Тигринья Тигринья - Воробышек. История «дорогой мамочки»

Евгенический закон об обязательном образовании чистокровных до сих пор вызывает споры в Сенате. Но пока все мы получаем разностороннее образование. Вы спросите: чего она с жиру бесится? Неприятно чувствовать себя оболочкой для репродуктивных органов высокой ценности.

Оба патриция, от которых я рожала сыновей, были добры ко мне. Заботливы. Даже сделали подарки. Считается хорошим тоном сделать подарок «дорогой мамочке». Вот только мой пятилетний первенец, которому меня показали по его же собственному требованию, сказал: «Пусть это существо уйдёт». А в глазах супруги патриция я увидела чистую мстительную радость. И поощрительную улыбку наследнику от отца. «Дорогая мамочка» должна знать своё место. А ведь я не навязывалась. Меня привёз куратор. По настоятельной просьбе самого патриция… В общем, не хочу я «рожать по требованию».

От любви к детям и романтических чувств нас отучают с раннего детства. Дефлорация проводится хирургическим путём, чтобы у «дорогой мамочки» не возникало негативных впечатлений от секса. Каждый наш шаг контролируется. Никаких лекарств, упаси Боже! Только натуральные средства. Все медицинские услуги – бесплатны. Принудительно занимаемся йогой… И рожаем, рожаем… С перерывами на полное восстановление организма – индивидуальными, тщательно выверенными. Полгода кормим новорождённого, потом младенца забирают родители или государство – если младенец чистокровный, а мы отправляемся на «реабилитацию». Природа, натуральные продукты, ничего угрожающего здоровью. А когда выходим на «заслуженный отдых», получаем государственную пенсию за чистокровных и индивидуальные пособия за платных детей. Чем не жизнь? Не знаю… Лично меня не устраивает такое существование. Начинаю чувствовать себя растением. Опыляют и снимают плоды… Не хочу!..

Семь дней удивительной нежности… Даже Гоп-со-смыком улыбается птенцам, которые уже переросли меня и сейчас ростом с Вора. Да и как им можно не улыбаться? Когда они буквально расцветают от того, что мы рядом. А завтра нас отправят восвояси. Скованных или нет? Спросить, что ли?.. И как птенцы станут самостоятельными в один миг? Они же маленькие ещё!

Ничего мы не узнали. Уснули в своих комнатах, а проснулись рядом с тем же самым валуном. Только костюмы нам оставили. Полностью. Рядом с каждым – тючок с одеждой и обувью, в чём мы там ходили. Хорошо уже то, что приковывать нас не стали. Наверное, металл нашей цепи планируют пустить в дело. И правильно, нечего разбрасываться халявным металлоломом. Птичек жалко. Как они там без нас. А нам пора сваливать с этого места. Чем скорее, тем лучше. Стражники действительно вернутся. У них – арбалеты. А у нас в активе – кинжал Вора. И всё. Ну, камней здесь полно… Но камень против арбалета – даже не смешно…

Вот только куда идти? И в каком составе? Меня здесь вообще «в упор не видят», обсуждают между собой направление. И у каждого, как водится, своё, единственно правильное мнение. Плевать на них. Сделала из комбеза скатку, завернув в него бельё. Берцы обула. А то я босая была. Ступни только-только в порядок привести удалось. В общем, экипировалась, чтобы руки не занимать. Мужчины наблюдают. Молча. Искоса.

– Я ухожу. Подальше отсюда. Не хочу встречаться со стражей. У них оружие дальнего боя – мы в заведомом проигрыше.

– А мы-то думали, ты у нас дурочка… Молчишь, глазами хлопаешь… – Весельчак улыбается, а глаза – холодные, оценивающие.

Я не привыкла к такому обращению. Я знаю, что сумею себя защитить, и была готова встречать опасности «с открытым забралом». Но не подумала о том, что самым сложным будет общение с людьми. В Новом Вавилоне меня защищают– если необходимо, то ценой жизни; и это настолько привычно, что воспринимается само-собой разумеющимся. А здесь я никто и звать меня никак. Впрочем, у меня имени и нет. Чистокровная номер четыре тысячи пятьсот восемнадцать, линии «лямбда». Надо придумать какое-нибудь. А то нехорошо без имени.

– Зовут тебя как, воробышек? – Шпильман подключился к беседе…

Символично, однако! Воробышком меня назвал мой второй патриций, уточняя в моём присутствии: нет ли какой-то ошибки в «распределении». Объявил, что ожидал увидеть женщину, а не воробышка. Даже не задумался, что я могу обидеться на такое обращение… Что самое странное: выясняя всё это, крепко держал меня за руку. Как будто боялся, что сбегу… Впрочем, военные – народ своеобразный… Надо отвечать, а я не придумала имя…

– Воробышек мне нравится больше, чем дурочка. Зовите Воробышком.

– А имя у тебя есть, Воробышек?

– А зачем оно? Если не нравится Воробышек, придумай другое. Я запомню.

– Пусть будет Воробышек. И в какую сторону ты собралась идти?

– Вверх. Обычно ищут внизу, потому что вниз идти проще. Я собиралась подниматься вверх, в горы.

– А попрощаться с друзьями?.. – руки Весельчака легли на плечи.

Сказать, что я была удивлена и разгневана – не сказать ничего. Я смотрела ледяным взглядом в переносицу Весельчака и лихорадочно думала, что мне делать. Убивать их – не за что пока, а вырубить – так очнутся же! Злые будут и в погоню кинутся…

– Какой взгляд! Принцесса крови, не иначе! Ты, дурочка, радоваться должна, что на тебя внимание кто-то обратил. Ничего, я займусь твоим воспитанием…

– Друзей не воспитывают, а принимают такими, какие они есть. Что касается радости – ты не Ален Делон (у людей искусства в мире Воробышка было модно брать сценическим псевдонимом имя древней знаменитости со схожим амплуа), чтобы женщина в счастливом обмороке падала к твоим ногам.

– Алек. Барон Алек Делон, – машинально поправил Шпильман и поражённо уставился на меня.

Весельчак быстро убрал руки с моих плеч и сделал шаг назад. Интересная реакция… Я посмотрела на притихших Вора и Гоп-со-смыком и честно сказала:

– Я не местная, и не знаю, о ком вы говорите.

– Так познакомитесь… – жизнерадостный хохот раздавался, казалось, отовсюду, отражаясь эхом от скал.

К нам вышли шестеро. Пятёрка крепких парней, не отягощённых интеллектом, и ещё один, похожий на кобру. Пятеро боевиков, во всяком случае, испытывают трепет перед старшим.

– Поднимите руки, бродяги. Я хочу видеть ваши пальчики.

Характерный скрип тетивы, послышавшийся из-за нескольких скал, стимулировал незамедлительное исполнение столь вежливо высказанной просьбы. Я занималась стрельбой из лука, так что не спутаю. Значит, шансов практически нет. Хороший лучник даже в одиночку положит нас всех на втором, максимум третьем шаге. Двое боевиков подошли к нам, обыскали каждого и отошли, избавив вора от кинжала стражника. Трое оставались рядом с Коброй, страхуя его от возможного взятия в заложники. Грамотный подход.