Андрей Курков - География одиночного выстрела

– Эт дело, наверно. По-военному оно всегда быстрее…

– Архипка! Где Архипка? – снова, крича на ходу, появился рядом с ними мужичок в грязном ватнике.

– Тут, тут он! – ответил ему кто-то, и поспешил мужичок на этот голос.

– Готовсь! – перекрыл всякий шум еще один, совершенно незнакомый голос.

Народ затих в ожидании.

– За Архипкой левой ать!!! – снова взгремел этот голос, и тут же затопали сотни ног, выбивая из земли пыль и соки трав.

Только главный дезертир, ангел да еще некоторые стояли неподвижно, ожидая узнать направление пути.

Построенные военным образом люди тронулись в путь, и шли они так медленно, натыкаясь друг на друга, что ангел и главный дезертир без спешки обогнали их и поравнялись с Архипкой, рядом с которым шагало еще несколько человек, в том числе и малорослый горбун, неизвестно откуда появившийся.

Увидев товарищей по побегу, беглый колхозник Архипка-Степан кивнул им, но ни слова не сказал, так как сразу возвратил свой взгляд на небо, где мельтешили слабыми огнями звезды и звездочки, и всякая на свой манер куда-то звала.

Городок остался позади. Шли они как раз между полем и лесом. Шли и разговаривали вполголоса о том, что нынче и есть седьмая ночь, а значит сегодня они придут к заветной цели. Некоторые с коровьих морд повязки поснимали, и оттого время от времени тоскливо, но так по-человечески мычала какая-нибудь корова.

Луна, еще не полная, имевшая как бы только надрезанный краешек, забиралась на звездное небо, светила желтушным светом.

И кони ржали – отряд по поимке беглых сельских учителей замыкал шествие, и, видимо, поэтому непривыкшие к такой малой скорости, к отсутствию азарта погони, выражали кавалерийские кони свое неудовольствие.

Ангел пару раз отставал, разыскивая среди идущих сельскую учительницу Катю, чтобы забрать у нее тяжелую стопку книг и самому ее нести, но этой светловолосой девчушки нигде видно не было.

И вдруг загромыхало что-то, будто гром, и земля закачалась под ногами у ангела и остальных. Бабы заверещали. Малорослый горбун подпрыгнул к дереву и залез на нижнюю ветку, остальные рассыпались по земле: кто в поле побежал, кто в лес. И ничего понятно не было, только звучали частые глухие удары, и от них земля вздрагивала, словно каждый удар заставал ее в испуге.

Ангел тоже пробежал назад, все еще пытаясь разглядеть среди начавшейся суматохи учительницу Катю, но там его кто-то сбил с ног, а потом кто-то другой, и тоже не нарочно, а из-за испуга, на бегу наступил ангелу на ногу, и услышал ангел, как негромко хрустнула его косточка.

А грохот продолжался, и совсем рядом пронеслась молча обезумевшая корова.

Захотел ангел привстать, но боль в ноге держала его на земле, и снова он лег на спину.

Грохот все еще продолжался, но через некоторое время все стихло и наступила такая тишина, что стало ангелу страшно – ведь знал он, что тут где-то рядом сотни людей, кони, коровы, и даже не верилось, что все это живое скопление может так затаиться от испуга.

Боль в ноге, казалось, поутихла. Ангел попробовал согнуть ногу, и это ему удалось. Только между коленом и щиколоткой сильно болело.

Привстал и, хромая, стараясь как можно быстрее переступать с правой на левую ногу, вернулся он на дорогу и осмотрелся по сторонам.

Желтушное свечение луны было достаточно ярким, чтобы разглядеть ночной пейзаж: всюду лежали люди, припавшие к земле, вжавшиеся в нее, обнявшиеся с ней. По полю бродили кони и коровы, а за ними что-то возвышалось, похожее на маленькую гору, что-то, чего до этого грохота в поле не было.

Люди зашевелились, стали подниматься. Зазвучало в темной тишине оханье, кряхтенье, тихое бабье взывание к Богу. На дорогу стали выходить мужики, но в то же время с земли поднимались далеко не все. Многие продолжали лежать, и ангел, сделав несколько трудных шагов к ближайшему лежавшему на земле человеку, нагнулся и дотронулся до его плеча. Однако лежавший даже не пошевелился.

Где-то рядом вдруг завопила какая-то баба, и тут же на нее кто-то прикрикнул, и она, должно быть, сама заткнула себе рот рукою, продолжая при этом выть.

Мужик, лежавший на земле перед ангелом, был мертв. Рядом с ним лежал округлый черный камень, как раз размером почти что с голову мужика. Видно, этим камнем его и убило.

– Архипка! Архипка! – кричал кто-то, расхаживавший между лежащих и поднимавшихся.

– Ну что? – прозвучал в ответ голос беглого колхозника.

– Живой!!! – радостно завопил кто-то, и крик этот прозвучал довольно зловеще на фоне усиливающегося плача.

«Что это было?» – думал ангел, стоя над мертвым человеком.

– Ну ты как? – спросил подошедший к ангелу главный дезертир. – А?

– Живой, – ответил ангел.

– Федьку убило, – скорбно сообщил дезертир.

– Кого?!

– Ну того, что с нами с машины прыгал, ружье еще обломал… – напомнил дезертир.

У ангела нога заболела сильнее, и он опустился на землю.

– Ты чего? – спросил дезертир. – Тоже задело?! Ангел кивнул.

– Ну отдохни пока, я там сейчас разберусь, – забормотал главный дезертир. – Надо ж дальше идти, а то не успеем.

Ангел снова остался один. Хорошо освещенная луною ночь не скрывала происходящего в ней, и видел ангел, как люди поднимали лежавших на земле и сносили их в одно место, как строители-стахановцы стали рыть большую яму у самой дороги, как какая-то баба бросалась на одного лежавшего на земле и не давала двум красноармейцам поднять его, чтобы отнести к остальным лежавшим. Все видел ангел, но понять причину обрушившегося на них бедствия не мог. Не могла это быть карающая рука Божия потому, что Господь милостив. Не мог это быть и дьявол, потому как ударяет он выборочно. Нет, не мог понять ангел: откуда взялся этот каменный дождь, остановивший их шествие, словно бы нарочно не желавший их вхождения в Новые Палестины.

А ночь тем временем отступала. Из заземных глубин всплывали первые лучи. И звезды тускнели, и будто небо втягивало их в себя, в свою синюю ткань, пропадали они совсем, и на их месте ничего не оставалось.

Ветерок поглаживал кроны леса, шелестя листьями. Пели птицы. Плакали, уже почти беззвучно, женщины и старухи, сидевшие на земле рядом с мертвецами. Уставшие, дрыхли на опушках лесных оставшиеся в живых и среди них – Архипка-Степан.

Все было хорошо на земле, и с природной точки зрения – красиво. Посреди поля возвышался черный камень-скала с пообтесанными боками – пришелец из миров потусторонних и непонятных. Может быть – осколок потухшей и застывшей звезды, может быть, что-нибудь другое. А вокруг него большими градинами лежали сотни таких же черных округлых камешей размерами от детского кулака до медвежьей головы.

Восходило солнце, и лучи, уткнувшись в эти каменные градины, заставляли рождаться новые и совершенно незначительные тени, и только тень от камня-скалы ложилась на землю широко и могла бы укрыть собою до двух десятков человек – положи ты их там в рядок, а то и в два ряда.