Array Литагент «Ридеро» - Грезы о будущем

© Артем Евгеньевич Ухов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

– В таких условиях нам не провести обработку стимуляторами: вещество действует только при температуре биологического оптимума, а дожди смоют их в грунтовые воды, – хрипло сказал напарник главы поселения – главный по научной части, агроном Орлов, – кроме того, участились случаи нападения на поселения: Южное и Юго-Западное пострадали в четверг от мародеров, а может быть и от…

– У меня подозрение, что это не просто мародеры, – неожиданно прервал его бригадир Северного поселения Федор Иванович. – Мне кажется, они имеют отношение к Правительству и АГБ. Знающие люди говорят, что они готовят большое наступление.

– Знающие люди? Это не тот ли Станислав, который десять лет назад сам был одним из этих, карателей АГБ? – начал брюзжать агроном, что было признаком его неважного настроения, а также возраста.

– Он тоже обеспокоен участившимися нападениями мародеров. Слишком уж они точно и организованно действуют, – не обращал внимания на слова Орлова Федор Иванович. – Здесь, я думаю, Станислав прав.

Сказав это, он повернулся от поля, окутанного дымкой испарений, и его взгляд поймал Орлова – главного ученого Северного поселения, совмещающего также административно-хозяйственные функции.

– Да, друг мой, Орлов. Если наши опасения подтвердятся, пришла пора подумать новом месте жительства, – сказав это, Федор Иванович повернулся и они вместе с агрономом зашагали по направлению к вездеходу с ожидавшими на его борту охраной из ополченцев. Федор Иванович махнул им издали рукой, чтобы готовились к отправлению: предстояло возвращение в лагерь поселенцев, что был за 100 километров от земельных угодий в глухом таежном лесу.

Вездеход, рассчитанный на 40 посадочных мест, был оснащен гидровихревыми двигателями, создававшими несколько мощных воздушных потоков. Энергия двигателей, работающих на воде, позволяла экономить углеводородное топливо. Загудев, набирая обороты, вездеход поднял облако росы в воздух и стремительно направился в сторону синей полоски леса на горизонте.

В лагере Северного поселения царила атмосфера умиротворения и трудовых будней. Население, которое составляло около трех тысяч человек, каждый день трудилось с раннего утра и до позднего вечера. Никакой жесткой регламентации и трудового распорядка не было. Не велся и учет отработанного времени. Люди знали, что они трудятся для себя, своих близких, и их будущее и сама жизнь напрямую зависит от них.

Многие и не знали, что там, за лесами, их соплеменники вынуждены трудиться в неволе и выполнять непосильную работу. Они не знали, что технологии, около трехсот лет назад приоткрывшие тайну подсознания, теперь станут орудием власти и подчинения. Тысячи людей окажутся в зависимости от властвующей коррумпированной верхушки, наполовину состоящей из криминальных элементов и их прислужников. Никто не мог предполагать, что семьдесят лет назад эти технологии попадут к ним в руки, и они будут в состоянии контролировать население.

– Приветствую тебя, Федор Иванович, – громко сказал высокий пожилой человек с седыми усами, кладя молоток на верстак. Большими шагами он проследовал к Федор Иванович, спускающемуся с подножки вездехода. – Как обстановка?

– Неважно. Думаю, что нужно созвать Совет. – При этих словах взгляд его стал задумчивым и серьезным. – Нужно покинуть это место. Кстати, есть новости от наших соседей?

– Только то, что было в четверг, больше – никаких…

В это время на входе раздались крики и топот пары военных ботинок.

– Вчера сожгли Южное поселение! Большинство уничтожили, остальных забрали в Город. – Это вбежал запыхавшийся человек в камуфляже и каске, судя по опознавательным знакам, это был военный разведчик.

– Когда это произошло? – почти сразу же спросил Федор Иванович.

– Наши хаски-разведчики бежали во весь опор. Должно быть, не более суток назад.

– Дело действительно плохо, – произнес Ян Святославович – высокий седой механик, – я распоряжусь насчет экстренного совещания.

С этими словами он направился к двухэтажному срубу, на крыше которого развевался красный флаг с белой звездой – символом, принятым в первые годы отчуждения и подполья. Этот сруб служил главным административным зданием. Сюда приходили, чтобы получить необходимую помощь, совет, как поступить в той или иной ситуации, чтобы разрешить спор. В здании находился проекционный лазерный передатчик, служивший для обращения старейшин к населению, или просто для трансляции старых кинофильмов и танцев с цветомузыкой.

После того, как генератор на холодильной установке реактора был перепрограммирован для нескольких режимов работы, что-то странное привлекло внимание астенического человека в белом халате. Инженер под номером 234767 медленно наклонился к полу и стал рассматривать кусочек белой материи, выпавшей, видимо, у кого-то из персонала термоядерной электростанции. На кусочке красными нитками была вышивка: две симметричные линии, а затем поперечная с какой-то завитушкой на конце. Инженер не помнил, что это, но необычность вещицы почему-то заставляла его волноваться. Это был символ Посвященных – внезапность догадки на минуту ошеломила Белкина. Когда-то ребенком он видел нечто подобное. Но потом забыл и нигде уже не встречал.

– Номер 234767, в чем дело? Показатели вашей ментальной активности нарушились. Вам нездоровиться? – спросил голос откуда-то сверху: везде на территории станции были установлены камеры слежения и коммуникаторы. – Отвечайте, номер 234767! – повелительный тон голоса не позволял медлить с ответом.

– Ничего, ничего, – мозг Белкина судорожно придумывал подходящее объяснение, – С вечера была небольшая простуда… Я, видимо, принял слишком много стимуляторов.

Он поспешно спрятал платок в карман и начал закрывать крышку отремонтированного генератора. Мимо него в это время прошел отряд клонированных солдат, охраняющих станцию. Охрана была обычным делом: власти правящей Партии свободы постоянно напоминали, что за стенами Города находятся враги и преступники. Везде сновали отряды в по два точь-в-точь похожих клона-полицейских. Более всего опасались саботажа. За подозрение в саботаже или общении с миром за Стеной людей хватали и производили какие-то действия в Центре психологических наук. Ходили слухи, что люди возвращались как будто подмененные. Что это было за место, этот Центр, знали только близкие к Правительству круги, быть может, еще обслуживающий персонал.

После этого эти люди сильно изменялись внутренне: они ничего не помнили и не узнавали родных. Возвращаясь домой, они адаптировались только при помощи близких или знакомых. Начинали жизнь как бы «с нуля». В связи с нежелательными слухами и начавшимся было общественным брожением Правительству потребовалось даже «унифицировать» моральный кодекс гражданина: отныне запрещалось выражать свои чувства на публике. Всем вменялось одинаковое сдержанное поведение, конформизм и ура-патриотизм почитались высшими ценностями. отступление каралось насильственным психиатрическим наблюдением, а в крайнем случае – переделкой личности.