Екатерина Четкина - Игры судьбы (сборник)

Я слушал и ничего не чувствовал. Мне не казался диким свой выбор. Может, от усталости, может, ещё по какой-то до конца не осмысленной причине… Пожалуй, Марине говорить не стоит, незачем её огорчать…

Никогда не задумывался, как приятно просто идти и дышать… Последний год буду радоваться каждому солнечному лучу, каплям дождя, улыбке любимой, и надеюсь, бог вознаградит, и я узнаю, что нас стало трое… Какие люди дураки! Сами создают преграды и всю жизнь бьются о них лбом, а счастье-то рядом. Зачем искать смысл? Надо просто жить!

Сам не заметил, как тупое безразличие, владевшее мной последние месяцы, рассеялось, и я улыбнулся: «Счастливый смертник. Звучит сногсшибательно!».

Я жизнерадостно поприветствовал Марину, встречающую меня на пороге квартиры, но, натолкнувшись на её хмурое лицо, опустил глаза.

– Где ты был? – напряжённо спросила она. Её глаза испытующе буравили меня, пытаясь насильно вытащить правду.

– Гулял, – ответил я. Странно, раньше за ней мнительности и склонности к допросам не наблюдалось.

– Да? С чего вдруг?

– Решил здоровьем заняться, – ответил я и принял самый невинный вид.

– Понятно, – ответила она еле слышно. – Поздно пить боржоми.

Я внутренне напрягся: «Неужели поняла?».

– Чем занималась, пока меня не было? – спросил я, перескакивая на безопасную тему.

Она вздрогнула, передёрнула плечами и, не поворачиваясь, ответила:

– Домашними делами, что я ещё могу делать?

Я растерянно замер и кинул на неё изучающий взгляд. Что-то здесь не так. Она никогда не умела лгать, и сейчас её нервозность наводила на определённые мысли.

– Мариш, что происходит?

– Ничего, – ответила она, продемонстрировав высшую степень удивления.

Нет. Ты врёшь, только зачем? У нас никогда не было тайн друг от друга. «А твоя?!» – ехидно подсказал внутренний голос. Она не в счёт! Так мы проживём год, который мне дали для завершения дел, в любви и спокойствии, а не в ссорах и страхах… «Вдруг она меня разлюбила? – забилась мысль – На прошлой неделе она несколько раз задерживалась на работе… Я, как баран, зациклился на исполнении нашей мечты, а может, ей это уже не нужно? Бред! Бестолковая ревность. Мы вместе пятнадцать лет, и не было ни секунды сомнений в наших чувствах, а тут? Виноваты нервы. Сдают, гады… Но всё же, что она скрывает?».

Я изумлённо смотрел на Марину, одетую в старый спортивный костюм и чёрную кепку. Что за маскарад? Наверное, предполагалось, что я должен спать в сладком неведении.

– Где ты была?

– Всё хорошо, – устало отозвалась она. – Давай потом поговорим, у меня была трудная ночка.

Я стоял и молчал, как идиот. Она сняла кепку, быстро расстегнула куртку, чем вызвала ещё большую сумятицу и шок в моей голове.

– Это что? – спросил я, тыкая пальцем в её перевязанную спину.

– Экранирование чипа, – спокойно пояснила она.

– Они всё равно просекут отсутствие сигнала.

– Знаю, – равнодушно отозвалась она, продолжая раздеваться. – Но это даёт время.

– И что? – поинтересовался я. Сердце разрывалось от неотвратимости беды. – Мариш, зачем?

– Зачем? – взвилась она. – Не всё этим тварям безнаказанность! Заклеймили, словно скотину. Богов корчат, решают, кто достоин! Ничего… Скоро им будет не до этого!

– О чём ты говоришь? Что ты наделала? – с болью выдавил я. – Я жизнь отдал за наше будущее, а ты всё перечеркнула.

Она пристально посмотрела на меня и криво усмехнулась:

– Всё-таки сходил.

– Да.

– Дурак.

– Теперь понимаю.

Мы замолчали. К чему говорить, раз и так всё предельно ясно…

– Серёжа, – тихо позвала она и прижалась ко мне. – Я не могла иначе. Поверь, это произошло случайно… Общалась в сети, жаловалась на жизнь, зашёл разговор о несправедливости, о том, что надо что-то предпринять. Я согласилась… Так и познакомились. До сегодняшнего дня мне не хотелось участвовать в их акциях… Знаешь, когда ты на прошлой неделе в очередной раз получил отказ, у меня что-то щёлкнуло в голове.

Я кивнул. Обида на себя, на неё, на всех переполняла, захлёстывала, отдавалась головной болью и шумом в ушах.

– Поверь, всё будет хорошо. За долгое время я первый раз почувствовала это.

– И что тебя так вдохновило? – ехидно поинтересовался я.

– Нас много… Слишком много. – Она рассмеялась, и глаза её блеснули ярким огнём. – Мы взорвали здание администрации и один из центров донорства.

Я на несколько секунд перестал дышать… Да уж… Теперь точно всё хорошо: расправа будет быстрой.

– Ты слышишь себя?

Она спокойно выдержала мой осуждающий взгляд.

– Все, кто отдали жизни… Пусть не совсем добровольно… Но их утешали мысли о том, что они кому-то помогут, продлят нужную обществу жизнь. Теперь всё напрасно.

– Наоборот. Это всколыхнёт толпу, – упрямо ответила она.

– Это приведёт к массовым беспорядкам, кровопролитию.

– Святой! – презрительно процедила она. – А они с нами поступили справедливо?

– Ты мстишь не им, а ни в чём не повинным людям… Никогда не думал, что ты можешь принять взгляды радикалистов.

Она горько выдохнула:

– Не думал, не видел, не помогал… Хорошо судить других, а сам? Сбегал по-тихому и заключил договор… В этот момент ты думал о ком-то, кроме себя?

Финиш. Я поражён. Убит. Как я мог не заметить кардинальные изменения в ней? В милой, доброй, мечтательной девушке, которую любил… Да, имперские эксперименты нас разрушили.

– Ты куда? – обеспокоенно спросила она, когда я молча достал рюкзак и стал скидывать туда вещи.

Плевать на всё с Эвереста. Пойду сейчас к Игорьку в импровизированную клинику «Избавление», стану бесчиповым и уйду в лес… Но как же она? Как наши мечты? Может, есть в её рассуждениях доля правды? Нет. Неважно. Она сделала выбор, а я не в состоянии его принять. Не могу взрывать, убивать, топтать то, что создали другие.

– Что ты молчишь? – закричала Марина, пытаясь выбросить из рюкзака сложенную одежду. – Останься! Я люблю тебя!

«Люблю, не люблю – это лишь слова. Приятные, но пустые…», – горько подумал я, заканчивая сборы.

– Ты – рохля! Слабак! – перешла она от просьб к ругательствам. – Как ты можешь меня бросить?

Она пристально посмотрела на меня. За несколько секунд возникшего молчания из её глаз пропала злость, уступив место усталости и отчаянию.

– Уходи! – глухо произнесла она. – Наверное, ты прав. Я – чудовище. Стухла на корню, так сказать, – хмуро пошутила Марина.

Боже, что я делаю?! Она нуждается во мне, как никогда. Мы на пределе. На черте. На пороге сильного кризиса, который или сотрёт нас, или сделает сильнее и мудрее… Неужели нельзя понять и простить?

– Я тоже тебя люблю, – тихо сказал я. – Сорвался, извини. Наверное, с твоей стороны поступок с донорством выглядит не так героически, как с моей… Думал, это выход.