Александр Коган - Тонкая фаза и кое-что еще (сборник)

Маркизов и Громовержцев встают.

( Пожимает Громовержцеву руку и, не выпуская ее, спрашивает. ) Кстати, когда думаешь провести это мероприятие? ( Не дождавшись ответа. ) А неплохо бы к Первому мая. Первомайский подарок стране от ученых, так сказать! Как? Договорились? Ну и ладно! Будь здоров, бывай.

Громовержцев, собираясь уходить, кладет в чемоданчик аппаратуру и закрывает его. Неожиданно за чемоданчик берется и Маркизов. Какое-то время они молча тянут чемоданчик каждый в свою сторону. На лице Громовержцева недоумение. Охрименко просматривает бумаги.

Маркизов. Иван Васильевич, а может, не будем нарушать традицию?

Громовержцев. Вы о чем, Анатолий Феофанович? Какие традиции?

Маркизов. Неужели не знаете? Первые, лучшие образцы новой техники – в подарок первому лицу! Оно, как видите, перед вами! ( Кивает в сторону Охрименко. )

Громовержцев ( смущаясь и суетясь ). Да-да, конечно. Виктор Петрович, примите, от всего коллектива. Кстати, инструкция там внутри.

Охрименко. Ну что ж, за подарок спасибо. Желаю успеха, если что, звони. ( Пожимает Громовержцеву руку. Затем, обращаясь к Маркизову. ) Ты задержись.

Громовержцев уходит.

Охрименко. Ты что у меня в кабинете за тяни-толкай устроил? А мне что в это время было делать?

Маркизов. А что было делать, Виктор Петрович, если люди не понимают? Но согласитесь, выпускать эту штуку из рук мы не имели никакого права! История нам бы этого не простила!

Охрименко. Ладно, бог с ней. Ну а что думаешь обо всем этом деле, которое, кстати, ты и заварил?

Маркизов. Думаю, все идет нормально. Скажу честно, я восхищен вашей реакцией, и вашими указаниями! Очень все продуманно и мудро! Что значит все-таки громадный партийный и жизненный опыт! Но знаете, Виктор Петрович, может, нам немного подстраховаться?

Охрименко. Ты о чем?

Маркизов ( показывая пальцем наверх ). Проинформировать бы кое-кого.

Охрименко. Чего нам бояться? А с этим ( показывает пальцем наверх ) обождем. Ну все, бывай.

Маркизов, собираясь уходить, берет с собой чемоданчик из НИИ Спецсон.

А это ты зачем берешь? Это, по-моему, мне подарок, а не тебе.

Маркизов. Хотелось бы кое-что кое-где проверить, Виктор Петрович. А потом, естественно, доложить вам.

Охрименко. Оставь! Сам проверю, что надо. Отдыхай.

Маркизов кладет чемоданчик на стол и уходит.

В центре за столом секретарь Белкина что-то печатает на машинке. Входит Кранкензон. Он в плаще, шляпе, с портфелем в руке.

Кранкензон. С добрым утром, Софья Павловна! Если не ошибаюсь, с сегодняшнего дня вы осуществляете у нас партийное руководство! Позвольте поздравить вас с назначением на этот высокий пост!

Белкина. Спасибо, но не стоит так пышно. Вы ведь знаете, я временно, пока Кузьменченко в отпуске.

Кранкензон. Не говорите так! В такой момент какой-то Кузьменченко? Для меня вы и только вы! Знаете, как меня всегда волновал этот образ! Женщина-комиссар в кожаном пальто и с маузером! Вы не представляете, как это волнует и притягивает нас, робких, одомашненных мужчин! Любовь Яровая, потом эта, как ее, ну, комиссарша в «Оптимистической трагедии». Какие они романтичные и привлекательные в своей беспощадности к врагам революции! Ну нет никаких сил противостоять их и, скажу по секрету, вашему обаянию! И понимая даже, как это небезопасно, – ведь могут и пристрелить еще, к чертовой матери, во имя революции, естественно, – все равно так и тянет нас к вам, простите, к ним, как мотыльков на огонь! Какой здесь, простите, Кузьменченко! Смешно даже! Вы и только вы!

Белкина (смеется, потом строже). Попрошу вас, Федор Сигизмундович… Ваш юмор уже переходит всякие границы и пахнет, знаете, чем-то нехорошим!

Кранкензон. Все, все, любезная Софья Павловна. Никаких запахов больше. А что (кивает в сторону кабинета Громовержцева), Иван Васильевич у себя?

Белкина. Нет, он на совещании. (Гордо.) У самого Охрименко Виктора Петровича!

Кранкензон. Ого! Высшие сферы! М-да… очень интересно, хотя, как правило, добра не жди.

Идет к двери своего кабинета, но Белкина окликает его.

Белкина. Федор Сигизмундович! Можно вас еще на минутку? У меня к вам небольшой разговор или, вернее, даже просьба…

Кранкензон (радостно). Софья Павловна! Вы же знаете, для вас – все что угодно! Просите все! Ради бога, не стесняйтесь!

Белкина (игриво). Боюсь, это не совсем то, о чем вы подумали. Все пока не надо. (Строже.) Федор Сигизмундович! Я насчет моей племянницы Верочки. Второй год она у вас в отделе, лаборанткой. И никакого роста. Неужели такая непутевая? По общественной линии у нее все в порядке: член месткома, решает важные вопросы обеспечения коллектива продовольствием! А вот в вашем отделе (разводит руками) никакого роста.

Кранкензон (переходя с игривого тона на серьезный). Понимаю, понимаю вашу заботу, Софья Павловна, о молодых кадрах. Подумаем, подумаем, что можно сделать. В ближайшее время… а впрочем, что это я! Сегодня же. Сегодня и займусь этим вопросом! Подключим вашу племянницу… э-э… как ее? Ну да, Верочка! Подключим Верочку к интересной, перспективной теме, появится основание и для служебного роста! Очень хорошо, что напомнили мне о молодых кадрах, очень кстати.

Скрывается в своем кабинете. Через короткое время выходит из него в белом халате. Бросает строго: «Я в отделе» и уходит.

Рядом его «правая рука» – Василий Васильевич Головин.

Кранкензон. Так как дела с испытанием ПС-24? Сроки поджимают, Василий, надо бы форсировать. Вчера заказчик звонил, большой интерес проявляет. Обещал премию подкинуть за досрочность.

Головин. Форсируем, Федор Сигизмундович. Осталось проверить по тестам, третью и пятую фазы – и будем закруглять. Я еще все хочу у вас спросить: как ваше мнение по материалу, что я передал вам на той неделе? В части метода по дискретному прогнозированию сновидений.

Кранкензон. Знакомлюсь, знакомлюсь, Вася. Любопытный, право, материал. Расшифровка провидческого дара Нострадамуса и прочих прорицателей. Астрологические циклы предвидения и прочее. Обсудим подробней как-нибудь на досуге. Ты мне лучше вот что сообщи: что думаешь по доводке прямоконтактного стимулятора сновидений? В чем там загвоздка?

Головин. С ПСС особых загвоздок нет. Нужен субъект для корректировки параметров. Пока такого не нашли. Но, знаете, я бы с этим прибором не спешил. Есть что-то странное в его поведении, что-то мистическое, что ли. Не вторгаемся ли мы в какие-то запредельные сферы?

Кранкензон. Что за мистицизм, Василий? Забыл, где живешь? Могу напомнить. В стране победившего материализма! Ладно, избавлю тебя от потусторонних сил. Беру доводку ПСС на себя! А ты форсируй с ПС-24. Все. Да, пришли ко мне нашу лаборантку. Как ее? Вера… Вера…