Андрей Курков - География одиночного выстрела

– Да нет, готов! – заверил товарища Калинина Павел.

– Ну, а может вопросы есть? – поинтересовался хозяин кабинета.

– Есть, – признался Добрынин. – Насчет служебной жены… Как-то… неловко…

– Ну, брат, это надо, – понимающе закивал товарищ Калинин. – Мне и самому трудно, у меня ведь тоже и моя, венчались еще до семнадцатого, и служебная… Что поделаешь, такой порядок. Я ведь из Твери сам, жена с детьми там осталась, а здесь служебную получил. Правило такое – кто не из Москвы, тот здесь жену получает, так сказать, номенклатурную. Да ты не бойся, они у нас проверенные и пользуются полным доверием, а если что, не стесняйся, говори, и мы заменим…

– Ну, раз порядок… – развел руками Павел.

– А может, еще что-нибудь волнует? Может, о своей семье думаешь?! Так ты не беспокойся, они у нас будут под партийной заботой. Так что все в порядке, как видишь… Ну и теперь самое важное. Решил я тебе, Павел, подарок сделать… Непростой подарок… – Товарищ Калинин испытующе посмотрел в глаза народному контролеру. – Такой подарок, за который многие полжизни отдали бы. В общем, коня белого дарю тебе.

И, тяжело вздохнув, товарищ Калинин на некоторое время замолчал, то ли обдумывая что-то, то ли погрузясь в воспоминания.

А Павел слушал возникшую тишину и думал. Думал о том, что не случайно, должно быть, его выбрали, и не из-за желания избавиться от честного и правдивого человека. А были, видимо, на то особые причины, о которых он если и узнает, то очень не скоро.

За окном вечерело, и, несмотря на то, что рядом жил своей бурной жизнью большущий город, было тихо и спокойно. И, может быть, даже спокойнее, чем в это же время в деревне Крошкино, где с наступлением первых сумерек осмелевшие из-за своей невидности дворовые собаки начинали переговариваться-передаиваться, рассказывая друг другу, кто из них какого размера кость получил, и так этот лай стоял бы до полуночи, пока осовевшие от него хозяева не обругали бы свою псину последними словами, после которых в дело уже мог бы пойти деревянный колок, и собаки, конечно знавшие об этом, замолкали, уткнув свои носы в теплую землю.

Товарищ Калинин вдруг очнулся, обошел свой письменный стол и вытащил из его ящика книжечку, которую тут же протянул Павлу.

«Детям о Ленине», – прочитал Павел название и посмотрел на обложку, где великий вождь был изображен на скамейке, окруженный гурьбой ребятишек.

– Ты не смотри, что название такое, – сказал уже уставшим голосом хозяин кабинета. – Эта книга тебе очень пригодится! Она, в общем-то, не только для детей. Ну вот, я тебе вроде все сказал. Завтра днем на аэродроме тебе седло передадут. А сейчас поезжай домой, отдохни…

– А как же белый конь? – негромко спросил Павел и тут же смутился из-за наглости своего вопроса.

– Конь? – повторил товарищ Калинин. – Коня тоже привезут на аэродром. Он здесь, в кремлевских конюшнях. Хорошо?

Почувствовал тут Павел в себе наличие такого желания, о котором не сказать товарищу Калинину он не сможет. Но и как сказать – он не знал, потому как второго наглого вопроса задавать не хотелось.

– Ну что молчишь? Вижу, что о чем-то просить хочешь? – проницательно подметил хозяин кабинета.

– Да я… вот…

– Ну говори, не дакай!

– Хотел бы, товарищ Калинин…

– Да называй ты меня по имени, мы теперь равные!

– Ну… хотел бы я, Михаил, на этом коне от Кремля до аэродрома проскакать…

– Да-а… – сказал товарищ Калинин. – Желаньице, я тебе скажу!

– Но это если можно, а если нельзя, то…

– Сейчас! – остановил Павла хозяин кабинета и подошел к телефону. – Эй, Вася! – сказал он кому-то. – На завтра эскорт свободен? Да? Хорошо. Тогда прикажи, чтобы к двенадцати был готов у Спасских ворот! – Ну вот, – опустив трубку, товарищ Калинин посмотрел на народного контролера. – Порядок. Будет тебе конный проход!

– Спасибо! – глаза у Павла загорелись, и он едва сдержал свой порыв обнять товарища Калинина и расцеловать его.

– Потом спасибо скажешь! Главное – Родину люби и делай все для ее блага! Ну все, иди! Нет, постой, скажи-ка мне, зачем топор с собой принес?

– Жена в дорогу дала, – объяснил Павел, поднимаясь из-за стола.

– Вот так да! – усмехнулся хозяин кабинета. – Молодец жена! Правильно дала! Тут жизнь такая… да…

За дверью в коридоре стоял красноармеец, который и проводил Добрынина вниз к автомобилю. Виктора Степановича в машине не было. Только шофер сидел, сонный и молчаливый. Ни слова не сказал за всю дорогу. Лишь когда остановил машину у подъезда, напомнил, что квартира у Павла под третьим номером.

Дежурный дворник открыл Павлу двери в парадное. Добрынин поднялся на третий этаж, вспомнил про ключ, врученный ему дворником. Нашел его в кармане брюк и отпер двери. Котомку оставил в прихожей, а книгу «Детям о Ленине» взял с собой и прошел в кабинет.

Включил лампу с зеленым абажуром, и так уютно стало в этой самой человечной комнате квартиры. А тишина, она была непоколебима и настраивала на серьезные мысли. И, усевшись за письменный стол, открыл Павел перед собой первую страницу подаренной в Кремле книжки. Открыл и стал читать.

Прочитав первый рассказ о Ленине, Павел решил на этом пока и остановиться, тем более что захотелось подумать немного о смысле и морали этого рассказа. Речь в нем шла о том, как однажды Ленин попал в дом поморских рыбаков одной северной народности. Пришел он туда как гость, и тут же хозяева накрыли на стол и стали угощать Владимира Ильича их национальным супом, который, конечно, для европейского человека показался очень невкусным. Но ничего не сказал им об этом Ленин, а только поблагодарил за угощение. А они, решив, что суп Ленину очень понравился, предложили еще, короче – добавки ему дали. И тут Ленин ничего не сказал, и все съел, как учили его родители еще в далеком Симбирске – повлияло, конечно, воспитание, «общество чистых тарелок» семьи Ульяновых, но и не только это.

«Да, – подумал напоследок Павел. – Не зря мне эту книгу подарили. Сказали же, что на Север пошлют… Значит надо уважать национальные супы и другую еду…»

Усталость замедлила процесс мышления, и Павел почувствовал, что засыпает. Но спать сидя не хотелось, и он, оставив свою одежду в кабинете, пошел в спальню. Зашел, закрыл за собой дверь и постоял пару минут, привыкая к темноте. Большой белый квадрат кровати быстро рассеивал ночной мрак, и очень скоро Павел разобрал, что его служебная жена занимает ближний к нему край.

А разобрав это, он обошел кровать и лег с другого края, оставив между собою и женою не менее метра. Накрылся краем одеяла, ощутил ватное тепло, окутывавшее его, и заснул, улыбкою прощаясь с уходившим в прошлое таким удивительным до сказочности днем.