Андрей Жвалевский - Сестрички и другие чудовища

Ирэн испуганно посмотрела на Мари, но та отмахнулась с таким небрежением, что Георг чуть не объявил ей взыскание за неуважение к старшему по званию, выраженное невербальным способом.

– Динка так прятаться умеет, я её иногда полдня найти не могу, – то ли пожаловалась, то ли похвасталась Ирэн. – Хорошо хоть птицы прилетают на карниз. Как прилетят, Динка тут же на подоконник и давай их ловить!

– И много поймала? – иронично спросил Георг.

– Восемь, – рассеянно сказала Ирэн. – Или девять. Я ж их не считаю…. О! Георг, у вас есть птицы?

– Птицы, – повторил Георг.

– Ну или ещё какая живность, чтобы Динку выманить?

– Нет у меня никакой живности, – сказал Георг. – Не надо мне.

Мари резко выпрямилась.

– Инспектор, – сказала она, – а ведь есть живность-то!

И выразительно посмотрела на двери в чуланы.

До стукачей удалось достучаться с первого стука.

– Чевой? – спросили из правого чулана.

– А Вислоух не поздоровался! – тут же заложили из левого.

– А Кривозуб на своих стучит! – завершил перекличку средний.

– Амнистию хотите? – спросил инспектор.

Из дверей синхронно высунулись три живописные мордочки барабашек.

Ирэн открыла рот. Георг решил – чтобы завизжать от ужаса, но ошибся: девушка принялась визжать от восторга.

– Ах, какие умнички! Ах, какие мохнатенькие! А идите ко мне, я вас за ушком почешу!

Барабашки заурчали и дружно бросились на ласковый голос, разгребая брошенное на пол барахло, как маленькие ледоколы. На третьем шаге ледоколы превратились в подводные лодки, и их траекторию можно было отследить только по буранам вздыбленных вещей.

Ирэн продолжала сулить неземные наслаждения «умпумпусикам», субмарины двигались всё быстрее… пока не нарвались на противолодочный корабль.

– Ай-яй-яй! – Вислоух выскочил на поверхность, придерживая ухо рукой, и скрылся в чулане.

– А оно кусается за… – Кривозуб не успел даже закончить донос, ныряя за дверь.

Наступила тишина.

– Их же трое было, – прошептала Ирэн.

– Один остался, – ответил Георг таким же таинственным шёпотом.

– Сейчас принесёт хвастаться, – завершила оперативное совещание Мари.

Они замерли. Георг почувствовал необычайное единение их поисковой группы.

«Может, – начал думать он, – нам с женой стоило кошку завести? Мы бы тогда…»

– Ох, зверя… – донеслось из глубин барахольного океана.

За стопкой кителей зашуршало, и в центр комнаты важно вошла Дина, волоча в зубах потрепанного барабашку.

– Зверя злодейская, пусти меня… – бормотал барабашка, цепляясь ножками и ручками за встречные предметы. – Пусти, окаянная…

– Кошка! – взревел Георг. – Фу, кошка, фу! Нельзя!

Дина остановилась и задумчиво посмотрела на Георга.

– Чё сразу фу? – обиделся барабашка. – Мылся я! Года не прошло, как в ведро упал…

– Брось! – настаивал инспектор. – Кинь бяку!

– Чё это бяку? Как стукач, так сразу бяка? Дискриминация, таво-этава!

Георг решил сменить тактику:

– А ну и ладно. Ну и ешь! У меня этих стукачей – полный чулан!

Дина с сомнением скосила глаз на барабашку. Мари и Ирэн, перемигнувшись, стали неслышно заходить Дине за спину.

– Да их у меня, как собак нерезаных! – продолжал полицейский.

Дина слегка пошевелила челюстями. То ли сжала добычу покрепче, то ли решила выплюнуть.

– Да их, как мышей в подвале! – решил развить успех Георг и тут же понял, что сравнение с мышами было неудачным.

Дина заурчала и придавила барабашку лапой.

– Ох, – простонал тот, – зверя! Я невкусный! Во, гляди!

С этими словами он укусил себя за руку и очень правдоподобно скривился. Дину это, кажется, не убедило, но в ту же секунду её с двух сторон подхватили четыре руки и подняли в воздух. Барабашка затрепетал, как переходящее Красное знамя.

– Диночка, солнышко! – Ирэн ласково чесала кошку под подбородком. – Отпусти ты это… ещё неизвестно, где оно ползало!

Барабашка обиженно сверкнул глазом, но решил пока промолчать.

– А мы тебе сметанки дадим! – вторила сестричке Мари, почесывая кошкин нос. – Тёпленькой. Георг, у вас есть тёпленькая сметанка?

– В холодильнике! – почти не соврал инспектор.

Вообще-то в холодильнике у него стояло молоко, но стояло оно так давно и безнадёжно, что наверняка стало сметаной или даже тёплой сметаной – компрессор в последнее время работал с некоторыми фокусами.

Дина нежилась и урчала, как довольный телефон в виброрежиме, но зубов не разжимала. Георг попытался осторожно извлечь добычу из пасти. Тембр виброрежима сменился на мотоциклетно-угрожающий.

– Ладно, – сказала Мари, – ты сама захотела. Георг, вы готовы?

– К чему? – удивился инспектор.

Щёлк! – щелкнула Мари Дину по носу.

– Мявк! – оскорбилась Дина.

Шмяк! – ударился о пол барабашка.

Плясь! – запоздало хлопнул в ладоши Георг, пытаясь поймать барабашку в падении.

(Поскольку всё это произошло почти одновременно, итоговый звук можно было записать как «Щёлк-Плясь!»)

– Ты ж амнистию обещался! – завопил получивший свободу заложник.

– Не обещал, – поправил его инспектор, – а уточнял: хотите или нет. Теперь точно знаю – хотите!

Барабашка насупился, не глядя сунул в карман один из валяющихся на полу носков и засеменил в чулан.

Дина грустно посмотрела на упущенную добычу, потом на Георга.

– Ну, – спросила Мари, – так как насчёт тёплой сметанки?

Однако субстанция в пакете из-под молока уже прошла стадии сметаны, масла, сыра и вступила в фазу «ойчтоэтозадрянь».

– Что-то негигиенично у вас, Георг, – сказала Ирэн. – Прям антисанитария какая-то. Барабашки эти опять же…. Они, конечно, мимими, но наверняка прививки им вы не делали?

– Не делал, – осторожно подтвердил Георг, боясь поверить своему счастью. – Негигиеничные они.

– В общем, не оставлю я здесь Динку, – решила Ирэн.

– Вот ведь жалость какая, – фальшиво сокрушился инспектор. – А я уже как-то успел к ней привыкнуть… В общем, я буду скучать.

– Скучать нельзя, – сказала Ирэн. – Дина останется у меня дома, а вы будете приходить её кормить.

– Видите, как всё удачно получилось, – сказала Мари.

Возмущенное «Мяу-а-а-а-а-у!» Георг услышал ещё в подъезде дома Ирэн.

«Ишь, как оголодало кошачьё, – подумал он, шаря в карманах в поисках ключей. – А ведь всего сутки прошло. А если бы я забыл про неё? Что тогда?..»

Телефон пикнул.

«Георг! Вы уже должны её кормить! Она жива? Ответьте немедленно! Я волнуюсь!»

– Мяу-а-а-а-а-у! – не унималось за дверью кошачьё.

«Поживее меня будет», – набрал на мобильнике инспектор, стараясь вложить в текст максимум сарказма. После чего немного приврал: «Уже кормлю. Уже ест».

«Тогда я спокойна. Мы ушли на море, мобильники не берём, так что не звоните и не пишите. Поцелуйте её от меня».