса.

– А, так ты никогда не пользовалась кровяным медом?

Триш потрясла головой.

– Столько старых умений потеряно. Ну, ты сейчас сама увидишь. Это сильное зелье. Оно не пачкает кровь, как те яды, что продают в аптеках.

Триш поморщилась и бросила на Чета беспомощный взгляд.

Поверх мази Ламия положила сухой лист, который достала из той же шкатулки, а потом начертила на листе знак, полукруг с пересекающей его чертой. Закрыла глаза и прошептала какие-то слова, – на своем родном языке, предположил Чет – потом повторила их несколько раз, нараспев. Поцеловав пальцы, она начертила в воздухе над раной знак, заслужив еще один недоуменный взгляд со стороны Триш.

– Ну вот, – сказала она, открыв глаза.

Триш во все глаза смотрела на свою ладонь.

– А что вы сейчас произнесли? Заклинание?

– Да. Заклинание, чтобы темные держались подальше. Они входят в тело через открытые раны.

– Так, значит, вы и вправду занимаетесь… э-э-э… – Триш осеклась.

– Ведьмовством? – подсказала Ламия.

Триш, покраснев, кивнула.

– И чего это тебе там Чет наболтал? – Ламия неодобрительно взглянула на внука.

Чет, сдаваясь, поднял руки.

– Ой, только не надо смотреть на меня так, – сказал он, смеясь. – Это все тетя Абигайль. Никак не могла наговориться о том, какая ты злобная ведьма.

Ламия рассмеялась.

– Уж кому знать, как не тете Абигайль. Да?

Триш явно смутилась.

– Я совсем не хотела вас обидеть.

– Прекрати, девочка. Ты вовсе меня не обидела. Я горжусь тем, что лечу людей. Колдовство, ведьмовство, как ты это ни называй. Это искусство, ремесло. Исчезающее ремесло. Но пусть мои странности тебя не пугают. Я – не злая ведьма, не как та, из страны Оз.

Триш заулыбалась.

– Ладно, я сама напросилась. – Она глянула на руку. – Ой, оно щиплет. – Но тут лоб у нее разгладился. – Вообще-то, стало лучше.

– Триш, если ты не против, расскажи, как у тебя проходит беременность?

– В основном неплохо… Наверное.

– Наверное?

Триш закусила губу.

– Ну… В последнее время у меня бывает небольшое кровотечение… Время от времени. Доктора, похоже, они не очень беспокоили. Но он сказал мне дать ему знать, если оно станет хуже.

– И оно стало?

– Нет.

– В кровотечении нет ничего необычного, даже на последних месяцах беременности, – сказала Ламия. – Оно может означать самые разные вещи. Триш, у меня на родине, моя мать, и ее мать, и до нее – ее мать, они все были целительницами, акушерками. И они передали свои умения мне. Умение проверить твое здоровье, здоровье ребенка. Если хочешь, я могу попробовать маленькое заклинание… Посмотреть тебя и ребенка.

– Заклинание? – опасливо повторила Триш.

– Не тревожься. Никаких зелий я тебя пить не заставлю. Мне просто нужна будет капелька твоей крови. Гораздо меньше, чем взяли бы у тебя в больнице для этих их дурацких анализов.

– Ну… может быть, – ответила Триш безо всякой уверенности.

Ламия улыбнулась.

– Вот и хорошо. – Она расправила связку сухих листьев, положила один себе на тарелку, а потом открыла маленькую жестяную коробочку и посыпала лист каким-то серым порошком. Взяла в руки нож. – Давай руку.

Триш покосилась на Чета.

– На меня не смотри, – сказал он.

Она вздохнула и вложила свою руку в руку Ламии.

Ламия прикоснулась кончиком лезвия к пальцу Триш – совсем легонько. На пальце набухла капля, и Ламия выдавила ее в порошок, неотрывно наблюдая за тем, как впитывается кровь. Больше, насколько Чету было видно, ничего не произошло, кроме того, что порошок приобрел зеленоватый оттенок.

Триш взглянула на Ламию.

– Это все?

Ламия предостерегающе подняла палец, вглядываясь в пятно крови. Порошок медленно таял, испаряясь, оставляя на листьях извилистые линии. На первый взгляд они казались случайными, но, приглядевшись, Чет заметил, что в них есть какая-то симметрия, узор, будто буквы – странные, чужие буквы.