Дмитрий Мансуров - Семь дней Мартина

Правич подлетел от удара, и, перепуганный, выглянул из-за куста. Руки и ноги у него дрожали от нервного потрясения: он понимал, что секунду назад избежал верной гибели. Но от желания наподдать колдуну за коварство его отговорил вид лежавшего без признаков жизни дракона.

Предполагая, что одной убийственной сферы для Горыныча недостаточно, Эрбус выпустил еще по сфере в каждую голову дракона.

Правич подошел к поверженному Горынычу, надеясь, что никогда больше не столкнется в открытом бою с подобными тварями. Но…

…не прошло и часа, как еще одно чудовище решило сжевать Правича. Один плюс: этот монстр хотя бы не плевался огненными струями.

Успев напоследок заехать по зубастой морде чудища сапогом, Правич верхом на нем упал в лес и вздрогнул, когда перед его лицом через тушу монстра пробился окровавленный ствол дерева. Прогибавшиеся под весом монстра ветки трещали и ломались, из рваной раны на спине хлестала отвратительно пахнувшая склизкая гадость. Кровью монстра залило туловище, и соскользнувший с его спины Правич полетел вниз с высоты десяти метров. Ветки основательно процарапали кожу и местами порвали одежду, и на землю Константин упал так, что звезд в голове засияло больше, чем на небе.

Он охнул и провалился в беспамятство.

Очнувшись, Правич долго не мог понять, почему вокруг так тихо. Секунду назад звуки битвы и шум ломаемых веток били по ушам не хуже барабанной дроби, и внезапно все стихло. В ночной темноте одиноко подвывал унылый осенний ветер, и до ушей Правича не доносилось ни одного постороннего звука.

«Вот идиоты! – подумал он: царевич с компанией улетел, не убедившись в смерти врага. Какая самоуверенность! – Оставили меня на попечении чудища? Хотели, чтобы оно меня съело, да? А вот хрен вам, господа нехорошие – я жив, а ваша образина сдохла!»

Он открыл глаза.

Облачное небо, в разрывах облаков ярко сверкает полная луна. Мирная картина. Точно такая же, как в момент передачи яблока царевичем. Какого черта он упирался и долго возился со скатертью? Словно не яблоко, а сосуд со жгучей кислотой голыми руками передавал.

Потом был обмен одного пленника на скатерть с яблоками и попытка улететь с пленницей, чтобы пришельцы не устроили погоню. А дальше – именно погоня, перестрелка, гибель колдуна и появление из скатерти морского чудища. Вечер сбывшейся мечты обернулся ночью гибели надежд. Правич вспомнил, как Анюта влепила ему пощечину, провел по щеке ладонью и внезапно обнаружил, что привычной щетины нет. Скромные волосинки прощупываются на подбородке, как в юности, и ничего более.

«А ведь я помолодел! – довольно подумал он. – Я снова молод!»

На мрачном лице промелькнула усталая улыбка. Накопившиеся с момента пробуждения злые мысли и пожелания разом отошли на третий план. Получить еще тридцать лет жизни – сказочно роскошный подарок!

Но для полного счастья надо бы встретиться с врагами, дождаться их смерти или помочь им с этим делом, и сплясать на их могилах – слов нет, до чего приятно!

Константин шумно выдохнул, глаза сверкнули. Черт с ним, с погибшим колдуном Эрбусом – туда ему и дорога, главное – поквитаться с царевичем и его компанией за то, что натравили на него чудище.

«Изверги! Побоялись вступить в честный бой и выпустили монстра, думая, что тот меня проглотит, а они не запачкают руки в моей крови! Тоже мне, чистюли в белом!»

Точнее, в белых. В тапочках.

– Я-то не боюсь запачкать руки в вашей крови, – злобно проговорил Правич, – Клянусь, вы у меня еще попляшете, сволочи!

Вопрос в том: как именно с ними поквитаться? Воевать голыми руками против пришельцев, использующих летающие тарелки с убивающими световыми лучами, бессмысленно и вредно для здоровья.

«Озвереть, на чем люди летать начали! – подумал он, – Пришельцы на тарелках, люди на коврах, старушка в стакане… Скоро на вилах или в тазиках-корытах носиться начнут! А там, глядишь, совсем рехнутся, и до летающих веников дело дойдет».

Похоже, пришельцев придется оставить в покое: к ним не подобраться. Не успеешь подойти на сто шагов, как испепелят на месте. Колдун мертв, и на его магическую защиту больше рассчитывать не приходится. А после его смерти и заклинаний никаких не осталось: мнительный Эрбус запоминал их наизусть и никуда не записывал. Перестраховывался – боялся, что слуги за его спиной самостоятельно обучатся магии и восстанут против своего хозяина.

А все-таки спасибо пришельцам за то, что убили Эрбуса. Он, сволочь такая, уже все мозги затуркал со своими молодильными яблоками. Из-за своего неуемного желания жить долго и счастливо он давно переборщил с методами добычи яблок, и получил по заслугам.

– Но меня за что?! – выкрикнул Правич. – Слуга за хозяина не в ответе! Отомстить, непременно отомстить!

Какое приятное и согревающее душу желание. А вот холод, основательно заморозивший руки и ноги, мерзок и отвратителен.

В среднем арифметическом получается посредственное положение дел. Слава богу, что согревающее заклинание Эрбуса все еще действует, иначе давно превратился бы в ледышку. Но раз замерзли руки-ноги, то сила заклинания уменьшается, и мысли об отмщении необходимо отложить в сторону, занявшись не менее важной проблемой собственного выживания в холодном лесу.

Наверху раздался треск, и со сломавшейся ветки соскочила и повисла голова монстра.

Правич вздрогнул от страха и посмотрел на поверженного врага. Увиденное в лунном свете вынудило его крепко зажмуриться, даром, что насмотрелся всякого за пятьдесят лет жизни. Перед ним возвышалось дерево, полностью покрытое кровью монстра. Сломанная верхушка болталась на тонкой полоске коры, с остатков хвои свисали темные капельки. Туша монстра, выбравшегося из скатерти-самобранки не в лучший для себя час, висела, удерживаемая крепкими нижними ветками. Остекленевшие глаза бессмысленно уставились на Правича, из раскрытой пасти высунулся длинный змееподобный язык.

– Что б тебя, образина самобраночная!… – пробормотал Константин, пытаясь облокотиться и отползти. Организм отозвался тупой болью. Правич прикинул, что спина представляет собой большой синяк, но проверять правильность догадки не стал – настроение и так не особо, да и холодно.

Он медленно приподнялся, перевернулся на живот и осторожно встал. Под ногами и руками ощущалась склизкая жижа, отдающая слабым запахом меди, и ужаснувшийся Правич понял, что несколько часов лежал в луже крови.

«Лишь бы моей крови здесь не было», – пронеслась паническая мысль. Голова моментально закружилась, желудок взвыл от голода.

– Машувать! – пробормотал Правич. Помотал головой, и желтые круги и звездочки в глазах рассеялись. В свете луны стало видно, что кровь чудища растеклась метров на шесть вокруг дерева. Пожухлые иголки намокли от крови, запах прелых листьев смешался с ее запахом.