Анастасия Монастырская - Кайрос

– Мне хорошо, – Вадим с детства ненавидел разговоры по душам.

– Нет, плохо, – уверенно сказала она. – Ты в последнее время какой-то странный, на себя не похож. С тобой совершенно невозможно разговаривать! Чуть что – орешь. Может, у тебя кризис? Что ты так смотришь? Что я такого сказала? Скоро сорок – самое время. Все симптомы налицо.

Когда женщина хочет замуж, она говорит тебе про кризис среднего возраста. С ней кризиса не будет. А без нее – вот он, есть. Все симптомы. Хреново.

– Сейчас ты скажешь, что все пройдет. Нужно переждать, побыть одному, разобраться в себе и, наконец, найти главное, ради чего стоит жить.

Ах, как мы сейчас собой любуемся! Сеанс психоанализа для декабриста. В главной роли декабристка. Аплодисменты, господа!

Вадим перевел взгляд на шлюмбергеру Буклей в синем горшке. Цветет. И никакого кризиса. И никаких декабристок. Сама по себе.

– Скажу. Не ты первый, не ты последний. Сотни людей так живут, и никто от этого не умирает. Вадик, твое состояние – нормально. Ты достиг середины возраста, время подводить итоги, итоги тебя не радуют. Кажется, что жизнь не удалась. Вот ты и бесишься. С жиру. Жир – это метафора. Знаешь, что говорили китайцы? Кризис – это новые возможности.

Идиотка!

– Ты несешь чушь! Кризис, китайцы, жизнь не удалась, разобраться в себе. Неинтересный я, Кира, чтобы в себе разбираться! Понимаешь? Неинтересный! Ни себе, ни тебе, ни-ко-му… И ты неинтересная. И Лена эта, и клиент наш, и те, кто пиво пьет и баб трахает. Мы все скучны и пресны. Мы никто. У нас и кризисов-то быть не может. Кризис случается у тех, кто думать способен. Чувствовать. Рефлексировать. Мы – бескризисные и бесхребетные. По сто раз на дню слово «я» произносим, а собственного «я» не имеем.

Она протянула ладонь, коснувшись его лица. Когда-то Вадиму нравился этот жест – такой мягкий, интимный. Когда-то. Не сейчас.

– Не надо тебе было из журналистики уходить. Там ты был на своем месте.

– В журналистике нельзя быть на своем месте. Там все места чужие. Это как проходной двор: приходишь, говоришь, пытаешься что-то доказать, надеешься царапнуть вечность словом. И так год за годом. А потом все вдруг раз – и заканчивается. Становишься старым и скучным. Уходишь. В девяносто девяти процентов случаев не возвращаешься.

– Так вот оно, в чем дело… – протянула Кира. – Вот, что тебе покоя не дает! Вечность не поцарапана? Там до сих пор не накорябано: «Здесь был Вадик»? Что мешает? Мелки потерял?

Вадим почувствовал раздражение:

– Потерял! И не только мелки… Сегодня статью читал: «Почему вы не отдыхаете за границей?». С данными соцопросов. Знаешь, какой самый популярный ответ?

– Тут и гадать нечего – денег нет.

Он криво усмехнулся:

– Не угадала. Наши люди не ездят за границу потому, что чувствуют там себя убогими и нищими. Семьдесят процентов россиян никогда не были за границей. Понимаешь? Никогда! А в России они как все, понимаешь?

– Не понимаю.

– Все это, реклама, образы, стиль и образ жизни – звенья одной цепи. Сначала человека устраивает пиво на женской заднице, а потом то, что он живет, как все. Лучше греться в дерьме у подножия горы, чем дрожать от холода на вершине. Как-то так.

Раздражение усилилось. Он едва сдерживался, чтобы не заорать ей в лицо: «Да уйди ты, наконец! Оставь меня в покое!» Оно достигло пика в тот момент, когда Кира ласково обняла и прошептала на ухо:

– Может, уедем на недельку вдвоем?

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять… Сука…

– Ты отдохнешь. Выспишься. Станет легче.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. И дура.

– Ты удивительная женщина, Кира…

Она благодарно улыбнулась.

– …Ты всегда говоришь и делаешь то, что в данный момент совершенно не нужно.

Господи, да уйди ты!

Она спокойно надела туфли и одернула пиджак.

– Тогда подпиши проект, и я пойду.

– Ах, да… Фирме нужны деньги.

На листе появилась узкая, похожая на стилет, подпись.

– Довольна?

– Вечером встретимся?

– Я тебя не хочу.

Закаменела спиной.

– Опять ты… делаешь больно.

И аккуратно прикрыла дверь.

Правда, оказывается, может быть приятной.

Перед кризисом 98-го в продаже появился апельсиновый сок. Дорогой, вкусный, качественный. Вадим заезжал в первые супермаркеты и закупал его упаковками. Потом случился кризис, и сок исчез. Вадим научился делать свежевыжатый, но вкус у напитка все равно был не тот. Гадал, почему качественный сок не выдержал проверку кризисом и временем. Другие остались – а этот нет. И только потом понял: не выдержал потому, что был качественным.

Люди любят суррогаты. Они боятся качества. Качества жизни, качества бизнеса, качества отношений, качества интересов и качества продуктов. К качеству легко привыкнуть и страшно потерять. Суррогат прост в употреблении и легко заменяем. Его всегда можно оправдать и ему не нужно соответствовать. Оправданий много: вариант «важно, что клиент платит деньги» – одно из них. Ну, выйдет реклама. Девяносто девять процентов аудитории ее даже не заметит, и только один процент скажет: «Кто придумал эту глупость?»

А придумал ее Вадим Лемешев. Изначально зная, что это глупость. Вот только сил и желания не хватило, чтобы это признать. Или ему снова все равно.

Леночка может спать спокойно – она получит свой процент и не пойдет в бухгалтерию за расчетом. Как всегда, пришла умная, добрая Кира и спасла ситуацию. Он – плохой полицейский. Кира – хороший.

Кира, Кира…

Почему же он перестал ее хотеть? В Кире ничего не изменилось: такое же соблазнительное тело, такая же улыбка, такие же признания в любви, она так же, как и раньше, с радостью и наслаждением ему отдается… Так в чем же дело? Что не так? Почему он ее больше не хочет?

Потому, что она суррогат?

– Мадам, вы как всегда великолепны! – Данила поцеловал Алису в краешек рта. Немного нежности и флирта. Губы у него были холодные, но вкусные, родные.

– Ты опоздал, – хмуро сказала Алиса, но было заметно, что комплимент и выходка сына ей понравились.

Данила уселся напротив и, не глядя в меню, сделал заказ официанту.

– У нас плохое настроение? – поинтересовался он. – Будь на моем месте любимый дедом классик, он бы поинтересовался: «Кто виноват?» и «Что делать?»

– Дед или классик?

– Оба, – улыбка у Данилы ослепительна. – Так кто виноват в том, что у моей красавицы-мамы дурное настроение?

– Ты, дорогой, – в тон ответила Алиса.

– Разрешите полюбопытствовать: и как мне это удалось?

– Девка твоя ко мне с утра приходила. Поздравляю, милый, скоро ты станешь папой.

– Анжела? – Данила примиряющее погладил по гладкой холеной руке. – Мам, ну, ты как маленькая, ей-богу. Барышня решает свои финансовые проблемы. Со мной не получилось. Я ее выставил. Она – к тебе. Нашла, из-за кого расстраиваться.