Андрей Ливадный - Серв-батальон

Все уродливые гримасы войны – ярость, отчаянье, ненависть, страх, выплескиваясь в бою, навек оставались в искусственном сознании «Одиночки».

Сейчас, полтора десятилетия лет спустя, Говард Фарагней уже руководил секретным комплексом «Гамма», он разработал новый модуль независимого поведения, назвав его женским именем «Беатрис».

Фарагней давно пережил неизбежный в его положении период отчаянья, страха, запоздалых моральных мук, – в горниле испытаний постепенно выковывался характер, он сумел открыть глаза и взглянуть на действительность без ложных оправданий, призванных успокоить собственную совесть.

Противостояние людей постепенно, но неотвратимо превращалась в борьбу машин, на полях сражений с обеих сторон царили роботизированные комплексы, единственным смыслом бытия которых являлась война до победного конца, который не отрицал полного уничтожения Человечества.

Говард стал замкнут и неразговорчив. Его сознание хранило тайны, известные только ему. Работающие в лабораториях «Гаммы» специалисты в угоду повышенной секретности занимались теперь лишь узкими, профильными работами, Фарагней подозревал, что он единственный, кто хранит в рассудке всю информацию по модулям «Одиночка», – только он знал, как создать программно-аппаратный модуль нового поколения.

Казалось бы – зачем?

Покончив со страхом, взглянув в глаза правде, Говард полностью отдавал себе отчет, что никто из ныне живущих не остановит раскрученный маховик вселенской бойни.

Он решил сделать хоть что-то, способное предотвратить гибель цивилизации, – а именно: дать машинам, уничтожающим друг друга, понятие о других целях и ценностях, но как он собирался осуществить задуманное?

Его личным искуплением стало создание «BEATRIS».

Говард не сомневался – новый модуль примут на вооружение. Он лично сделает все, чтобы «BEATRIS» поступила в войска, пройдя все мыслимые тесты и испытания.

Он заложил в схему «Одиночки» мину замедленного действия, увеличив количество нейрочипов до двух с половиной тысяч.

Теперь модуль искусственного интеллекта, находясь на постоянной связи с разумом пилота, не будет терять информацию, полученную из человеческого рассудка. Говард был хорошо осведомлен о настроениях, царящих среди офицеров Альянса. Все больше людей осознавало бессмысленность межзвездной бойни, в душах росло неприятие ситуации в целом, – именно такие противоречия хотел посеять Говард Фарагней в искусственных душах «Одиночек», дав им шанс впитать человеческие мысли, быть инфицированными сомнениями относительно целесообразности войны, как способа решения накопившихся проблем.

Он еще не знал, к чему приведет подобный шаг, но надеялся, отчаянно надеялся, что такой подход сумеет изменить хоть что-то…

Мотивы Фарагнея были просты.

Говард понимал: один из вероятных исходов Галактической войны сулил гибель цивилизации. Ему ли не знать, что в аду техногенного противостояния зачастую выживали лишь машины?

Однако он лично не мог остановить войну. Ненависть сторон, закаленная в ее горниле, оказалась так велика, что ни у политиков, ни у солдат не возникало даже мысли о возможном перемирии, поиске компромиссов. Новые поколения, рожденные уже во время войны, были воспитаны отнюдь не пропагандой, – они являлись детьми разрушенных городов, сожженных планет, им незачем было прививать непримиримость к противнику, – ее и так хватало в избытке.

Война незаметно, крадучись перешагнула роковую черту.

Говард не видел в современности силы, способной остановить кровавое безумие межзвездного конфликта, но, прозрев, он задался целью ее создать. Фарагней поклялся себе, что станет совершенствовать «Одиночек», незаметно, исподволь выпуская на конвейеры заводов военно-промышленного комплекса Альянса модули искусственного интеллекта, способные принять на свои носители не только боевой опыт пилота, но и душу человека.

Возможно, они остановят войну, осознав, что межпланетная бойня ведет только к взаимному истреблению, и ничему более…

Нет, того, что я сделал мало. Мало и поздно… – Нервно думал он, расхаживая по тесному помещению своего рабочего кабинета.

Он сейчас не думал ни над «спасением души», ни над вопросами «очистки совести».

Каждый из нас однажды начинает прозревать, глядя на окружающую действительность иными глазами.

Одни раньше, другие позже, но лучше ведь поздно, чем никогда?

Появление Говарда Фарагнея на испытательном полигоне «Гамма-4» вызвало легкий переполох со стороны людей. Машины остались безучастны к визиту, отметив лишь, что в первый раз полигон посещает должностное лицо с высшим приоритетом допуска.

День обещал стать необычным. Говард и сам удивился, заметив на парковочной площадке у административного здания личный флайбот командующего седьмым ударным флотом адмирала Купанова.

Заочно они знали друг друга, но вот сталкиваться лицом к лицу пришлось впервые.

Обменявшись рукопожатием оба отвели взгляд, будто и адмиралу и полковнику было, что скрывать в этот день.

– Новые машины? – Осведомился Купанов, указав на стройные ряды «Хоплитов» и «Фалангеров», готовых к испытаниям в условиях полигона. Рядом с исполинскими серв-машинами фигурки пилотов казались едва ли не букашками.

– Не только. – Спокойно ответил Фарагней. Он не собирался открывать адмиралу истинной цели своего визита на полигон, и полуправда тут как раз годилась:

– Не только машины, но и новая модель «Одиночки».

– Теперь понятно. – Кивнул адмирал, как-то сразу успокоившись. – Я наблюдаю. Мешать не стану, мне любопытно увидеть возможности модернизированных машин.

Фарагней кивнул, подумав: «Не за техникой ты прилетел адмирал».

Впрочем, вслух он ничего комментировать не стал, легко пересек линию ограждения, и направился прямиком к строю пилотов – тех самых юношей и девушек, что несколько дней назад нестройным шагом входили в казарму.

Инструктировавший их капитан говорил отрывисто, но не грубо:

– …думаю за три дня, проведенные на Юноне, вы поняли, что настала взрослая жизнь. Учить вас нечему, вы все прошли предварительный отбор, по результатам соревнований в виртуальной реальности. Многие из вас, возможно, не подозревают, что потенциально могут поучить вождению серв-машин бывалых пилотов. Это факт. Так что ничего нового. Тот же самый нейросенсорный контакт, те же ощущения полного слияния с механизмом, за исключением одного существенного дополнения, – теперь модули «Одиночка», установленные на ваших машинах, обретут функцию обратной связи с пилотом, и это…

– Это вопрос доверия. – Произнес Фарагней, отстранив рукой оторопевшего капитана.